Один молча передала Рощину и также молча опорожнила свой. Только потом ответила:
– Не только ты считаешь Васятку своим сыном, но и он уверен, что ты его отец. Я долго размышляла по поводу наших отношений. И конечно же ты прав, что я пришла к тебе на ночь. Но я пришла не на одну ночь. Последнее слово за тобой. Не нравится мой поступок – можешь выгнать. Я не обижусь.
До Рощина наконец-то дошло.
– Маришка! Милая! – Он одним глотком осушил водку из стакана. – Клянусь, ты не пожалеешь!
– Поживем – увидим, – неопределенно ответила она. – Пора ложиться, поздно уже. – Она потушила свет, разделась и легла в постель.
Онемевший мужчина сидел в темноте, не шелохнувшись.
– Собираешься всю ночь просидеть на стуле, – спросила гостья, потягиваясь и призывно изгибая стройное тело.
Дмитрий Сергеевич пулей слетел со стула, на ходу сбрасывая одежду.
После близости они испытывали разные ощущения. Рощин получал наслаждение уже от одного прикосновения к любимой женщине. Марина же только делала вид, что ей хорошо, чтобы не разочаровать мужчину: страсти она не испытывала, но отвращения тоже. Однако потерявший голову от счастья влюбленный ничего не замечал.
– Налей, пожалуйста, водки, – попросила Марина после непродолжительной паузы. Дмитрий Сергеевич принес ей водку и минеральную воду. Марина выпила и потребовала сигарету.
– Ты же не куришь! – удивился мужчина.
– Нужно ведь когда-нибудь начинать. – Марина прикурила от поднесенной Рощиным спички и закашлялась с первой же затяжки.
– И все-таки курить не стоит, – она отдала сигарету Дмитрию Сергеевичу, который усердно стучал ей по спине.
– Достаточно! – отклонила она помощь. – Лучше давай подумаем, как жить дальше.
– Если ты не против, можешь переехать ко мне вместе с сыном и не будем тянуть с заявлением в ЗАГС. – Дмитрий Сергеевич затаил дыхание, ожидая ответа.
– Согласна! – коротко бросила Марина, позевывая. – А теперь – спать…
В понедельник они вернулись в город, а уже вечером, к великой радости Инны Валентиновны, ее дочь перебралась на новое место жительства. Еще через два дня они подали заявление и через месяц должна была состояться свадьба. Марина решилась и теперь всеми силами старалась забыть Марата, но в постели ей всякий раз казалось, что ее ласкает не Рощин, а Марат.
– Это со временем пройдет, – настраивала она себя. – В конце концов, главное для меня – ребенок, а он любит Диму, – и она в очередной раз делала вид, что ей очень хорошо с этим мужчиной. День свадьбы приближался, Дмитрий Сергеевич строил радужные планы на будущее, но…
Диксон приехал вместе с Атаманом. От предложения друга навестить его родных он наотрез отказался.
– Мне не терпится увидеть своего сына, – пояснил он.
– А Марину? – улыбнулся Алексей.
– Мог бы и не спрашивать. С ума схожу! – Они пожали друг другу руки и отправились каждый своим маршрутом. Марат решил сначала зайти к Смугловым, а уж затем к матери.
Дверь ему открыла Инна Валентиновна. По ее взволнованному виду он догадался, что в его отсутствие что-то произошло. Но все же поздоровавшись, спросил:
– Марина дома или на работе?
– Она взяла отпуск, но дома ее тоже нет. – Глаза Инны Валентиновны забегали, она старалась не смотреть на гостя.
– Где же тогда она? А мой сын, наверное, в детском садике? – задал гость одновременно два вопроса.
– Скажите, в каком он саду, я сам заберу его.
– Дело в том, что они оба больше не живут здесь, – резко сказала Инна Валентиновна.
– Как так, не живут? – не понял Диксон.
– У нее другой мужчина, через неделю свадьба, – безжалостно продолжала Смуглова.
Сайфутдинов некоторое время молчал. Склонив голову набок, переваривал услышанное, но потом весь подтянулся, приподнял вверх подбородок и категорично потребовал:
– Дайте ее адрес, я должен с ней поговорить!
– Я хочу, Марат, чтобы ты правильно понял то, что я тебе сейчас скажу. – Она не будет с тобой счастлива! А Дмитрий Сергеевич человек положительный и уважаемый. К тому же он любит Марину.
– А она его? – перебил Марат собеседницу.
– И она его полюбит. Такого человека невозможно не полюбить. Очень прошу – не мешай им.
– У нас же сын!
– Васятка называет папой Дмитрия Сергеевича. И как бы горько для тебя ни было, он не знает настоящего отца.
– Дайте адрес. Обещаю: как Марина решит, так и будет.
– Не дам! Уезжай туда, откуда приехал, – и Инна Валентиновна намеревалась захлопнуть дверь перед носом Диксона. Но Марат успел подставить ногу и потянул дверь обратно.
– Не нужно так, Инна Валентиновна. Адрес я все равно узнаю, но было бы лучше, если бы вы сами его назвали мне. – Женщина представила, как он отправится на работу к дочери и только перебаламутит там всех, а ей не хотелось ставить Дмитрия Сергеевича в неловкое положение.
