— Но я ведь только вам!
— Право, не стоит и мне. Почему вы не храните его в сейфе?
— Вы говорите как страховой агент.
— Очень возможно.
— Это мой талисман, — сказала мисс Рикерби-Каррик. — Я без него не могу. Как-то сняла и в тот же день слетела с каменных ступенек. Понимаете?
— Как бы то ни было, я на вашем месте не распространялась бы о нем.
— То же самое сказала мисс Хьюсон:
— Так вы и ей его показывали? Господи! Мисс Рикерби-Каррик игриво закивала головой и прикусила нижнюю губу.
— Вы никогда не догадаетесь, что это — сказала она. — Я имею в виду узор. Вот уж совпадение! — Она пригнулась к Трои и зашептала:
— Знаки Зодиака, выложенные из бриллиантов, изумрудов и рубинов. Ну как?
— Может быть, вам лучше лечь? — усталым голосом спросила Трои.
Мисс Рикерби-Каррик ошеломлённо взглянула на неё и выбежала.
На следующий день после завтрака мисс Рикерби-Каррик, громко шмыгая носом, удалилась с чрезвычайно озабоченным видом в укромный уголок палубы и энергично застрочила в дневнике.
Все утро «Зодиак» двигался очень медленно. После ленча мистер Лазенби произвёл некоторый фурор, выйдя на палубу в плавках. Он накачал надувной матрац и улёгся загорать. Его пример вдохновил Хьюсонов, которые вскоре переоделись в гавайские шорты и цветастые рубашки.
Трои, пристроившись за столом в салоне, закончила свой рисунок в карандаше и раскрасила его цветными мелками. Теперь каждый из знаков приобрёл причудливое сходство с тем лицом, которое она задумала изобразить. Косящие глаза Кэли Барда — Скорпиона. Дева — эфемерный образ мисс Рикерби-Каррик, какой она, возможно, была в отдалённом прошлом. Стилизованные Хьюсоны склоняли головы друг к другу, изображая Близнецов. Обнажённый мистер Лазенби с завязанными глазами, элегантно прикрывшись, держал в руках Весы. Застывший взгляд Рака заставлял вспомнить о немного выпученных глазах мистера Поллока. Классически великолепная миссис Тритуэй несла на украшенном звёздами блюде Рыбу. Овен держался копытами за штурвал, а Том — Водолей нёс воду в корабельном ведёрке. Тёмные короткие кудри Трои рассыпались по лбу Козерога, а маска Льва иронически поглядывала глазами Родерика Аллейна, её мужа. Тщеславный Телец восседал на мотоцикле. В стороне натягивал свой лук темнокожий Стрелец; Рисунок показался Трои забавным, но она вздохнула, вспомнив, что предстоит ещё писать текст.
Проходя через салон, Хьюсоны из соображений такта сперва держались на почтительном расстоянии, но потом, снедаемые любопытством, попросили разрешения взглянуть на рисунок, после чего все пассажиры, кроме доктора Натуша, сгрудились вокруг Трои.
— Посмотрите, что можно сделать детскими мелками и чуточкой туши! — воскликнул Кэли Бард. — Ведь это волшебство! — Он восторженно охнул, засмеялся и, обратившись к остальным попутчикам, добавил:
— Видите? Вы видите, что она сотворила?
Приглядевшись, они поняли наконец, в чем дело, Правда, каждый из них быстрее узнал других, нежели самого себя. Оказалось, что в трех случаях Трои попала в точку. Хьюсоны и в самом деле были близнецами и даже по какому-то счастливому стечению обстоятельств родились под этим знаком, а мисс Рикерби-Каррик, зардевшись, призналась, что родилась под знаком Девы. Она все ещё выглядела напуганной и пристально смотрела на Трои.
— Натуш, — окликнул Кэли Бард, — спуститесь к нам. Вы непременно должны взглянуть на это.
Доктор сразу спустился в салон. Трои подала ему рисунок и во второй раз услышала его смех.
