Спасибо большое.Мистер Квестинг нервно пожал его ладонь.— До свидания, — вежливо попрощался Дайкон.— Ночую я здесь, мистер Белл, и буду ждать…— О, да. Спасибо. До свидания.Он повернулся и зашагал к лифту. III В субботу днём старый Руа Те-Каху сидел на вершине горы, вздымавшейся над его родным селением. Горная гряда служила естественной границей между резервацией маори и термальным курортом Ваи-ата-тапу, где жили Клэры. Повернув голову направо, Руа посмотрел на разъеденную серными парами крышу пансиона, затем кинул взгляд налево и вниз, где виднелись лачуги и хозяйственные постройки деревни маори. С обеих сторон ввысь вздымались язычки пара — маори тоже разбили своё селение близ термальных источников.Руа был очень стар — он и сам не знал, сколько ему лет; однако его отец, великий вождь племени Те-Рарауа, поставил свой крестик под Договором Ваитанги, незадолго до того как Руа, его младший сын, появился на свет. Дедушка Руа, вождь племени каннибалов, жил ещё по законам каменного века. Руа прекрасно помнил, как поступали белые пришельцы с людьми каменного века. Цивилизация коснулась его рано. В юности он воевал, затем работал в редакции местной газеты и был даже избран депутатом парламента. А вот достигнув преклонного возраста, Руа решительно порвал с цивилизацией и возвратился к своему племени, к образу жизни, который лишь смутно помнил с детских пор.— Моему пра-прадедушке уже сто лет, — хвастал малыш Хоани Смит, который учился в Гарпунской начальной школе. — Он самый старый в Новой Зеландии. Он такой же древний, как сам Господь. Да вот!Одежда Руа выглядела обветшалой. Старые кости постоянно мёрзли, поэтому плечи вождя были укрыты одеялом. Несмотря на неряшливый вид, выглядел старик величаво. Благородно посаженная голова с высоким лбом, орлиный нос с хищно вырезанными ноздрями, тонкий волевой рот, кустистые, вразлёт брови — все свидетельствовало о благородстве и мудрости. Глаза по-прежнему светились живым умом. Настоящий патриций. Если бы не смуглая кожа, никто не заподозрил бы, что в его жилах течёт меланезийская кровь.Каждый вечер, за час до заката, он взбирался на вершину горы и, садясь спиной к пику Ранги, выкуривал трубку. Порой к нему присоединялся кто-то из его внуков или старейшин племени, но чаще старик сидел в одиночестве, погруженный в воспоминания. Клэры, возясь во дворе, частенько видели его величественный силуэт на фоне пика Ранги, Хойя махала старику рукой и посылала приветствие на родном языке. Она была одной из его бесчисленных правнучек.В этот вечер внизу, в Ваи-ата-тапу, творилось много интересного. Сначала старик увидел, как к пансиону подкатил огромный крытый фургон. Из дома донеслись возбуждённые возгласы. Старый Руа узнал голос Хойи и заливистый хохот мисс Барбары Клэр. Затем на дороге появилась красивая легковая машина, которая спустилась с горы и остановилась перед домом. Из машины вылезли мистер Морис Квестинг и незнакомый молодой человек. Руа пригнулся вперёд, крепче стиснул посох и опустил подбородок на узловатые руки. Он словно врос в гору, слившись с ней воедино. Некоторое время спустя его уши уловили привычный звук. Кто-то поднимался по тропинке. За его спиной хрустнула сухая веточка. Мгновением позже рядом со старым Руа возник мужчина.— Добрый вечер, мистер Смит, — произнёс старик, не поворачивая головы.— Здравствуйте, Руа.Пришедший шагнул вперёд и присел на корточки возле Те-Каху. Он был европеец, но лёгкость, с которой он принял туземную позу, говорила о его хорошем знакомстве с обычаями маори. На узком подбородке темнела щетина. Лицо, несмотря на некоторую костлявость, выглядело одутловатым. Вообще было в его внешности нечто беспутное. Потрёпанная одежда, всклокоченные волосы. Поверх её он носил дождевой плащ, карман которого некрасиво оттопыривался из-за бутылки. Смит начал сворачивать самокрутку дрожащими, испещрёнными никотиновыми пятнами пальцами. От него исходил устойчивый запах алкоголя.— Ну и суета у них там внизу, — заметил он.— Да, похоже, забот у них полон рот, — невозмутимо произнёс Руа.— А знаете — почему? К ним приезжает крупная шишка. Это его секретарь там вертится. Можно подумать — сам король приезжает. Полдня уже всех шпыняют. Мне надоело на них смотреть, вот я и решил удрать.— Столь важный гость заслуживает торжественного приёма.— Пф, какой-то актёр.— Мистер Джеффри Гаунт — весьма известная личность.— А, так вам уже рассказали?— Да, — кивнул старый Руа.Смит передвинул самокрутку в уголок рта.— За всем этим стоит Квестинг, — наябедничал он. Руа беспокойно дёрнулся. — Это ведь он надоумил Гаунта ехать сюда, уверив в чудодейственности местной грязи. Он прямо-таки с ног сбился, вылизывая эту берлогу. Видели бы вы его новую мебель! Ну, Квестинг! — прошипел Смит и со вздохом добавил: — Ничего, рано или поздно он своё получит.