– Будь по-твоему. Все равно иначе от тебя не избавишься, – и она сообщила ему, где он может найти Марину с сыном…
Рощин открыл входную дверь и вопросительно уставился на незнакомца.
– Дмитрий Сергеевич? – поинтересовался Диксон.
– Да, – и хозяин подтвердил сказанное кивком головы.
– А я родной отец Василия, – представился Марат. И хоть Рощину знакомство не было особо приятным, как интеллигентный человек он пригласил гостя в квартиру.
– Располагайтесь, – предложил он. – Марина Михайловна сейчас выйдет. – Дмитрий Сергеевич скрылся в смежной комнате. Через какую-нибудь минуту, в наспех накинутом домашнем халате, в комнату вошла Марина. Щеки ее пылали, словно их специально кто-то натер, а глаза были печальны.
– Здравствуй, Марат. – Она опустилась в кресло напротив Марата.
– Со свиданьицем, Марина Михайловна, – на лице Диксона застыла ухмылка.
– Я тебя понимаю, – серьезно сказала женщина. – Но оправдываться не буду: что случилось, то случилось.
– Не ожидал от тебя, – в голосе Марата скользила ирония. Марина собиралась что-то ответить, но в комнату, заливаясь смехом, вбежал мальчуган, а следом за ним показался Рощин. Малыш перестал смеяться и с интересом уставился на незнакомого ему человека.
– Поздоровайся с дядей, – сказала ему мать.
– Здрасте, – серьезным тоном произнес Васятка и протянул крохотную ручонку.
– Здорово, пострел, – улыбнулся незнакомец. Он взял детскую ручку в свою внушительную кисть, потянул ее на себя и, приподняв, посадил ребенка к себе на колени.
– Вот ты какой, Василий Маратович! – Диксон, поцеловав малыша, прижался к его лицу колючей щекой. Глаза сурового мужчины были полны нежности и ласки.
– Ты кто, дядя? – шепотом спросил притихший мальчуган.
Марат достал из спортивной сумки коробку конфет, протянул ее Василию и сказал:
– Твой папка, сынок! Папка!
Мальчик вырвался от незнакомого мужчины и отбежал к Дмитрию Сергеевичу, даже не польстившись на шоколадные конфеты.
– Вот мой папа! – Он прижался всем тельцем к Рощину, подергивая плечами и всхлипывая, словно чужой дядя собирался лишить его настоящего отца.
– Не плачь, маленький. Мы сейчас пойдем погуляем с тобой на улицу. Хорошо?
– Пойдем! – обрадовался Васятка, размазывая рукавом обильные слезы по щекам. – А мама с нами пойдет?
– Она выйдет попозже, – и Рощин повел ребенка в прихожую, предоставив Марине возможность выяснить отношения с Маратом наедине.
Они долго молчали, потупив взоры, боясь предстоящей беседы. Никто не решался первым нарушить затянувшуюся паузу. Марину била чуть заметная, дрожь. Как ей хотелось броситься в его объятья. Лишь только увидела его, разом проснулись, казалось, притупившиеся уже чувства. Но зная, к чему приведет подобный порыв, сдерживала себя изо всех сил. Нужно сказать, что и Марат испытывал непреодолимое желание обнять любимую женщину, но из гордости, начал разговор официальным тоном:
– Если честно, то не ожидал от тебя. Ну, как говорится: насильно мил не будешь. Что же касается моего сына, то мне не нравится, что он называет отцом чужого дядю. Я от него не отказывался, чем мог, помогал.
– Извини, Марат, – неожиданно мягко заговорила женщина. То, что Васятка прикипел к Дмитрию Сергеевичу, не моя вина, а скорее – его заслуга. А на счет Рощина. Я бы никогда не вышла за него замуж, но так уж получилось. – И она рассказала, как Дмитрий Сергеевич спас их малыша. – Теперь ты все знаешь и надеюсь простишь!
– Но это же глупо: разделить судьбу с нелюбимым человеком в знак благодарности. Любой порядочный мужик, на его месте, поступил бы так же.
– У Марата появилась надежда вернуть Марину и он уцепился за нее, как утопающий за соломинку.
– Может быть ты и прав, – на удивление быстро согласилась она. – Но к сожалению, я уже дала Дмитрию Сергеевичу слово и не намерена его нарушать. Как ни жаль, но ты опоздал, Марат.
– Уверен, что не поздно еще все исправить. Я поговорю с Рощиным и он поймет нас. Судя по твоим суждениям и по характеристике твоей матери, он неплохой человек. – Марат старался уговорить Марину. В ее глазах застыло неподдельное отчаяние. Казалось, что она вот-вот разрыдается.
– Не мучай меня, уходи! – с трудом выговорила она.
Вместо ответа Марат поднялся, подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и крепко сдавил их. Он пальцами коснулся тонкой, бархатистой кожи на ее шее и медленно опустил одну руку на грудь.
– Не надо, очень тебя прошу! – простонала она, но не отстранила мужчину, а наоборот, выгнулась всем телом, подаваясь навстречу ласкам.