— И прекрасно и забавно, — сказал он, возвращая ей рисунок.
— В центре я хотела поместить стихи, — сказала Трои, — но шрифтовик из меня негодный. Эта работа отнимает у меня уйму времени, а выглядит в конце концов ужасно. Никто из вас не смог бы хорошо написать текст?
— Я смог бы, — сказал мистер Поллок.
Он рассматривал рисунок из-за спины Трои.
— Я… — он запнулся, и Трои снова испытала вчерашнее ощущение надвигающейся беды. — Я с этого начинал, — пояснил Поллок каким-то извиняющимся тоном. — Торговая реклама, знаете ли… Это уж потом я занялся недвижимостью. Если вы покажете мне, что вам нужно… я имею в виду характер шрифта… вы, я думаю, останетесь довольны.
Он рассматривал рисунок с каким-то странным выражением: внимательно, любуясь, и то ли смущённо, то ли даже со страхом.
Трои вежливо сказала:
— Правда, сделаете? Я вам так благодарна. Здесь, наверно, подойдёт корпус, может, даже чуть-чуть стилизованный.
Название на суперобложке книги, которую держал в руках доктор Натуш, было набрано корпусом.
— Что-нибудь в этом духе, — сказала Трои, показав на неё.
Мистер Поллок нехотя повернул голову к доктору, однако обложку книги рассмотрел внимательно, после чего склонился над рисунком.
— Это я сумею, правда, не знаю, как насчёт стилизованности, — сказал он и пробурчал себе под нос что-то вроде: «Скопировать-то я могу все что угодно».
— Вы довольно самоуверенны, мистер Поллок, — громко сказал мистер Лазенби.
А Кэли Бард воскликнул:
— И как у вас, Поллок, хватает нахальства? Наступило короткое молчание.
— Моё дело предложить, — с обидой проговорил Поллок, — я ведь не набиваюсь со своими услугами.
— А я с удовольствием ими воспользуюсь, — сказала Трои. — Вот рисунок, он в вашем распоряжении.
Она отошла от стола. Мистер Поллок немного поколебался, но потом все же сел на освободившееся место.
Трои поднялась на палубу, где вскоре к ней присоединился Кэли Бард.
— Что вы так на него? — сказала она.
— Он меня раздражает. Кроме того, он слишком непочтительно отнёсся к вашей работе.
— Да бросьте вы.
— Нет, в самом деле. Дышит вам прямо в шею. Вам! Да как он смеет?
— Ну хватит.
— А вы заметили, как он хамит Натушу?
— Заметила. Но, знаете, по-моему, уж лучше откровенная враждебность, чем сюсюканье по принципу «давайте будем с ним очень милы».
— Вы имеете в виду Рикерби-Каррик?
— В общем да.
— Знаете, — сказал он, — если бы среди пассажиров нашего славного теплохода «Зодиак» не было вас, я бы, пожалуй, сбежал.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда. Куда вы девались вчера вечером?
— Мне надо было позвонить.
— Но не могли же вы звонить весь вечер. Вспомнив наставления Фокса, Трои, не очень умевшая лгать, воспользовалась его выдумкой.
— Мне пришлось обратиться в полицию по поводу горжетки, которую я потеряла на выставке, — сказала она.
— А потом?
— А потом я пошла в церковь.
— Было бы куда лучше, если бы вы пошли со мной в бар, — проворчал он. — Пообедайте со мной завтра вечером в Лонгминстере?
Трои открыла было рот, чтобы ответить, но тут снизу появилась очень испуганная мисс Рикерби-Каррик в ядовито-красном халате и без чулок. Из босоножек, словно корни, выпирали её изуродованные артритом пальцы, на нос она нацепила тёмные очки, на голову — панаму, а в руках несла надувной матрац и дневник. По привычке остановившись у штурвала, она поболтала со шкипером, прошла дальше и, к крайнему смущению Трои, обошла её и Барда, с тяжеловесным так-том, способным прошибить звуковой барьер, наградив их понимающей улыбкой.
