А именно: «Никогда не разговаривай с чужими людьми». Так что же случилось с этими двумя детьми? — не понимала Барбара. Никто не видел, чтобы их, кричащих, куда-то тащили, следовательно, оба они пошли добровольно. Значит, их никогда не предостерегали от незнакомцев? Барбара не могла в это поверить. А если им, так же как ей, вдалбливали это непреходящее правило, тогда напрашивался единственный вывод: похитивший их человек не был для них чужим. А кто был связан с обоими детьми?Барбара слишком проголодалась, чтобы строить какие-то догадки. Ей необходимо было поесть — по дороге она купила в каком-то магазинчике мясной пирог («просто поставьте его в духовку»), — а уж после еды у нее, возможно, появится сахар в крови и мыслительные способности, необходимые для обработки имеющейся информации и поиска связи между Шарлоттой и Лео.Входя в дом с мясным пирогом, она посмотрела на часы. Почти восемь, идеальное время для элегантно сервированного ужина. Барбара надеялась, что Коррин Пейн не станет возражать, если она на некоторое время узурпирует духовку.— Робби? — послышался из столовой слабый голос Коррин. — Это ты, дорогой?— Это я, — сказала Барбара.— О! Барбара.Поскольку путь на кухню лежал через столовую, Барбара не могла избежать встречи с этой женщиной. Та стояла у обеденного стола, на котором был разложен отрез хлопчатобумажной ткани с растительным узором. Коррин приколола к нему выкройку и готовилась резать.— Здравствуйте, ничего, если я воспользуюсь духовкой? — спросила Барбара, показывая Коррин пирог.— Робби не с вами? — Коррин сделала на материале первый надрез.— Думаю, он еще не кончил.Сказав это, Барбара сообразила, что употребила не самое лучшее слово.Не отрываясь от своего занятия, Коррин улыбнулась и пробормотала:— Вы тоже, я полагаю?У Барбары защекотало в затылке, но она попыталась ответить как можно небрежнее:— Да, дел невпроворот. Я только разогрею это и не буду вам мешать. — Она двинулась в сторону кухни.— Вы почти убедили Селию, — заметила Коррин. Барбара остановилась.— Что? Убедила?— Насчет вас и Робби. — Женщина продолжала вырезать по выкройке ткань. Показалось это Барбаре, или ножницы Коррин защелкали быстрее? — Она позвонила часа два назад. Вы ведь этого не ожидали, а, Барбара? Я все поняла по ее голосу — я это умею, — и хотя она не желала говорить, я вытянула из нее вашу историю. Думаю, Селии нужно было поговорить. Человеку это нужно, знаете ли. А вы не хотите со мной поговорить?Она подняла глаза, довольно дружелюбно посмотрев на Барбару, но от ее взмаха ножницами по спине у Барбары побежали мурашки.Увиливать Барбара не умела, поэтому, поискав подходящую реплику, закончила тем, что сказала:— Селия ошибается насчет меня и Робина, миссис Пейн. Не знаю, с чего она это взяла, но все совсем не так.— Коррин, вы должны называть меня Коррин, — сказала миссис Пейн и снова принялась резать.— Хорошо. Коррин. Так я только положу его в духовку и…— Женщины не ошибаются, Барбара. Для этого у нас слишком развита интуиция. Я и сама заметила в Робби перемену. Просто до вашего приезда не знала, кто за этим стоит. Я понимаю, почему вы могли солгать Селии. — На слове «солгать» ножницы щелкнули особенно сильно. — В конце концов, она невеста Робби. Но мне вы лгать не должны. Это не годится. — Коррин кашлянула. Барбара впервые обратила внимание на ее затрудненное дыхание. Та молодцевато постучала себя по груди и сказала: — Гадкая старая астма. Слишком много пыльцы в воздухе.— Несладко вам весной, — согласилась Барбара.— Вы даже не представляете, насколько несладко. — Продолжая резать, Коррин двигалась вокруг стола и теперь оказалась между Барбарой и кухонной дверью. Наклонив голову, миссис Пейн ласково улыбнулась. — Поэтому говорите, Барбара. Не лгите Коррин.