— Других тут быть не может. Но как они узнали о деньгах?— Если б я знал… Хашиму могли стукануть либо чеченцы, либо мой подельник. Оба варианта равноценны.— Однако деньги у диверсов. Какой смысл продолжать операцию?— Помимо денег «Змее» нужна база. Выбить нас отсюда в открытую нельзя. Иначе он поссорится со Штатами, и те быстро заменят его на более послушного командира. А так у него все козыри на руках — и деньги получил, и базу. Нас он спишет на боевые потери, мол, когда его люди сюда прибыли, мы уже были перебиты. Потому для него так важно, чтобы мы просили о помощи. Чистеньким хочет выйти. Эта сволочь давно так действует. Я знаю как минимум три подобных случая. И всякий раз Тачи подминал под себя очередной район.— А твои друзья в Америке не в курсе?— Им то что! «Змея» выполняет свою работу, договоренностей со Штатами не нарушает, а методы ни ЦРУ, ни Госдеп не волнуют. Вот если б доказать, что диверсы — люди Тачи, тогда другое дело. Его бы в шесть секунд задавили.— Так сообщи…— Легко сказать. А где доказательства? Чтобы выступить против Хашима, нужен хоть один живой диверсант. А я пока не вижу способа взять пленного.— Пятый этаж свободен. Вентиляция там не заварена, — предложил взводный. — Давай на живца. Посадим туда пару-тройку ребят, а сами разместим в вертикальных колодцах на шестом по килограмму пластида. Только их попытаются убрать, мы подорвем заряды.— Интересная мысль. А как наблюдать?— Снимем одну камеру с входа. Пусть ребята поизображают активность, начнут перетаскивать оборудование. Вроде как мы решили смыться.— А те клюнут?— Должны, — взводный вытряс из лежащей на столе пачки сигарету. — По крайней мере заинтересуются, что происходит. Как только на мониторе увидим хотя бы одного диверса, рвем заряды и пускаем в отсек газ.— План хорош. Думаю, сработает. «Си-Эса» слезоточивый газ

у нас хватит. Кто будет действовать на захвате?— Только «старики». Молодняк пусть тащит службу подальше оттуда. Если у нас и есть агент Хашима, то он среди молодых.— Согласен, — Ясхар позволил себе улыбнуться. — Ты еще что то хотел?— Да. Мне бы позвонить родственникам в Пешкопию. Если мы с тобой смываемся, то надо иметь местечко, где переждать.— Родственники надежные?— Если нет, то можешь меня убить.— Так и будет, — пообещал Ясхар. — Не возражаю. Возьми трубку. Но только один звонок, и покороче. Если твой разговор перехватят, все сорвется…— Не дергайся. Я буду говорить с братом и назову место, которое знаем только мы двое. Посторонний ничего не поймет.— Хорошо, иди. Как отзвонишься, начинай размещать людей. Я подойду через часок.— Договорились.Ясхар запер за взводным дверь, вытащил из сейфа документы и принялся жечь их в огромной хрустальной пепельнице. Листок за листком, разминая пепел ложкой и следя, чтобы не осталось ни одного целого обрывка.Раз в пять минут он вытрясал пепельницу в унитаз и спускал воду…Молодой албанец прошел до пятого этажа, прикрикнул на суетящихся бойцов и по винтовой лестнице, ключ от которой имели только он и Ясхар, поднялся на замаскированную смотровую площадку.Позвонив брату и дав ему краткие, но понятные указания, он вернулся в коридор, запер за собой дверь, сделал шаг к ступеням — и наткнулся взглядом на неподвижную фигуру у противоположной стены.Взводный с ужасом осознал, что не успевает вытащить пистолет, что никто не подумал о вентиляции в этом блоке, что темная фигура не принадлежит никому из его бойцов, что…Его ладонь все же нырнула к кобуре, но противник действовал быстрее. Диверсант сделал стремительное движение, будто раздавал карты, и взводный почувствовал жуткую боль в горле, потом в носу, потом что то разорвало ему левый глаз, и он хрипящей беспомощной куклой впечатался в бетонную стену.