Руа неожиданно хихикнул.— Да — получит! — запальчиво выкрикнул Смит. — Все у нас тут его просто на дух не переносят. Особенно старый доктор. Только Клэр почему-то терпит. Да и то лишь потому, что Квестинг прибрал его к рукам. Так мне кажется.Смит закурил и уголком глаза покосился на Руа.— Вы что-то не слишком разговорчивы, — хмыкнул он и потянулся дрожащей рукой к карману. — Тяпнете со мной рюмашку за компанию?— Нет, спасибо. А что мне говорить? Меня это все не касается.— Послушайте, Руа, — заговорил Смит, — мне ваш народ нравится. Я с вами лажу. И всегда ладил. Вы согласны?— Да, вы и впрямь со многими дружны, — согласился старик.— Да. Так вот, я вам кое-что скажу. Открою глаза на Квестинга. — Смит чуть приумолк. Вечер выдался необычайно мирный и тихийпоэтому любые доносившиеся снизу звуки слышались здесь, на вершине горы, с поразительной отчётливостью. А из деревни маори сюда доносился аромат сладкого картофеля, который женщины в цветастых платках, повязанных вокруг головы, поджаривали на костре. Уже наверху аромат батата причудливым образом смешивался с едким запахом серы. Тем временем разгрузившийся фургон полз вверх по дороге, а возле дома Клэров продолжали суетиться люди. Солнце уже зашло за вершину пика Ранги.— Квестинг затеял какую-то игру, — продолжил Смит. — Он обхаживает вашу правнучку и сыплет байками про мальчишек и девчонок, которые зарабатывают на жизнь, прыгая со скал в море на потеху публике. Сулит большие деньги. Не понимает, видите ли, почему одни только люди племени арауа во всем Роторуа должны извлекать0доходы из туристического бизнеса.Руа медленно приподнялся. Повернувшись спиной к источникам, он устремил свой взор на восток, где у подножия горы раскинулась его собственная деревня, уже полускрытая в наступивших сумерках.— Мой народ ни перед кем не склонял голову, — гордо произнёс он. — Мы не арауа. Мы идём на своих ногах.— И ещё кое-что, — не унимался Смит. — Этот проходимец без конца болтает о торговле безделушками и сувенирами. Суёт свой длинный нос куда не следует. То и дело про старые времена расспрашивает. Пиком интересуется. — Смит понизил голос до заговорщического шёпота. — Кто-то уже рассказал ему про топор Реви.Руа обернулся и впервые посмотрел прямо в лицо своему назойливому собеседнику.— Это скверно, да? — засуетился Смит.— Мой дедушка Реви, — вполголоса произнёс Руа, — был достойным и уважаемым человеком. Он посвятил свой топор богу Тане и назвал в его честь Токи-поутангата-о-Тане. Этот топор священный. Это наша реликвия. Место его захоронения священно и является глубокой тайной.— Квестинг знает, что топор зарыт где-то на пике. Он вообще считает, что здесь находится много такого, из чего можно извлечь выгоду. Он рассказал, что кто-то из ваших людей неоднократно водил его сюда и рассказывал про реликвии и захоронения.— Пик Ранги — национальный заповедник!— Квестинг уверяет, что договорится с кем надо.— Я старик, — с чувством заявил Руа, — но я ещё не мёртв. Он не найдёт предателей среди моего народа.Смит хмыкнул.— Держите карман шире! Поговорите с Эру Саулом — он-то знает, за чем охотится Квестинг.— Эру — паршивая овца. Он плохой маори, пакеха.— Эру не нравится, как ведёт себя Квестинг с юной Хойей. Он считает, что Квестинг пытается через неё втереться в доверие к вашим людям.— Он не найдёт среди них изменников, — гордо заявил Руа.— Деньги многим развязывают язык, — задумчиво произнёс Смит.— На токи-поутангата моего дедушки наложено заклятье.Смит посмотрел на старика с нескрываемым любопытством.— Вы и в самом деле этому верите?— Я ведь рангитира. Ведун, по-вашему. Мой отец обучил меня древнему искусству колдовства тохунга. Мне ни к чему верить, — хихикнул старый Руа. — Я знаю.— А вот белые люди никогда не поверят в существование ваших сверхъестественных сил, Руа. Даже ваша молодёжь сомневается…Руа перебил его. Его внезапно окрепший голос громом раскатился в сумрачном воздухе.— Мой народ, — провозгласил он, — стоит между двумя мирами. Всего за один век нам пришлось проделать путь, который вы преодолели за девятнадцать столетий. Немудрёно, что мы страдаем эволюционным несварением желудка. Мы — верноподанные сыны британского содружества наций; ваши враги стали нашими врагами. Вы говорите о нашей молодёжи. Она сродни путешественнику, оказавшемуся на каноэ в океане между двумя островами. Порой наши дети взбрыкивают и ведут себя, как расшалившиеся щенки. Иногда пакеха обучают их чему-то дурному. — Руа пытливо посмотрел на Смита, который, казалось, под его взглядом увял и съёжился. — Да, законы пакеха наказывают людей, которые натворят чего-нибудь, напившись виски или пива, но другие пакеха сами толкают их на то, чтобы нарушить закон. Другие законы учат наших девушек быть смиренными и не заводить детей до замужества, однако в моем хапу живёт и некий маленький мальчик по имени Хоани Смит, который, согласно этим законам, вовсе не имеет права носить такое имя.