Имеются жизненно важные общие интересы, имеется общий противник, который шутить вовсе не намерен. Если проиграем, если начнем свару между собой, то он до нитки разденет всех нас, а может и вообще со света сживет. И не станет разбираться кто там грузин, кто эвенк, а кто русский.
— То есть вы считаете, что Россия и Европа это две разные цивилизации? — спокойно уточнил Сталин?
— Считаю и не я один. Сама Европа тоже придерживается такой точки зрения. И убедить ее, что это не так вряд ли возможно. Я знаю, разумеется, что в нашей элите проевропейские настроения всегда были сильны. А уж наша интеллигенция только Европой и бредила. Но это глупо, мы не Европа, а другая цивилизация. В Европу нас не возьмут, ни при каких обстоятельствах, хоть ковриком расстелись. Только ноги вытрут. В Перестройку уж как расстелились, под радостные вопли интеллигенции все сдали. Не помогло, благословенная и демократическая западная цивилизации вообще перестала с нами считаться. Во Второй Мировой мы вроде как Европу от фашизма освобождали, но своими от этого не стали. Немцы вот были своими, своими и остались, несмотря на все свои преступления. А нам вместо спасибо достались только сентенции о вторгшихся в чистенькую Европу жестоких азиатских ордах и миллионах изнасилованных немок.
Дверь в палату открылась, и в нее заглянул давешний бородатый медик. — Товарищ Сталин, — заныл он испуганным голосом. — Товарищ Сталин, вам нельзя переутомляться.
Сталин отмахнулся, — Закройте дверь. — Врач исчез.
— Вот, поговорить не дают, — пожаловался Сталин. — Продолжайте, я вас внимательно слушаю.
— И с марксизмом та же история, — продолжил Николай Иванович, — не мы же его придумали, это чисто европейская доктрина, донельзя пропитанная европоцентризмом.
Но всех собак опять же в итоге повесили на нас. Слишком велики мы для Европы, слишком на нее непохожи, так и не стоит в нее лезть. Необходимо определиться, где свои, а где чужие. В смысле у Европы своя цивилизация, а у нас соответственно своя. Со своими ценностями, со своим мировоззрением и ясное дело со своими интересами.
Если наши интересы в чем-то совпадают, то сотрудничаем. Если нет, то извините.
Самое главное в этом деле ни в коем случае не играть по чужим правилам. Ведь выигрывает вовсе не тот, кто хорошо играет, а тот, кто устанавливает правила. Если мы согласимся принять западные ценности как «общечеловеческие», или хотя бы «цивилизованные», то наша песенка спета. Ведь тем самым мы предоставляем западу право эти ценности устанавливать и произвольно толковать. Раз это их ценности, то они имеют на это полное право. Например, сегодня в дружественной нам стране Запад организует выступление сепаратистов (а они это прекрасно умеют делать) и введет туда свои войска, громко крича, что защищает неотъемлемое право народов на самоопределение. А не далее как завтра тот же Запад организует в другой дружественной нам стране переворот (это он тоже прекрасно умеет), а если какие провинции этой самой страны заартачатся, то он опять же введет туда свои войска, попутно вещая о незыблемости границ и защите территориальной целостности. В этой шулерской игре выиграть невозможно. Ведь если шулер начнет проигрывать, то он просто поменяет правила игры.
Чтобы выиграть необходимо самим начать устанавливать правила. То есть сформулировать собственные ценности и активно их продвигать. Искать союзников, кому эти ценности тоже близки, привлекать их действовать совместно. Шулерской игрой Европы недовольны многие. Трудно, согласен, европейская цивилизация сильна. Но работать надо. Давить потихоньку, но неустанно. Я ведь не предлагаю на дипломатические приемы вместо фраков в косоворотках являться. Хотя вся современная система дипломатических отношений тоже разработана западом и, в общем и целом мы тут опять же играем по его правилам. Интерпретируют то они, и обычно не в нашу пользу. Начавшаяся война дает нам неплохой шанс. Если нам удастся выйти из войны сильными, а противники ослабнут, то многие правила удастся переписать.
Снова открылась дверь в палату. — Товарищ Сталин, — снова заканючил медик.
— Хорошо, идите, товарищ Прутов. Я вас потом еще приглашу. Тогда и поспорим. Учтите, я со многим не согласен, только пока сил спорить нет. — Сталин усмехнулся.
Николай Иванович пожелал вождю здоровья и пошел к двери, посторонившись, чтобы пропустить озабоченного врача.