* * *
Иван Вознесенский бросил куртку на столик возле зеркала, снял ботинки и в носках прошел на кухню. Подхватил чайник, из горлышка выпил пол-литра воды, грохнул посудину на плиту и уселся на табуретку, сцепив перед собой руки.Его жена понимающе вздохнула и уселась напротив, готовая выслушать взбешенного мужа.— Что на этот раз?— Обнаглели до предела, — Иван стукнул сжатыми кулаками по столешнице. — Заявляют, что охрана не подлежит разглашению. На запросы МИДа им наплевать, со следователем они вообще говорить отказываются, я, по их мнению, сам во всем виноват, якобы дрался три раза и каждый раз с новыми людьми… Омоновцы нас разняли и забрали меня в отделение…— Подожди, не части. Давай по порядку. Что такое «охрана не подлежит разглашению»? По-моему, это не по русски.— Действительно, — Вознесенский подпер щеку, — это я процитировал фразу из письменного ответа консула… Короче, список охранников америкосы не дают и давать не собираются. Госдепартамент просьбу МИДа не удовлетворил. Точка.— Как же так? — Ирина растерянно посмотрела на мужа. — Они же граждане нашей страны…— Оказывается, не совсем, — со злостью бросил Иван. — Когда дело касается работы в консульстве, то США оставляют за собой право самим решать, давать сведения или нет. Вроде как это внутреннее дело Америки. И нам с нашим свиным рылом путь в их вотчину заказан.— А что говорит следователь?— Ничего конкретного. Нудит о том, что у нее нет достаточных оснований не верить американцам… Я ей попытался объяснить, что уголовное дело и есть такое основание, но она стоит на своем. Даже свидетелей не опросила.— Думаю, и не опросит.— Наверное. Прав был Димон, ничего тут по закону не сделать. Для охранников консульская защита, как броня. А ментов не сдадут свои же. Они за честь мундира до конца бьются, им легче меня посадить, чем признать, что их сотрудники совершили преступление.— Я тебе не позволю заниматься собственным расследованием. И Диме скажу, чтоб не лез. А то он со своими дружбанами еще кого-нибудь из охранников поймает, в лес вывезет и пытать начнет. Подозрения тут же падут на тебя.— Да не будет Димон никого пытать! У него своих забот хватает. Так, если только посоветует мне чего…— Знаю я его советы! Особенно последний — если вы хотите быстро получить нужную информацию, положите испытуемого на стол, поставьте ему утюг на живот, в рот суньте кипятильник, а в задницу паяльник. И воткните тройник в розетку, — процитировала Ирина. — У него все советы аналогичные.— У человека живой ум, — хмыкнул Иван. — И он не виноват, что по-другому не получается. Между прочим, Димон просто треплется, никому он никаких паяльников не вставлял. А ты веришь…— Я перестраховываюсь, — смутилась жена. — Ты есть-то будешь?— Пока не хочу. Вот от чая не откажусь.— Когда ты в следующий раз придешь такой взвинченный? — Ирина зажгла конфорку и пустила воду.— Недели через две, когда опять с этой дурой пообщаюсь.— Не бросишь?— Нет уж! — Вознесенский сходил в прихожую за тапочками. — Пусть не надеются! Если эти скоты решили, что им в нашей стране все можно, то я их разубежу.— Да, кстати, — вспомнила супруга, — тебе из Белграда звонили.— Кто?— По моему, Боянич… Я записала в блокноте у телефона.— Ого! Здорово. Сто лет его не слышал.— Это тот молодой парень, с которым ты познакомился в Кралево?— Ну. Он ничего не передавал?— Нет. Только сказал, что перезвонит…— Ах да, он же плохо русский знает. Я и забыл. Когда перезвонит, не говорил?— Очень плохо было слышно. Сплошные помехи. Я едва успела расслышать фамилию.— Удивительно еще, что связь до сих пор действует, — кивнул Иван. — Ладно, в ближайшие дни я все равно дома сижу, так что дозвонится…
* * *
О винтовой лестнице, прорезающей насквозь все семь этажей, большинство бойцов и не подозревали. Это был особый, резервный выход, предназначенный только для командного состава базы. С гибелью двух взводных из трех число знающих о тайном проходе сократилось. Теперь только Ясхару и самому молодому младшему командиру было известно о потайном ходе.На шахту пятиметрового диаметра Влад наткнулся случайно, еще в самом начале своего путешествия по вентиляции. И когда его чуть не пристрелили охранники, он решил передохнуть в пустующем помещении, куда никто не заглядывал.Рокотов разлегся в широком боковом проходе и тут же услышал, как под ним звякнула железная дверь. Мимо сетки, отделяющей вентиляцию от лестницы, прошаркали чьи-то ноги.Человек был один.«Ну вот! Отдохнуть толком не дадут. Шляются и шляются… — брюзгливо подумал биолог. — Этот хоть один, мороки меньше. Только жаль, что не Ясхар. Ясхара мне обязательно прикончить надобно. — Сверху раздался скрип и хлопнула еще одна дверь. — Вышел на свежий воздух. Лады, посмотрим…»Рокотов сдвинул решетку, выбрался на лестницу и поднялся на верхнюю площадку. В двери обнаружился маленький глазок, и сквозь него Влад разглядел невысокого албанца в бронежилете, что то втолковывающего по мобильному телефону.Автомата у албанца не было, только кобура на поясе.«Стоп! Врач говорил, что мобильник у Ясхара. Сей отрок точно не Ясхар, я того все же один раз видел… Вызывает подмогу? Поздновато они спохватились — когда я им половину личного состава угробил. И почему он один, без охраны? Не хочет, чтобы рядовые знали? Похоже. Это мне подходит. Значит, искать его начнут не скоро…»Албанец договорил, сложил «трубу» — и сунул ее в нагрудный карман.«Стрелять нельзя, могу попасть в телефон. Горло и лицо открыто. Что ж, поиграем в сикха одна из народностей Индии, использующая и качестве традиционного оружия «ваджару» — метательный круг с острыми краями и треугольным отверстием посередине. «Ваджара» является прародителем «сюрекена» — метательной «звездочки» ниндзя. Сикхи носят запас «ваджар» в чалме между слоями материи

