— М-да, худо дело. Два государственных языка… знакомая песня.
Она задумалась, рассеянно перебирая фотографии из семейного альбома убитого, присовокупленные к делу дотошными сыскарями.
— Стоп! А это кто? — На одной из фотографий будущий покойник при полном параде стоял под ручку со смазливой девицей в свадебном платье. А рядом…
— Светик, взгляни на свидетеля жениха … на этом фото. Никого не напоминает?
Светка, на протяжении всего разговора молча лежавшая на диване вперив глаза в потолок, протянула руку.
— Ха, это ведь Жан! Помнишь наш первый вояж в Париж?
— Помню, как не помнить. Хочешь поспорить, что он не имеет никакого отношения к этой истории?
— Дудки, я лучше поспорю, что без него и его бравых мальчиков тут не обошлось.
Дик недоуменно хлопал глазами. — Какой еще Жан? Объясните!
Светка вкратце проинформировала Дика о достопамятной экскурсии в столицу Франции.
— Это ниточка, — обрадовался тот.
— Надо потянуть за нее, — согласилась Сима. — Установи наблюдение за Левье, выяви его связи. А уж сам разговор с ним мы со Светой возьмем на себя. Как старые знакомые. Правда, Светик?
Минуло четыре дня. Сима со Светкой сидели за столиком знакомого ресторана «Вье Бистро» возле Нотр-Дам и ели мясо по-Бургундски. Перед этим они успели прогуляться по улицам города, чтобы оценить изменения. Таковых имелось в избытке. Половина встреченных женщин носила вуали, призванные, надо думать, изображать чадру. Мужчины, соответственно, щеголяли в ярких хламидах и головных уборах шейхов. Вывески на магазинах и предприятиях общепита были продублированы арабской вязью. Тротуары центральных улиц оккупировала орда мелких торговцев всякой разностью, создававшая массу шума.
— Забавно, — сказала Сима, прожевав очередной кусок. — Новые власти ввели специальный налог на лиц, упорствующих в христианских заблуждениях. Налог, кстати, совсем необременительный. Но практичные европейцы… поспешили принять Ислам. Вот такие дела…
— В самом деле? — не слишком удивилась Светка. — А если выйти на улицу в мини-юбке… то нас сначала в участок сволокут… или сразу камнями закидают?
— Не сразу! Сперва все внимательно рассмотрят! Стосковались. У них тут затянувшаяся мода на макси, а за распространение порнографии могут такое припаять, что мало не покажется.
Светка прыснула.
— Тихо, ты! Привлекаешь внимание. А женщине… надлежит быть тихой и кроткой… Ага, вот и Жан, верен своим привычкам. Как думаешь, он нас узнает?
— Не уверена, но точно заметит… уж мы постараемся. Кстати эта бородка, а-ля Бен Ладен, ему не идет.
Делая вид, что вошедший их не интересует, подруги продолжили обсуждение Парижа. На русском языке, разумеется.
— Бон жур! Мадмуазель Сима! Мадмуазель Света. — Жан был в своем репертуаре.
— Здравствуйте, мосье Левье. Как поживаете? — в тон ему ответила Сима.
Испросив специальное разрешение, мосье присоединился к ним за столом. Первым делом он пустился в пространные извинения за инцидент случившийся пять лет назад. Потом поинтересовался, что они тут делают.
— Нам очень понравилась здешняя кухня, — заявила Сима. — Вы даже не представляете, какие мы чревоугодницы.
— Я имел в виду, что вы делаете в Париже?
— А, вот вы о чем. Удовлетворяем любопытство. У вас тут забавно. Будто не Париж, а Багдад… на Сене. Так и вспоминаются сказки Шехерезады, Гарун-аль-Рашид, Синбад-мореход. Очень… романтично.
Левье насупился. Видно, что эти слова пришлись ему не по вкусу.
— Вам смешно, а вот я не вижу повода для смеха. Во что превратилась прекрасная Франция? Кошмар!
Сима пожала плечами. — У вас был выбор… сопротивляться, или… Вы предпочли… «или».
Жан открыл рот, чтобы возразить, но, оглянувшись по сторонам, сказал нечто иное.
— Давайте продолжим разговор в другом месте? Тут слишком много лишних ушей.
— Идет, — сразу согласилась Сима. Она изначально рассчитывала на подобное предложение.
Как и в прошлый раз Жан повел их к машине. Вместо былого Ягуара на парковке стояла последняя модель Пежо… с гордым названием — «Шейх Омар».
— Раньше у вас была английская машина. Стали патриотом? — съязвила Светка.
— Язычки у вас по-прежнему острые, — скрипнул зубами Жан. — Не боитесь что подкоротят?
