— В отчаянии он повернул голову к детективу.
Аллейн молчал.
После примерно минуты такого мрачного молчания он неожиданно бросил:
— Я полагаю, мистера Уайлда ждёт сейчас чай. А с вами, Батгейт, я хотел бы перед уходом поговорить. Пойдёмте вниз.
Найджел последовал за ним к двери. Они уже почти вышли, как сзади раздался крик Уайлда:
— Стойте!
Они обернулись.
Уайлд стоял посередине комнаты, плотно обхватив себя руками за плечи. Поскольку он находился спиной к окну, лицо его, слегка приподнятое вверх, находилось в тени. Он медленно произнёс:
— Инспектор Аллейн, я решил сделать чистосердечное признание. Это я убил Ренкина. Я надеялся как-то выкрутиться, но теперь вижу, что это невозможно. Я просто не могу выдержать этого напряжения. Теперь вот вы принялись за мою жену. Не надо. Его убил я.
Аллейн не произнёс ни слова. Только в упор глядел на Уайлда, в то время как последний не сводил с него глаз. Никогда в жизни ещё Найджелу не приходилось видеть лицо, настолько лишённое какого-либо выражения, какое было сейчас у детектива.
— Ну, так что же? — истерически выкрикнул Уайлд. — Разве вы не собираетесь предупредить меня? Ваше обычное клише, любые ваши высказывания могут быть использованы обвинением против вас.
Неожиданно Найджел услышал свой собственный голос.
— …это невозможно, невозможно, — проронил он. — Все это время вы находились в ванной, я разговаривал с вами, я точно знаю — вы были там. Боже мой, Уайлд, зачем вы это говорите?… И кроме того, как вы это сделали?
Он внезапно замолк, осознав всю неуместность своих слов. Наконец заговорил Аллейн.
— Да, мистер Уайлд, — мягко произнёс он, — когда и как вы это сделали?
— Прежде чем подняться к себе. Мы были с ним одни.
— А как насчёт горничной Мэри? Она видела его живым, после того как вы ушли.
— Она… она все перепутала. Я ещё был там.
— В таком случае как вы могли одновременно разговаривать через эту дверь с мистером Батгейтом?
Уайлд молчал.
— Вы говорили мне, — Аллейн повернулся к Найджелу, — что беседовали с ним и его супругой непрерывно, пока не погас свет?
— Да.
— И ещё, мистер Уайлд. Вы погасили свет и взяли на себя труд ударить в гонг, оповестив тем самым весь дом о том, что вы совершили убийство? Зачем?
— Так ведь это была игра. Я… я вовсе не хотел его убивать. Это произошло случайно…
— Вы хотите сказать, что, беседуя с мистером Батгейтом наверху, вы одновременно находились в холле и перед самым носом у горничной, которая, впрочем, ничего не заметила, взяли и в шутку ударили мистера Ренкина в самое сердце острейшим кинжалом?
Молчание.
— Ну так в чем же дело, мистер Уайлд? — сочувственно спросил Аллейн.
— Вы что, мне не верите? — визгливо выкрикнул Уайлд.
— Если честно, то нет, — Аллейн открыл дверь. — Но должен предупредить: вы затеяли очень опасную игру. Батгейт, я буду в кабинете через минуту.
Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Уайлд подошёл к окну и перегнулся через подоконник. Внезапно он уронил голову на раскрытые ладони. Найджел подумал, что более трагической позы ему прежде видеть не доводилось.
— Послушайте, — произнёс он быстро, — у вас просто разыгрались нервы. Я абсолютно уверен: вашу жену никто не подозревает. Аллейн тоже знает, что это невозможно. Мы все трое — вы, я и она — вне подозрений. Понимаете? А сейчас вы поступили, несомненно, очень храбро, но одновременно и очень глупо. Возьмите себя в руки и забудьте обо всем.
Он ласково погладил его по плечу и вышел.
Внизу, в кабинете, его ждал Аллейн.