… — Влад отступил к противоположной стене и взял в левую руку три зазубренных кругляшка от циркулярной пилы.Косовар запер за собой дверь… и наткнулся взглядом на Рокотова. Бросил руку к поясу, но биолог оказался проворнее — один за другим три лезвия распороли албанцу горло и нос, а последнее впилось точно в левую глазницу, сокрушив заодно и височную кость.Труп повалился навзничь.Владислав мгновенно очутился рядом с телом и выхватил из кармана трубку мобильного телефона, стараясь не запачкаться в хлещущей из рваной раны крови.Не запачкался.Биолог ненадолго включил телефон, посмотрел на зеленоватый экран и довольно усмехнулся. Аккумулятор заряжен почти полностью.«Стандарт „ Джи-Эс-Эм“. Позвонить можно в любую точку мира. Ну все, теперь вперед, к пленницам. Как их выводить, я уже придумал…»Труп албанца Рокотов прятать не стал, лишь перетащил от двери на площадку. Чтобы не путался под ногами.Он спустился на нижний этаж, запирая за собой все двери. Замки, на счастье, были исправны.Внизу он успокоил дыхание и на миллиметр приоткрыл дверь.Коридор до самого поворота был пуст.Влад прислушался.Издалека доносилось невнятное бормотание.«Главное — спокойствие. Тут любой звук слышен за сто метров. Ме-е-едленно открываем дверь…»Рокотов выставил перед собой «Хеклер-Кох», поправил висящие за спиной второй пистолет пулемет и гранатомет и шагнул через порог.Никого.Тональность бормотания не изменилась.Биолог распахнул дверь настежь и подложил под нее камень. Теперь сама не закроется.Он сделал несколько шагов и прислушался.Все то же самое.«Хорошо, что я переобулся. В сапогах меня бы тут враз засекли…»Влад пошевелил пальцами ног и бесшумно двинулся дальше.Дойдя до поворота, он сделал глубокий вдох и крайне осторожно, правым глазом осмотрел следующий отрезок коридора.На ящике спиной к нему сидел мужик в черной форме УЧК и поигрывал узким ножом перед лицом съежившейся женщины в разорванной одежде.Стрелять было нельзя, чтобы не задеть пленницу.Владислав отодвинул за спину «Хеклер-Кох», вытянул мачете, подбросил на руке, расслабляя кисть, и вышел из-за угла.До албанца было три метра.Рокотов оттолкнулся левой ногой, прыгнул, приземлился на правую, сделал еще один шаг и наискось опустил сверкнувшее лезвие.Глаза женщины расширились, когда из-за спины ее мучителя вдруг выросла темная фигура. Она открыла рот, но тут албанец развалился надвое. Голова вместе с левой рукой шлепнулись на пол, туловище дернулось и повалилось ничком, ей в ноги.«Классический „монашеский плащ“… Как на гравюре Хокусая», — отстранено подумал Влад.— Вот и все, — сказал он по-сербски. Женщина открыла рот еще шире. — Если вы сейчас произнесете хоть слово, нам всем конец.Сербка испуганно зажала рот руками.Рокотов посмотрел налево. За прутьями решетки сидели женщины и качали лежащих у них на коленях младенцев. На клетке болтался огромный замок.Все пленницы пребывали в шоке. Если не предпринять срочных мер, через несколько минут начнется массовая истерика.— Всем молчать, — тихо, но весомо прогудел Влад. — Медленно встаем… Отходим от решетки… — Он прицелился и двумя выстрелами сбил замок. — Замечательно. Быстро в коридор. Встаньте у стены…Из тридцати женщин вышли только двадцать две. Остальные не сдвинулись с места, так и остались сидеть, привалившись спинами к дальней стене. Их детей забрали другие.В клетке было темно и Рокотов не видел, что с оставшимися. Но входить за решетку он не собирался.— Кто способен соображать, говорить тихо и объяснить мне, что происходит?— Я, — высокая черноволосая женщина лет тридцати сделала шаг вперед.— Как вас зовут?— Петра.— Какой сейчас год? — тут же задал биолог второй вопрос, проверяя психическое состояние женщины.— Девяносто девятый. Я сама врач, так что пока себя контролирую.— Почему остальные не вышли?— Они мертвы. Их убил этот ублюдок за то, что они отказались с ним…— Я понял. Все дети живы?— Пока да.— Почему они не плачут?— Им дали какое то снотворное.— Сколько времени оно будет действовать?— Не знаю. Часа два есть…— Черт! Мало. Значит, так. Отдайте кому нибудь своего ребенка и возьмите вот это, — Влад снял с плеча «Хеклер-Кох». — Знаете, как обращаться с оружием?— Немного. Но с этой маркой я не знакома, — Петра осторожно передала спящего младенца рослой полной блондинке.— Вот затвор, сверху. Передергиваете и стреляете… Вот предохранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41