— Многие пытались, — последовал жизнерадостный ответ. — А толку-то?
Квартира, на которую их доставили, была не та, что в прошлый раз, но не менее импозантная. Кроме Жана там никого не было. Удобно расположились в креслах. Пока хозяин хлопотал с напитками, Сима попросила Контактера провести проверку… на предмет скрытых микрофонов. Таковых не оказалось.
— Жан, — Сима решила не тянуть кота за хвост, — по правде говоря, наша сегодняшняя встреча была вовсе не случайной. Мы в Париже по делу, которое непосредственно касается тебя и твоих друзей.
— Неужели? — Хозяин был явно заинтригован. — Что за дело?
— Речь идет о контейнере, который вы забрали у покойного Мишеля. Ты должен отдать его нам.
— Д-а-а? С какой стати? — отпираться он и не думал, только явственно напрягся.
— Давай начистоту. Ты уверен, что точно знаешь, что в этом контейнере? Что вам наплел Мишель по поводу его содержимого? Скажи… а я, соответственно, скажу что там на самом деле.
— Хорошо, договорились. Мишель говорил, что в контейнере сильнейший яд, которым можно отравить целый город. Он сохраняет стабильность только при низкой температуре, а при нормальной… без следа разлагается в течение трех суток. Успев сделать свое дело, разумеется.
— Сказки для детей! Точнее легенда прикрытия. Лучше посмотри вот эти материалы. — Сима бросила на стол папку с досье на «Пандору».
По мере чтения лицо Жана постепенно краснело. Закончив, он отложил бумаги и надолго задумался. — А может… это даже лучше. Чем так… — Сима поняла, что имелось в виду.
— Не сходи с ума! Не думаю, что большая часть французов одобрит массовое самоубийство. Ты их спросил?
— Какие французы? Это те, которые теперь ходят в мечети и бьют поклоны Аллаху?
— Разумеется! Что в этом такого? Куча народов меняла государственные религии… и не по разу, оставаясь при этом самими собой.
— Конечно, вам, русским, легко говорить. Сами-то остались христианами.
— Хм, лично я осталась атеисткой, — сообщила Сима, — как и большая часть моих соотечественников. А мусульман… их у нас всегда хватало…
Помолчав, она добавила. — Отдай контейнер, его надо уничтожить. Если «Пандора» вырвется на волю, то нам придется выжигать очаги заразы термоядерными зарядами. Без гарантий, что это поможет.
— А кто тебе сказал, что мы собирались применить ЭТО во Франции? Если подумать, то твоя информация о грядущих ядерных бомбардировках… звучит очень заманчиво.
— Болезненный бред! Я же сказала что нет гарантий — «Пандора» очень живуча. А вы сейчас слишком связаны с Востоком, чтобы быть уверенными, что вас это не коснется. Не хотелось бы видеть радиоактивные кратеры на месте Марселя, Лиона и так далее.
— Мне необходимо посоветоваться со своими людьми. — Сима отрицательно замотала головой. — Нет! Ты должен решить сам… и сейчас.
— У меня могут возникнуть серьезные… осложнения … с соратниками.
— Да, это проблема. Может… обмен? Чтобы соратники остались довольны, мы можем помочь деньгами, взрывчаткой, оружием…. Кроме ОМП, понятное дело. Составишь списочек…
— Заманчиво, но какие гарантии, что наша заявка будет выполнена?
— Ну-у, в конце концов, мы не слишком-то заинтересованы, чтобы в Халифате царило идеальное спокойствие. А вы — ребята решительные.
— Хорошо… не знаю почему, но я тебе верю. Я отдам тебе этот проклятый контейнер.
Заказ Жана Сима выполнила через неделю. Даже… в увеличенном объеме. — Что мелочиться, правда? — По поводу успешного окончания дела все участники операции собрались на импровизированный банкет… на южной базе. В южном полушарии царило лето. Путного веселья, к сожалению, не получилось — усталость накопилась. Поэтому активные мероприятия быстро сошли на нет. Дик, извинившись, отправился к себе на Ближний Восток. Сима со Светкой устроились в гамаках на свежем воздухе. Ночь была теплая, а океан тих и спокоен.
— Сим, а, Сим? Мы так и будем работать аварийной командой ассенизаторов… по расчистке всяческого дерьма?
— Ага, а что ты хотела? Не я придумала этот мир.
— Не прибедняйся. Мне кажется, что в создании его последней версии ты сыграла далеко не последнюю роль.
— Ерунда! Я только немного изменила текущую ситуацию. А сам Мир… и люди, в нем живущие, остались прежними. По существу ничего не изменилось.
— А хотелось бы, чтобы изменилось?