— Миссис Пейн… Коррин. Селия расстроена из-за того, что Робин очень занят. Но так всегда бывает при расследовании убийства. Тебя затягивает, и ты на время обо всем забываешь. Но когда дело закончится, жизнь вернется в обычное русло, и если Селия проявит терпение, то увидит, что я говорю правду.Коррин похлопала кончиками ножниц по губе и оценивающе посмотрела на Барбару. Потом вернулась как к вырезанию детали кроя, так и к прежней теме.— Прошу, не считайте меня дурочкой, дорогая. Это вас недостойно. Я слышала, что вы были вместе. Робби старался проявлять осторожность. Он всегда был очень деликатным в этом отношении. Но я слышала, как он входил к вам ночью, поэтому я бы предпочла, чтобы мы во всем были друг с другом откровенны. Ложь так неприятна, не так ли?Барбара на мгновение даже лишилась дара речи. Запинаясь, она переспросила:— Входил? Миссис Пейн, вы думаете, что мы…— Как я сказала, Барбара, вы можете иметь все основания лгать Селии. Все же она его невеста. Но мне вы лгать не должны. Вы гостья в моем доме, и это не очень хорошо. Платная гостья, захотелось поправить Барбаре, когда ножницы Коррин начали набирать темп. А вскоре уже и бывшая гостья, если только удастся достаточно быстро уложить вещи.— Вы все не так поняли, и вы и Селия. Но позвольте мне от вас съехать. Так будет лучше для всех.— И развязать вам руки в отношении Робби? Чтобы вы могли свободно у вас встречаться и заниматься своими делами? — Коррин покачала головой. — Так не пойдет. И будет несправедливо по отношению к Селии, правда же? Правда. Думаю, вам лучше остаться здесь. Мы все выясним, как только Робби вернется домой.— Тут нечего выяснять. Мне жаль, что у Робина и Селии произошла размолвка, но я тут ни при чем. И вы только до крайности смутите его, если раздуете неизвестно во что то, что он и я… что мы… что он был… то есть, пока я здесь… — Барбара никогда еще не была в таком смятении.— Вы считаете, что я все выдумываю? — спросила Коррин. — Вы обвиняете меня в клевете?— Вовсе нет. Я только говорю, что вы заблуждаетесь, полагая…— Заблуждаться и лгать — это одно и то нее, дорогая. Слово «заблуждаться» мы употребляем вместо слова «лгать».— Может, вы и употребляете, но я…— Не спорьте со мной. — Из груди Коррин вырывалось хриплое дыхание. — И не отрицайте. Я знаю, что я слышала и что это означает. И если вы считаете, что можете раздвинуть ноги и увести моего Робби от девушки, на которой он собирается жениться…— Миссис Пейн. Коррин…— …то вам лучше еще раз подумать. Потому что я этого не потерплю. Селия этого не потерпит. А Робби… Робби… — Она судорожно глотнула воздуха.— Вы зря накручиваете себя, — сказала Барбара. — Вам в лицо бросилась кровь. Прошу вас, сядьте. Давайте поговорим, если вы хотите. Я попытаюсь объяснить. Только сядьте, а то вам будет плохо.— А вам только этого и надо, да? — Коррин ткнула в воздух ножницами так, что у Барбары натянулись все нервы. — Разве не это вы запланировали с самого начала? Убрать его маму с дороги, чтобы никто не мог помочь ему осознать, что он готов выбросить свою жизнь за кусок дерьма, когда может получить… — Звякнули, упав на стол, ножницы. Миссис Пейн схватилась за грудь.Ругнувшись, Барбара шагнула к женщине, та отмахнулась от нее, с хрипом втягивая в себя воздух.— Миссис Пейн, — сказала Барбара, — проявите благоразумие. Я познакомилась с Робином всего два дня назад. В общей сложности мы провели вместе не более шести часов, так как работаем над разными аспектами дела. Вдумайтесь в это, пожалуйста. Неужели я, по-вашему, похожа на femme>fatale ? Роковая женщина (фр.).