— Она невозможна, правда? Какая-то фантастика, — сказала Трои.
— Что она пишет?
— Дневник. Она его называет своей исповедью.
— Вам хотелось бы его почитать?
— Как это ни постыдно, но, честно говоря, взглянула бы одним глазком.
— Так как же насчёт завтрашнего обеда?
— А нельзя ответить немного позже?
— На случай, если подвернётся что-нибудь поинтересней? Ну и хитрюга же вы!
— Нет, я совсем не то имела в виду.
— А что же вы имели в виду?
— Мы же не знаем, что будут делать остальные, — не слишком убедительно возразила Трои. — Послушайте, а почему бы нам не пригласить и доктора Натуша?
— Мы ничего подобного не сделаем, и с вашей стороны просто нетактично предлагать такие вещи. Я вас приглашаю отобедать тет-а-тет, а вы…
— Нет, нет! — воскликнула Трои. — К чему это? Его прервал крик мисс Рикерби-Каррик, такой резкий и пронзительный, что все пассажиры мигом выскочили на палубу. В сбившемся халате, возбуждённо жестикулируя, мисс Рикерби-Каррик склонилась над поручнями и кричала:
— Дневник! Мой дневник! Остановитесь! Умоляю! Каким-то образом она умудрилась уронить за борт дневник. Из её путаных объяснений выходило, что, глядя в воду, она перегнулась через борт, оступилась и выронила дневник. Жалобно причитая простуженным голосом, она показывала назад — туда, где плавал её раскрытый дневник, который уже начал довольно быстро погружаться в воду. Из глаз и из носу у неё текло в три ручья.
Все семейство Тритуэй охотно пришло ей на помощь: шкипер застопорил машину и дал задний ход, Том вытащил длинный багор, а миссис Тритуэй, поднявшись на палубу, пыталась успокоить мисс Рикерби-Каррик. Машина встала, и «Зодиак» по инерции тихо подплыл к дневнику. Том перелез через перила палубы и, придерживаясь за них левой рукой, попытался дотянуться до дневника багром. Но тут мисс Рикерби-Каррик заголосила:
— Нет! Только не этой штукой! Вы же его разорвёте! Пожалуйста, не надо! Ради бога!
— Угомонитесь! — неожиданно проговорил мистер Лазенби. Он нехотя поднялся с матраца, повернувшись ко всем спиной, снял очки и положил на палубу. Затем перелез через перила и нырнул.
Мисс Рикерби-Каррик снова заверещала, остальные пассажиры охнули и, сгрудившись у борта, принялись следить за мистером Лазенби, который вскоре вынырнул. Длинные волосы залепили ему глаза. В руке он держал дневник. Шкипер посоветовал ему выйти на берег и пройти вниз по течению до того места, где глубина позволит «Зодиаку» пришвартоваться. Последовав этому совету, мистер Лазенби выбрался на берег и, присев на корточки, стал осторожно встряхивать дневник, расклеивая и переворачивая страницы. Его волосы смешно упали набок, полностью залепив ему левый глаз.
Мисс Рикерби-Каррик жалобно охала, смущённо хихикала и невнятно объясняла всем, что чернила в её ручке, слава богу, не расплываются в воде. Не дожидаясь возвращения мистера Лазенби, она, рискуя свалиться, перегнулась через борт и взяла у него дневник. Трои заметила, что у неё на шее по-прежнему болтается кожаный мешочек.
— Мой бедный наперсник! — воскликнула старая дева. — Как жаль! Как жаль!
Она экспансивно благодарила мистера Лазенби, заклиная его не простудиться. Он её успокоил, взял у Трои свои очки и, отвернувшись, надел их. Когда он снова повернулся к пассажирам, он был так респектабелен, что, казалось, вместе с очками он водрузил на себя все пасторское облачение полностью. «Пойду, пожалуй, переоденусь: английское солнце не слишком греет», — заявил он и спустился вниз.