Глава 15
На следующий день Николаю Ивановичу снова довелось посетить Москву. И не Кремль, который уже изрядно поднадоел, а сам город. Разрешение на это он запросил еще неделю назад, но дело затянулось. Начальству явно не слишком хотелось выпускать его на публику. Но не сидеть же вечно взаперти? Он ведь не отшельник какой, а нормальный человек. Надо же посмотреть на советский народ образца 1941 года в естественной, так сказать, среде обитания. Хотя бы для того, чтобы знать во имя чего горбатишься.
Ну и пообщаться с отдельными его представителями. Впрочем, с «пообщаться» дело не выгорело. Всякие поползновения на общение начальство задавило на корню. В смысле, как в музее: смотреть смотри, но руками трогать не моги. Но и самому факту экскурсии Николай Иванович очень обрадовался. Начальство выделило для этого машину, водителя и пару охранников в штатском. Правда, охранники поначалу настаивали, чтобы он уселся между ними. Пришлось выдержать спор, мол, что он с такого места увидит? В итоге один из охранников сел на переднее сидение, а Николаю Ивановичу удалось устроиться у окна.
Часа полтора машина просто крутилась по городу, а Николай Иванович в это время разглядывал из окна Москву и москвичей.
Москва предков из окна машины выглядела странно. Разум упорно отказывался воспринимать ее как реальность. Казалось, что просто смотришь фильм. Накатавшись по улицам, Николай Иванович вздохнул и предложил перейти к следующему пункту экскурсионной программы, где предполагалось посмотреть на народ поближе. Хотелось верить, что тогда наваждение исчезнет и город обретет реальность.
Согласованным объектом для прогулки являлась ВДНХ. Точнее сейчас она еще называлась ВСХВ — Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Николай Иванович об этом забыл, поэтому при обсуждении маршрута вышла забавная сцена. Привязаться к реальности удалось только по реперной точке — скульптуре Мухиной «Рабочий и колхозница».
Машину оставили вместе с водителем неподалеку от центрального входа. Пришлось надеть выданную ему кепку ужасного вида, хотя охранники утверждали, что это последний писк. В качестве альтернативы была еще предложена соломенная шляпа, но Николай Иванович рассудил, что в этой шляпе он будет смотреться еще более глупо. Не привык. Без головного же убора в настоящее время мужчины не ходили.
День был выходной, да еще погожий, поэтому народу на выставке хватало. Настолько хватало, что с непривычки рябило в глазах. Да и гомон стоял изрядный, плюс музыка из репродукторов.
На ВДНХ Николаю Ивановичу приходилось пару раз бывать еще в советское время. Поэтому можно было сравнить. Понятно, что павильонов космоса и прочих еще не имелось в проекте, но многие объекты были на месте, вызывая ностальгические воспоминания. Чтобы не создавать лишних проблем охране, как и договорились заранее, гулял Николай Иванович по этому шумному Вавилону, не спеша. Коровы и прочий крупный и мелкий рогатый скот его не слишком заинтересовали. Все же горожанин в четвертом поколении. Полюбовался только немного на красивых лошадей и пруд с жирными карпами. В павильоне «Сахар» устроители смонтировали действующий сахарный завод. Вся технологическая цепочка осуществлялась на глазах у зрителей. На выходе автомат упаковывал сахар в небольшие мешочки, которые тут же можно было приобрести. В павильоне «Рыболовство» Николай Иванович с трудом удержался от смеха при виде красочных рекламных плакатов вроде: «Кетовая икра полезна и вкусна!», или «Всем попробовать пора, как вкусны и нежны крабы!». Данные морепродукты народ явно пока не оценил, поэтому с их сбытом у торгующих организаций видимо имелись нешуточные проблемы. Возле павильона «Гидротехника и мелиорация» можно было посмотреть на действующую модель канала Москва-Волга, со всеми шлюзами. А в павильоне транспорта на действующие же модели различного подвижного состава. В павильоне «Механизация» посетители могли полюбоваться на различную сельскохозяйственную технику. От созерцания всего этого техно-ретро Николай Иванович получил немалое удовольствие. И дал себе слово в будущем посетить и промышленную выставку, которая сейчас располагалась где-то в другом месте.
Но техника техникой, а гораздо интереснее было смотреть на окружающих людей. Люди эти, в общем и целом выглядели неплохо и прямо таки лучились весельем и оптимизмом. Разумеется, следовало сделать поправку на то, что это не городская улица в момент, когда едва продравшие с утра глаза работяги спешат утром на работу. Все ж таки место народных гуляний. В таких случаях все стараются и приодеться, и основательно расслабиться. Впрочем, расслаблялись тут чинно благородно, большей частью по-семейному, без алкогольных паров. Попадавшиеся иногда милиционеры в смешных архаичных мундирах работой явно не были перегружены. Стаек молодежи тоже хватало, выглядела она неплохо. Хотя девушки, по канонам более позднего времени, были несколько тяжеловесны и недостаточно ухожены. Но это компенсировалось их открытыми улыбающимися лицами, бьющим через край здоровьем и задором.