Неужели я похожа на женщину, в комнату к которой Робин захочет забраться среди ночи? И после знакомства продолжительностью в шесть часов? Где тут смысл?В присутствии врага— Я наблюдала за вами двумя. — Коррин совсем задыхалась. — Я видела. И я знаю. Я знаю, потому что я звонила… — Ее пальцы впились в грудь.— Тихо-тихо, прошу вас. Постарайтесь не волноваться. Если вы не успокоитесь, то…— Мы с Сэмом… Мы назначили дату, и я думала, что он захочет… первым… — Коррин засипела. — Узнать… — Она кашлянула, но не сдалась. — Но его там не было. И нам обеим известно почему, и неужели вам не стыдно — не стыдно, не стыдно — красть чужого мужчину? — Последняя фраза добила ее. Она повалилась грудью на стол, дыша словно сквозь игольное ушко, вцепилась в ткань, которую кроила, и осела на пол, стащив материал за собой.Барбара бросилась к ней, крича:— Миссис Пейн! Черт! Миссис Пейн!Она перевернула Коррин на спину. Лицо женщины из красного сделалось белым, губы посинели.— Воздуху, — выдавила она. — Вдохнуть… Барбара без церемоний опустила ее на пол и кинулась на поиски.— Ингалятор. Миссис Пейн, где он?Пальцы Коррин слабо шевельнулись, указывая на лестницу.— Наверху? В вашей комнате? В ванной? Где?— Воздуху… прошу… лестница…Барбара рванула наверх, первым делом в ванную. Там она распахнула дверцы аптечки, смахнула половину содержимого в раковину. Ингалятора здесь не оказалось.Затем она побежала в комнату Коррин. Вывалила на пол все из ящиков комода, из ящиков ночного столика. Посмотрела на книжных полках. В стенном шкафу с одеждой. Ничего.Барбара выскочила в коридор, услышала мучительные хрипы миссис Пейн, которые как будто замирали. Ругаясь, Барбара начала выкидывать на пол лежавшие на полках в стенном шкафу простыни, полотенца, свечи, настольные игры, одеяла, фотоальбомы. Она опустошила шкаф меньше чем за двадцать секунд, но успеха добилась не большего, чем в остальных местах.Но она же сказала «лестница». Разве не «лестница» она сказала? Неужели она имела в виду?..Барбара сбежала вниз. У основания лестницы стоял полукруглый столик. И там, между стопкой свежих газет, горшком с пышным растением и двумя декоративными керамическими фигурками стоял ингалятор. Барбара метнулась с ним в столовую, приложила его ко рту женщины и судорожно нажала на клапан, приговаривая:— Дышите. О, боже. Дышите.И стала ждать действия медицинского волшебства.Прошло десять секунд. Двадцать. Наконец Коррин задышала легче. Она продолжала дышать с помощью ингалятора. Барбара поддерживала миссис Пейн, чтобы та ненароком не померла.В таком положении и застал их Робин, войдя в дом минут через пять.