— Ну… хотелось, а что толку? Непростая это задачка. Контактер, как ты знаешь, отказывается давать советы на эту тему. А у меня… пока… только туманные очертания этого… «хотелось».
— Д-а? Любопытно. Если не трудно… поделись этими туманными призраками.
— Ладно, если не скучно слушать. Вряд ли стоит тратить время в попытках создания подробной и непротиворечивой модели общества будущего, общества, которое позволит человечеству выйти из инферно. Но кое-какие предположения сделать можно.
Заведомо ясно, что такое общество, как и любая возникшая в результате эволюции антиэнтропийная (способная к самовосстановлению и саморазвитию) система, будет очень сложным. В его состав будет входить множество различных подсистем и механизмов зачастую противоречивых и дублирующих. Теория гласит, что сама сложность таких систем является лучшей гарантией их выживания, а любое существенное упрощение ведет к остановке развития и неизбежной гибели. Примером может служить организм человека, в котором выработанные на различных этапах эволюции системы регулировки и защиты наслаиваются друг на друга, врастают одна в другую. Эволюционные ноу-хау вроде развитой центральной нервной системы действуют параллельно (а зачастую и в разрез) с допотопными механизмами, созданными природой для наших самых отдаленных предков. Но, несмотря на всю свою сложность и противоречивость человеческий организм представляет собой эффективную систему, которая весьма успешно противодействует энтропии.
В основе всех существовавших и ныне существующих систем общественного устройства лежит принцип обеспечения стабильности общества через выявление определенного виртуального баланса противоречивых интересов отдельных индивидуумов или их групп и воспроизведение этого баланса в реальной общественной жизни… через иерархическую вертикаль управления. Не суть важно, какой именно механизм обеспечивает нахождение этого виртуального баланса. Средневековый монарх, проводящий политику «разделяй и властвуй» или парламент, ориентирующийся на настроения своих избирателей, решают принципиально схожие задачи. Разница состоит только в степени приближения результирующей виртуальной модели к сумме виртуальных же интересов отдельных индивидуумов. Причем, именно виртуальных. Как эволюция живых существ была всегда направлена на обеспечение их максимальной независимости от внешнего мира, так и эволюция иерархических структур всегда действовала в направлении их максимальной независимости от человечества и его реальных интересов. Следует подчеркнуть, что единственным истинным интересом каждого ныне живущего человека является выживание и развитие самого человечества. Но именно этот истинный интерес практически и не учитывается. В более примитивных формах общественного устройства перераспределение ресурсов в пользу элит происходило грубо, открыто, власть была персонифицирована, а, следовательно, и уязвима. В так называемых демократических обществах властная истинная элита находилась в тени, была анонимна, а, следовательно, чувствовала себя в большей безопасности. Находящиеся на виду механизмы власти демонстрировали высокую степень приближения модели виртуального баланса интересов всего общества к сумме интересов входящих в него индивидуумов. Фокус в том, что на уровне этого самого индивидуума, происходила подмена его истинных интересов на виртуальные, большей частью созданные зомбирующим воздействием средств массовой информации, контролируемых правящей элитой.
Регулирующие системы правильно устроенного общества не будут заниматься поиском баланса интересов и управлением. В их задачу должно входить выявление и анализ стоящих перед обществом проблем и угроз, поиск путей их разрешения или устранения и координация усилий общества в этом направлении. В наше время зачатки такого подхода можно встретить только в военном строительстве и некоторых других государственных или международных программах связанных с экологией и здравоохранением. Главным критерием оценок будет выживание и развитие человечеств, обеспечение же стабильности общества — станет второстепенной задачей.
Эволюция общественных механизмов должна быть направлена с одной стороны на максимальное раскрытие полезных качеств каждого члена общества, с другой стороны на не менее надежное блокирование негативных свойств их личностей. Власть должна перестать быть привилегией, а стать обязанностью или даже повинностью. Люди, стремящиеся к власти, не должны ее получать ни при каких условиях. Следует отдавать себе отчет, что в современном обществе даже декларация этого простенького тезиса звучит как объявление гражданской войны. Его же практическая… реализация, возможно, зальет кровью всю планету.
— Ну-у, если дело того стоит… — протянула Светка.
— Может и стоит… только я хочу быть… точно уверенной. Население земли, как утверждает Конт, и так сократилось на полтора миллиарда человек… по моей милости. Не стану утверждать, что из-за этого я не сплю по ночам… в планах «мирового правительства» речь шла о четырех миллиардах… но душу это не греет. Я продолжу полоскать тебе мозги своими мыслями?
— Валяй!
— Так вот. Лишенное скелетной опоры в виде иерархических структур, общество будет не столько управляемым, сколько координируемым. Для успешной работы регулирующих механизмов такого рода необходимо соблюсти одно важное условие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22