— Я собрался с мужеством и осмелился спросить мисс Анджелу, не против ли она, чтобы мы втроём попили вместе чаю, — сказал инспектор. — Она принесёт его сюда сама, поскольку беспокоить слуг я счёл нецелесообразным.
Странно, но Найджел не удивился, а только проронил:
— Как вам нравится выступление Уайлда?
— Весьма огорчён.
— Вообще говоря, когда у человека нервы на пределе, он вполне может выкинуть такой фортель. Я ведь и сам что-то подобное пытался говорить вначале.
— Да, конечно, но у Уайлда на это было больше оснований. Бедняга.
— И все же я считаю, он достоин восхищения.
— Я тоже.
— Его жена, разумеется, невиновна? Аллейн не ответил.
— А как насчёт её алиби? — спросил Найджел.
— Да, — ответил Аллейн, — алиби у неё есть. И очень милое, надо сказать, алиби. Появилась Анджела с чаем.
— Итак, мистер Аллейн, — вопросила она, ставя поднос на стол, — что вы затеваете на этот раз?
— Садитесь, мисс Анджела, — предложил Аллейн, — и налейте нам, пожалуйста, по чашечке чая. Для меня очень крепкий и без молока. А теперь вопрос: вам известна женщина по имени Сендилендс?
Анджела застыла с чашкой в руке.
— Сендилендс? Н-нет, не думаю. Хотя погодите… сейчас… Вам достаточно крепкий?
— О да, вполне. Благодарю вас.
— Сендилендс? — задумчиво повторила Анджела. — Да, я помню эту фамилию. Но где же я её видела?..
— Может быть, это было в… — начал Найджел.
— Молодой человек, пейте свой чай и помолчите, — посоветовал Аллейн.
Найджел посмотрел на него и замолк.
— Все, вспомнила, — оживилась Анджела. — Это старая дева, мисс Сендилендс, портниха. Иногда она что-то шила для Марджори.
— Так, начало положено, — весело произнёс Аллейн. — А шила она для неё случайно не в Танбридже?
— В Танбридже? Но Уайлды никогда не жили в Танбридже.
— Но, может быть, миссис Уайлд посещала его, останавливалась там — для лечения, например?
— Я никогда об этом не слышала, — решительно заявила Анджела. — К тому же Танбридж Марджори никогда не нравился.
— Ладно, оставим это, — сказал инспектор. — Теперь ещё один вопрос: рассказывала ли вам мисс Грант, где она была, пока вы принимали ванну?
Анджела грустно посмотрела на него и повернулась к Найджелу.
— Прошу вас, мисс Анджела, — настаивал инспектор.
— Она мне ничего не рассказывала, но… я и без того знаю. Я уверена, что она была в комнате Чарльза.
— Да? И что даёт вам такую уверенность?
— На следующее утро вы попросили меня запереть его комнату, а ключ передать вам. Я пошла сделать это сама. У Розамунды есть домашние тапочки, без задников, ну, знаете, такие…
— Да, да, зеленые, а сверху пушистые.
— Да, — удивлённо согласилась Анджела. — Так вот, ключи эти были в комнате, и, когда я зашла туда их взять, то увидела на ковре клок зеленого пуха с её тапочек.
— Мадемуазель, — торжественно объявил Аллейн, — вы гениальны. Итак, вы подняли этот клочок пуха, и… Ведь не выбросили же вы его?
— Нет. Но я сделаю это, если вы используете его против Розамунды.
— Вот это да! Начинается шантаж. Вы сохранили его, потому что надеялись тем самым помочь ей. Верно?
— Да.
— Хорошо. Оставим это. И наконец, третий вопрос: в каких отношениях находились мистер Ренкин и мисс Грант?
— Я не хочу обсуждать эту тему, — холодно заявила Анджела.
— Дитя моё, сейчас не время для таких демаршей Я вполне оцениваю ваше благородство и принципиальность, но грош им цена, если они помогают скрывать истинного убийцу или бросить тень на невинного человека. Если бы это не было необходимо, я бы вас никогда не просил. Позвольте рассказать вам, как я сам представляю это. Между Ренкиным и Розамундой Грант были близкие отношения. Он просил её выйти за него замуж. Она отказалась, так как знала о его отношениях с другой женщиной. Я прав?