— Ладно вам, Руа, это давняя история, — отмахнулся Смит.— Хорошо, я вам напомню другую давнюю историю. Много лет назад, когда я был ещё молод и полон сил, девушка из нашего хапу заблудилась в тумане и очутилась на пике Ранги. Случайно, не ведая, что творит, она забрела к священному месту захоронения моего дедушки и, будучи голодной, съела кусочек пищи, которую прихватила с собой. В таком месте большего святотатства и не придумать. Когда туман рассеялся, она поняла, что наделала, и, охваченная ужасом, вернулась. Пока старейшины решали, как с ней быть, её отослали в горы. Ночью же, пытаясь пробраться назад в деревню, она сбилась с пути и свалилась прямо в Таупо-тапу, кипящий источник. Её предсмертный крик слышали все жители деревни. На следующее утро её платье выбросило на поверхность — дух Таупо-тапу отверг его. Когда ваш друг Квестинг в следующий раз спросит про токи моего дедушки, расскажите ему эту историю. И добавьте, что и в наши дни крик этой девушки порой ещё раздаётся по ночам. А теперь — прощайте, — сказал Руа, величественно запахиваясь в одеяло. — Кстати, это правда, мистер Смит, что мистер Квестинг не раз заявлял о том, что как только он станет хозяином на курорте, вы лишитесь работы?— Ну и черт с ним, — сердито заявил Смит. — Мне наплевать на эту работу. Если он станет боссом, я и сам уволюсь.Вытащив из кармана бутылку виски, он принялся отвинчивать крышечку.— А жаль, — покачал головой Руа. — Место у вас завидное. Спокойной ночи. IV Устроившись в уютной гостиной Клэров, Дайкон Белл разглядывал выцветшие фотографии времён индийской войны, запылённые корешки книг и картину с изображением британского полководца весной. Переместив взгляд в сторону, Дайкон невольно залюбовался раскинувшимся за окном первозданным пейзажем. Вопреки своей воле, он был глубоко тронут — так неискушённый в музыке слушатель может быть потрясён звуками, которые неспособен осознать. За последние восемь лет, что Белл отсутствовал в Новой Зеландии, он много постранствовал по свету и посетил множество мест, славных своим античным прошлым, однако пейзаж, расстилавшийся сейчас перед ним за окном особняка Клэров, показался ему куда более диким и первобытным. Не осталось в нём и шрамов утерянной цивилизации.Белл не знал, что скажет Гаунт, увидев все это. На следующий день после его возвращения они вместе сядут в машину и отправятся в Ваи-ата-тапу. Так, втроём, они исколесили уже не одну страну. Останавливались в лучших отелях или в роскошных квартирах, и везде — Гаунт иначе не мог — их ждал самый пышный и радушный приём. Дайкона вдруг охватило чувство паники. Как он мог поддаться на уговоры чудовищного мистера Квестинга и порекомендовать Гаунту это место, с его любительской неуклюжестью и старательными, но совершенно занудливыми и бесцветными Клэрами. Даже в тростниковой лачуге Гаунту было бы интереснее, чем в этой дыре.Под окном промелькнула какая-то тень, и вскоре в гостиную вошла мисс Клэр. Дайкон, намётанный глаз которого быстро ловил всякие мелочи, не преминул отметить нелепость её наряда, немодную стрижку и полное отсутствие какого-либо макияжа.— Мистер Белл, — сказала Барбара, — мы хотели спросить вас, как лучше обставлять комнаты мистера Гаунта. Куда что ставить. Должно быть, — добавила она, по-клоунски закатывая глаза, — вы находите нас примитивными и неловкими, да?«Господи, что за шутовство, — подумал Дайкон. — А ведь она, наверное, считает, что кокетничает». Вслух же он произнёс, что с удовольствием посмотрит на комнаты и, нервно теребя галстук, последовал за ней на веранду.Восточное крыло пансиона, расположенное прямо напротив прибежища Клэров, преобразовали в апартаменты для Гаунта, Дайкона и Колли. Они состояли из четырех комнат: двух маленьких спален, одной совсем крохотной спаленки и комнаты побольше, которую переделали в кабинет, соответствующий представлениям мистера Квестинга о том, как должен выглядеть кабинет знаменитости. Посередине торчали два хромированных стула, вместительное кресло и письменный стол — все аляповатое и в дурном вкусе, но зато с бирками изготовителя. Пол застлали новыми коврами, а на окна миссис Клэр вешала шторы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6