— Ну! — сказал Кэли Бард. — Кто скажет после этого, что церковь выродилась?
Все с ним согласились, лишь Трои промолчала. Действительно ли она увидела на секунду в левой руке мистера Лазенби клочок исписанной бумаги? Трои все ещё пыталась это вспомнить, когда мисс Рикерби-Каррик, которая, присев на корточки, причитала над промокшим дневником, вдруг громко вскрикнула.
Все взглянули на неё с привычным, терпеливо жалостливым выражением.
Однако на этот раз на её лице была не тревога, не волнение, а неподдельный ужас. На побледневшей коже явственно проступили веснушки, челюсть отвисла. Не отрываясь, смотрела она на раскрытый дневник. Руки её дрожали. Она захлопнула промокшую тетрадь и крепко вцепилась в неё, чтобы унять дрожь в пальцах.
— Вам нехорошо? — спросила мисс Хьюсон.
Мисс Рикерби-Каррик мотнула головой, неловко поднялась и побрела к каютам.
«Ну а теперь? — подумала Трои. — Неужели я опять выдумываю?»
Она снова почувствовала, что рядом с ней кто-то сжался в страшном напряжении, и снова не могла понять — кто?
«Уж как ему будет угодно, — решила Трои, — но придётся этому инспектору Тиллотсону выслушать всю историю. Посмотрим, что он скажет. А пока…»
Пока она отправилась в каюту и написала мужу ещё одно письмо.
Через полчаса «Зодиак» встал на суточную стоянку в Кроссдайке.

Глава IV.
КРОССДАЙК
Как я уже говорил, — продолжил Аллейн, — я позвонил из Сан-Франциско в Скотленд-Ярд. Инспектор Фокс, занимавшийся делом Андропулоса, был в отъезде, но мне удалось созвониться с инспектором Тиллотсоном из Толларка. Он передал мне разговор с моей женой, причём одно обстоятельство обеспокоило меня значительно больше, чем Тиллотсона.
Человек, сидящий во втором ряду, понял, о чем речь, — Аллейн заметил это по глазам.
— Вот именно, — подтвердил Аллейн. — Поэтому я снова созвонился со Скотленд-Ярдом и выяснил, что Фол-джем и в самом деле уже добрался до Лондона, но затаился, и пока о нем ничего не известно. По сведениям полиции, Андропулос, вероятно, попытался шантажировать Фолджема и неосторожно пригрозил, что выдаст его, если тот не раскошелится. Андропулос даже намекал об этом одному из наших — туманно, как обычно делают уголовники, ещё не решив, выдавать или не выдавать, но достаточно ясно, чтобы можно было догадаться, о ком идёт речь. А вскоре после этого Андропулоса убили. Убийца, стоя сзади, резко и сильно нажал на сонную артерию, а это равносильно подписи Артиста.
За Артистом уже числилось два убийства, но у нас не было прямых улик. Около тела Андропулоса нашли конверт известного транспортного агентства, на котором была от руки проставлена цена билетов и время отправления межконтинентальных поездов, из чего сделали вывод, что он перебрался во Францию. Потом мы поняли, что конверт подбросил сам Артист, ловко направив Фокса по ложному следу. Ход, очень характерный для него. Я уже говорил о его таланте перевоплощения, но, кажется, не упоминал, что, когда он хочет, он умеет быть привлекательным для многих женщин. Он обладает феноменальным умением воспроизводить различные диалекты, причём не только разговаривает, подражая людям разных слоёв общества, но каким-то образом ухитряется и мыслить в соответствующем ключе. Как актёр, он вживается в роль персонажа, которого изображает. Он, между прочим, превосходно изображает круглых дураков. Сцена потеряла в нем великого артиста. Он весьма общителен, что, казалось бы, довольно опасно для него, и обладает целым рядом дарований, весьма неожиданных, но подчас очень полезных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21