— Боюсь, что да.
— Она любила его?
— Да
— Именно это я и хотел знать. Она ревновала его?
— Нет, нет! Это не ревность. Просто она была глубоко уязвлена.
Аллейн раскрыл блокнот, вынул оттуда обрывок промокательной бумаги и передал его Анджеле.
— Возьмите лупу и посмотрите на это.
Анджела повиновалась, а затем передала лупу и бумагу Найджелу. Тот без труда прочёл вслух.
— "…10 октября. Дорогая Джойс! Извини, что морочу тебе голову, но…"
— Чей это почерк? — спросил Аллейн.
— Розамунды, — ответила Анджела.
— Это было написано в субботу после семи тридцати за столом в гостиной. Да, да, за альковом, — сказал Аллейн, глядя на Найджела. — В семь тридцать несравненная Этель как раз навела порядок на столе и положила свежую промокательную бумагу. В воскресенье утром, заметив на этой бумаге пятна, она положила её снизу пачки, оставив сверху чистый лист.
— То есть вы вообразили себе… — начал Найджел.
— Я ничего себе не воображал. Детектив не может позволить себе что-то воображать. Он оценивает вероятность того или иного события. Ясно? Я абсолютно уверен, что мисс Грант, вместе с вами, Батгейт, подслушала разговор миссис Уайлд и Ренкина. Это она тогда выключила свет в гостиной.
— Я что-то вообще ничего не понимаю, — взмолилась Анджела..
Найджел кратко рассказал ей о разговоре, подслушанном им в оружейной. Несколько минут Анджела молчала. Затем повернулась к Аллейну.
— В этом деле есть один фактор, — начала она, — который озадачивает меня больше остальных.
— И что же мой учёный коллега предлагает на обсуждение? — торжественно спросил Аллейн.
— А вот что: почему, в самом деле, почему убийца ударил в гонг? То, что он погасил свет, это понятно. Он знал, что по правилам игры у него в запасе две минуты, чтобы скрыться. Ну а гонг зачем ему понадобился?
— Чтобы поддержать иллюзию игры? — предположил Найджел.
— Нет, это не объяснение. Зачем ему это? Темнота была желательна, но шум, суета…. Психологически это никак не оправдано.
— Доводы моего учёного коллеги весьма резонны, — сказал Аллейн. — Но смею вас заверить, что убийца, — неважно, он это был или она, — к гонгу не прикасался.
— Тогда кто же? — хором спросили Найджел и Анджела.
— Ренкин.
— Что?!
— Ренкин ударил в гонг.
— Что, черт побери, вы имеете в виду? — воскликнул Найджел.
— Я не собираюсь здесь демонстрировать все свои приёмы, но в данном случае все настолько просто, что каждый может это увидеть сам.
Найджел и Анджела беспомощно посмотрели друг на друга.
— Ну вот, а мы не видим, — уныло произнёс Найджел.
— Ладно, возможно, позднее я вам объясню, — примирительно сказал детектив. — А пока я предлагаю вам сегодня вечером совершить поездку в Лондон.
— В Лондон? Зачем?
— Мисс Анджела, я наслышан о том, что вы мастерски водите машину. Короче говоря, вы в этом деле ас. Так вот, я прошу вас сегодня вечером сесть в свой «бентли» и, не говоря никому ни слова, съездить в Лондон и выполнить там моё поручение. А с вашим дядей я поговорю сам.
— Но ведь, собственно говоря, уже вечер, — растерянно проговорила Анджела.
— Да, вы правы, уже темнеет. Думаю, вам следует отправляться не позднее чем через полчаса. Завтра на рассвете вы должны быть здесь. Но я надеюсь, что вы прибудете раньше. И знаете, я тут подумал и решил, что поеду с вами тоже.