– Что ты со мной делаешь! Мы поступаем непорядочно.
Второй рукой Марат повернул ее лицо к себе и, не обращая внимания на ее слова, поцеловал. Марина не выдержала и закинула руки ему на шею. Марат, не прекращая ее целовать, поднял на руки и отнес в спальню…
Они оба не могли устоять. С Маратом Марина не притворялась и не стыдилась. Когда все закончилось, она откинулась на спину и еще долго лежала с закрытыми глазами, вытянувшись обнаженной на паласе и не проявляя малейшего желания возвращаться в реальный мир. Марат лежал рядом, а его рука покоилась на ее ноге.
– А теперь уходи, – подала первой голос Марина. – Иначе, я сойду с ума!
– Но это же нелепо! Мы созданы друг для друга…
– Будь мужчиной, не порть последнего впечатления о себе, – перебила его Марина. – Оно останется со мной навсегда.
Марат не стал больше спорить. Молча поднялся, оделся и покинул квартиру, уже не надеясь когда-нибудь увидеть Марину и сына.
К возвращению Рощина и Васятки она привела себя в порядок и, напустив на себя беззаботный вид, веселилась, носилась по квартире с сыном на руках. Но ее беззаботность не смогла скрыть особого блеска глаз, еще хранивших следы недавней встречи с любимым человеком.
Как ни гнала, в дальнейшем, она от себя его образ, он неотступно преследовал ее, а ночами она частенько называла Рощина Маратом и во сне непрерывно повторяла его имя.
За три дня до свадьбы на Марину и вовсе напала меланхолия. Она не сразу отвечала на обращенные к ней вопросы, была безразлична ко всему окружающему.
Такое поведение Марины не могло остаться незамеченным для Рощина. Более того, он прекрасно понимал, откуда ветер дует. Ночами он долго не засыпал, прислушиваясь к шепоту Марины и произнесенное ей во сне имя, всякий раз, эхом отдавалось в его измученной душе. Днем он ходил с воспаленными глазами, но делал вид, что ничего не происходит. Постоянно размышляя об одном и том же, он пришел к выводу: невозможно ощущать себя счастливым даже рядом с любимой женщиной, если та глубоко несчастна и любит другого.
За день до торжества он все-таки решился на откровенное объяснение.
– Марина, ты хорошо знаешь, как я люблю тебя и твоего сына. Был бы безумно счастлив разделить с вами остаток своей жизни, но я не уверен, что этого хочешь ты.
– Давай не будем сегодня об этом и так на душе кошки скребут.
– Будем и именно сегодня, – решительно заявил Дмитрий Сергеевич. – Потому что завтра – уже поздно. Я освобождаю тебя от твоего обязательства, жертва мне не нужна.
– Дима! – Марина села к нему на колени. – Ну что ты несешь?
– Скажи, только правду: ты любишь Марата?
– Имей в виду, сам напросился! – Лицо женщины приняло суровое выражение.
– Я думала, что смогу пересилить себя и забуду Марата, но это оказалось выше моих сил. А последняя встреча всколыхнула чувства к нему и обострила их до предела. Ты даже не представляешь, с каким трудом мне удается скрывать это от тебя.
– Тебе только кажется, что я ничего не замечаю.
– Тогда мне легче будет признаться тебе, я просто обязана сделать это. В тот день мы были близки, я не смогла устоять перед соблазном и изменила тебе с ним.
– Я давно догадался, – грустно сказал Дмитрий Сергеевич. – Ты ведь не замечаешь, что называешь меня Маратом и довольно-таки часто.
– Прости! Я ничего с собой не могу поделать! – Она опустила голову и устремила взгляд на пол. – Понимаю, что не заслуживаю прощения, но ничего не могу с собой поделать. Да! Я люблю его! Люблю!
– Как ни горько мне, но я не собираюсь связывать тебя по рукам и ногам. Лети навстречу своему счастью, обо мне не думай.
– Спасибо, дорогой! Ты очень благородный человек! – Она поцеловала его в лоб. – Но мы останемся близкими друзьями и обещаю, что никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
– Нет, Марина! Быть друзьями у нас не получится. Смогли бы вы с Маратом стать просто друзьями?
– Опять ты прав, Дима. Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить перед тобой свою вину? Рощин ссадил ее с колен, поднялся и принялся расхаживать по комнате.
– Ни в чем ты не виновата: любовь слепа. А винить ее во всех своих бедах, по меньшей мере – глупо. – Он достал сигарету и закурил. – Я уволюсь и уеду в другой город, подальше отсюда. Время лечит.
– Не нужно тебе уезжать, потому что мы сами уедем. – Марина подошла к окну и долго смотрела вдаль и ничего не видела, по щекам катились слезы раскаяния…
Торжество у Кожевниковых было в самом разгаре. Стол накрыли в саду и гости с удовольствием расположились под тенью яблоневых деревьев.
Алексей и Светлана сияли от счастья, словно это была первая свадьба в их жизни и с радостью бросались в объятия к друг другу, после криков «Горько! Горько!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40