Еще Николай Иванович попробовал здешнее мороженное, которое оказалось весьма вкусно. И выпил пару стаканов газированной воды с сиропом в специальном киоске. Точнее ел и пил он, а покупала и платила охрана. С деньгами вообще вышел конфуз. На предложение посетить ресторан старший из охранников замялся и сообщил, что на подобные излишества расходных сумм не выделено. Николая Ивановича это несколько покоробило, и он сделал себе зарубку на память. До сих пор Николай Иванович жил на полном иждивении государства и жил весьма неплохо. Но статус его не был определен, каких либо документов ему не выдали, на службе он тоже не числился, соответственно и зарплату ему не платили. То есть собственных денег не имел, и сейчас это показалось неправильным. Данную проблему следовало решить, чтобы в будущем подобных глупых ситуаций не возникало.
Но пока Николай Иванович постарался выбросить это из головы и продолжить наслаждаться жизнью, пусть и без особых «излишеств». На дачу он с охранниками вернулся ближе к вечеру и в отличном настроении. Такое настроение, правда, продержалось недолго. Эйфория схлынула, и наступил откат. Вспомнилась потерянная навсегда семья. До боли хотелось хоть одним глазком посмотреть на детей. Убедиться, что у них все в порядке. Ужинал Николай Иванович через силу, аппетит пропал совершенно. Навалившуюся хандру пришлось лечить народными средствами. В этих целях было принято внутрь сто грамм водочки. После чего Николай Иванович взял удочку и отправился на рыбалку. Это занятие его всегда успокаивало.
Рыбалка помогла, проснувшись утром, он позавтракал с аппетитом. Потом взялся за газеты, в том числе и вчерашние, которые из-за экскурсии в город и вечерней хандры так и остались нечитанными.
В Советском Союзе, судя по газетам, все было относительно спокойно. Товарищ Сталин успешно выздоравливал, а товарищ Берия не менее успешно его замещал. Очередная пятилетка выполнялась по графику. Занятие нашими войсками северного Ирана явно прошло довольно гладко. Теперь там, как и в западной Армении тоже строили социализм. Местное народонаселение якобы ликовало, чему Николай Иванович совершенно не поверил. По отношению к Германии тон газет был нейтральным. Немцев особо не ругали, но и друзьями не называли.
Но Николаю Ивановичу показалось, что в общем хоре советской прессы что-то неуловимо изменилось. В конце концов, газеты он имел возможность читать не первый месяц, поэтому можно было сравнивать. Вроде как меньше стало лозунгов, меньше стало славословий, уменьшилось количество пустой восторженной болтовни. Зато прибавилось спокойной рассудительности, анализа событий и критических материалов. Похоже, что установки поменялись, или редакции очередной раз основательно растрясли. Что-то этакое витало в воздухе. Например, вчерашняя «Правда» разродилась анонимной редакционной статьей по поводу марксизма. Напрямую на марксизм статья не покушалась, напротив, он оставался единственно верным научным учением. Но подчеркивалось, что марксизм не догма, а руководство к действию. Мол, как и всякая наука, он должен развиваться, некоторые теоретические положения имеют тенденцию устаревать, некоторые взгляды необходимо творчески пересматривать и так далее. Похожие статьи на эту же тему имелись и в других газетах. Конкретные направления «пересмотра» вроде бы не назывались, и начала внутрипартийной дискуссии вроде бы не объявлялось, но создавалось впечатление, что настала пора серьезной правки «теоретической базы». Каковая и начнется, как только товарищ Сталин оправится от последствий ранения и снова встанет к рулю. Советский народ, прекрасно научившийся читать между строк, надо думать все понял и теперь с опаской ждал очередного поворота.
Новых же британских газет не доставляли уже третий день, какие-то проблемы с этим возникли. Какие именно это были проблемы, Николай Иванович подозревал. В разгар битвы за Средиземное море немцы, пользуясь лучшей логистикой, неожиданно перебросили значительные силы авиации во Францию и устроили несколько массированных авианалетов на английскую метрополию, в том числе и на Лондон. Увлекшиеся схваткой на Средиземноморье бритты видимо здорово оголили свою ПВО, которая не смогла оказать достойного сопротивления. А маневр немцев если вовремя и засекли, то вернуть истребители на остров все равно не успели. Что им, судя по всему, дорого обошлось. Немцы же, от души порезвившись над Англией, в темпе перебросили самолеты обратно на средиземноморский театр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19