Он лукаво посмотрел на лица собеседников и большого энтузиазма в них не обнаружил.
— Я буду спать на заднем сиденье, — добавил он рассеянно. — В последнее время я постоянно недосыпаю.
— Найджел, ты едешь? — спросила Анджела.
— Конечно. А что, собственно, мы должны делать?
— Вы доставите мне огромное удовольствие, если согласитесь поужинать со мной. Там, за ужином, я все и объясню. А сейчас только один маленький вопрос. Вы, конечно, слышали рассказ Ренкина о том, как этот кинжал, которым он был убит, попал к нему. Так вот, может ли припомнить кто-нибудь из вас, — постарайтесь, пожалуйста, — описывал ли Ренкин человека, который подарил ему этот кинжал?
— Что там Чарльз говорил, ты не помнишь, Найджел? — спросила Анджела после паузы.
Аллейн подошёл к окну и остановился у задёрнутых штор. Выглядел он необыкновенно напряжённым.
— Он сказал, — задумчиво произнёс Найджел, — что это был русский, с которым он познакомился в Швейцарии. Он говорил ещё, что кинжал был послан ему в знак благодарности за помощь.
— Какую? — спросил Аллейн, возвращаясь к столу.
— Помню, он говорил что-то о ледниковой расселине, что он помог ему выбраться оттуда.
— Это все?
— Я что-то больше ничего вспомнить не могу. А ты, Анджела?
— Да я вот все думаю об этом, — пробормотала Анджела.
— Может быть, у них были общие знакомые? Может быть, он говорил, как выглядел этот человек?
— Нет, — сказал Найджел.
— Н-нет, но он говорил что-то ещё, — заявила Анджела.
— Что же? Постарайтесь вспомнить. Может быть, он говорил о том, каким образом попал в беду этот человек? Возможно, он был ранен?
— Ой! — вскрикнула Анджела.
— Что?!
— Вспомнила. Русский отморозил себе два пальца, и их пришлось удалить.
— Точно! — воскликнул Найджел. — Совершенно точно! А разве это относится к делу? — спросил он немного погодя.
— Это важно, невероятно важно, — произнёс Аллейн очень громко. — Это наводит нас прямо на «русский след». Разрешите мне объяснить вам, что я имею в виду, говоря о «русском следе».
Произнося все это, детектив стоял лицом к собеседникам и спиной к зашторенному окну. Свет люстры ярко освещал его тёмную голову и широкие плечи.
— Позвольте вам сообщить, — патетически начал он, — что в субботу ночью в Сохо был убит один поляк. Он был опознан по левой руке.
Аллейн медленно поднял левую руку к люстре, зажав два средних пальца.
В течение минуты, а может быть и больше, Найджел с Анджелой сидели не шелохнувшись, не сводя глаз с его руки. Только потом они сообразили, что инспектор что-то шепчет.
— Батгейт! — бормотал он. — Там, под окном Токарев, он подслушивает нас. В течение этой минуты я повернусь и направлюсь к балконной двери. Идите следом. Вы поможете мне схватить его за шиворот. А вы, мисс Анджела, выходите за дверь — как ни в чем не бывало, быстро оденьтесь в любое, что попадётся под руку, и ждите нас в «бентли».
Затем он опустил руку и громко добавил (Анджела в это время покидала комнату):
— А теперь, Батгейт, когда мы, наконец, одни, позвольте мне подробно рассказать все, что я знаю о русских…
Он резко развернулся и был у балконной двери раньше, чем Найджел успел вскочить на ноги. Отбросив шторы, Аллейн рванул дверь.
— Вперёд! — бросил он. — Быстро!
Посыпались осколки стекла, и в комнату ворвался холодный ветер. Аллейн исчез в темноте. Следом за ним Найджел.
ГЛАВА XII
АРЕСТ И НОЧНАЯ ПОЕЗДКА
Выбежав наружу, Найджел увидел, что инспектор держит доктора Токарева, а тот молча и отчаянно вырывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21