Линли поужинал в своем кабинете, воспользовавшись услугами четвертого этажа. Трижды он звонил Хейверс — два раза в Амсфорд и один раз в «Приют жаворонка», где оставил сообщение женщине, которая убийственно вежливым тоном произнесла:— Не беспокойтесь, инспектор, она обязательно его получит.Из чего Линли заключил, что Барбара получит гораздо больше, чем его просьбу позвонить в Лондон с дневным отчетом о своей части расследования.Позвонил он и Сент-Джеймсу. Ответила Дебора, сказавшая, что мужа не было дома, когда полчаса назад она сама вернулась после целого дня съемок у церкви Святого Ботолфа.— Как насмотришься на бездомных… — продолжала она. — Все остальное становится таким мелким, правда, Томми?Воспользовавшись возможностью, он сказал:— Деб, насчет понедельника. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что я вел себя по-хамски. Обвинения в убийстве детей были непростительными. Я ужасно сожалею.После вдумчивой и очень характерной для нее паузы Дебора ответила:— Я тоже сожалею. Я очень чувствительна к этой теме. К детям. Ты знаешь.— Знаю. Знаю. Простишь меня?— Сто лет назад простила, дорогой Томми. Хотя с момента ссоры прошло всего сорок восемь часов.Поговорив с Деборой, Линли позвонил секретарю Хильера и назвал приблизительное время своего появления у заместителя комиссара с отчетом. Потом позвонил Хелен, которая сказала то, что он уже знал: что Сент-Джеймс хочет поговорить с ним еще с полудня.— Понятия не имею, что там стряслось, но, кажется, это как-то связано с фотографией Шарлотты Боуэн, которую ты оставил у Саймона в понедельник.— Я говорил об этом с Деборой. Я извинился. Я не могу вернуть свои слова назад, но она как будто готова меня простить.— Она такая.— Да. А ты? Ты готова?Последовало молчание. Потом на том конце звякнула посуда, и Линли понял, что застал Хелен за ужином, и это напомнило ему, что после завтрака он практически не думал о еде.— Хелен? — позвал он.— Саймон сказал, что я должна решить, — наконец проговорила она. — Либо головой в омут, либо порвать совсем. Сам он из тех, кто бросается в омут. Он говорит, что ему нравятся треволнения супружеской жизни.Хелен коснулась сути их отношений, что было совсем на нее не похоже. Линли не мог понять, хорошо это или плохо. Хелен обычно извивалась ужом, пытаясь выкрутиться, но Линли знал, что в словах Сент-Джеймса заключалась правда. Они не могли продолжать в том же духе до бесконечности, она — колебаться в принятии окончательного решения, а он — мириться с ее колебаниями, лишь бы не получить прямого отказа.— Хелен, ты свободна в эти выходные? — спросил он.— Я планировала пообедать с матерью. А что? Ты не будешь работать, дорогой?— Не знаю. Вероятно, буду. И даже наверняка, если расследование не завершится.— Тогда что?..— Я подумал, что мы могли бы пожениться. Лицензия у нас есть. Мне кажется, самое время ею воспользоваться.— Вот так, да?— Прямиком в омут.— А как же твоя семья? А моя? А гости, церковь, прием?..— А как насчет того, чтобы пожениться? — настаивал он. Голос его звучал непринужденно, но сердце трепетало. — Решайся, милая. Забудь о мишуре. Если захочешь, все это мы устроим после. Настало время совершить прыжок.Он почти чувствовал, как она взвешивает «за» и «против», пытаясь предугадать все возможные последствия своего согласия на то, чтобы навсегда и публично связать свою жизнь с его жизнью. Когда речь шла о необходимости на чем-то остановиться, импульсивность Хелен Клайд бесследно улетучивалась. Раздвоенность ее чувств бесила Линли, но он давно понял, что она является неотъемемой частью существа Хелен. Она могла потратить четверть часа, обдумывая, какие утром надеть чулки, и еще двадцать минут подбирать к ним идеально подходящие серьги. Так чего удивляться, что последние полтора года она провела в размышлениях; сначала — выйти ли вообще, а потом — когда выйти за него замуж.— Хелен, я все понимаю. Я знаю, что принять это решение трудно и страшно. Видит Бог, я сам сомневаюсь. Но это вполне естественно, и наступает время, когда мужчине и женщине приходится…— Дорогой, я все это знаю, — рассудительно проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67