Ее щеки пылали.
– Нет, не удовлетворил. А откуда ты знаешь?
– Догадалась. – Ксантия присела на краешек ванны. – Люди, которые много шумят на эту тему, как правило, очень посредственные любовники.
– А жалко. У него превосходное тело.
– Я знаю. Такая жалость! – согласилась Ксантия и добавила: – Но в целом тебе понравилось?
– Да, очень. Элемент страха стимулирует. Но, дорогая Ксантия, я так хочу кончить! – Хизер не могла больше притворяться: слишком сильно было ее желание. – Я теперь все время думаю о своем клиторе. Он требует, чтобы им занимались!
– Очень рада слышать это. – Ксантия опустила руку в воду и прикоснулась к бугорку Хизер, который сразу же на это отреагировал и встал на страже. – Но тебе надо научиться терпеть. Это продлевает удовольствие. Я иногда онанирую часами, отказывая себе в возможности кончить. И потом, когда стресс становится уже невыносимым, я сдаюсь и разрешаю себе разрядиться. Мое тело тогда охватывают сильнейшие спазмы, я получаю необыкновенные ощущения! Оргазм накатывает волнами, одна за другой! Я чувствую дрожь во всем теле, от ступней до макушки!
Пока Ксантия об этом говорила, она сама очень возбудилась. Свободной рукой она ласкала себя через тонкую ткань своего наряда. Это были два куска материи, которые прикрывали тело сзади и спереди. На талии их стягивал шелковый поясок. Но так как две половинки не были сшиты между собой, то при ходьбе или ином движении открывались то обнаженная грудь, то голые бедра.
Наблюдая за подругой, Хизер дрожала от желания. Ксантия улыбнулась своей глубокой, всепонимающей улыбкой и сказала:
– Пора идти. Надо продолжать.
– Можно я сначала кончу? – взмолилась Хизер.
– Нет, – твердо отрезала Ксантия. – Я хочу, чтобы ты немедленно вышла из ванной и была готова идти.
Хизер вздохнула, утешительно потрепала свой клитор и, роняя капли, встала.
– А что мне надеть в этот раз? – спросила она довольно обиженным тоном, думая: «Я, право, становлюсь очень эгоистичной во всем, что касается секса. Как ребенок, которому не дали леденец».
Ксантия стояла в спальне. Свет, падавший на нее от боковой лампы, подчеркивал ее фигуру, видневшуюся сквозь прозрачный наряд. Она держала палец у виска, как если бы обдумывала какую-то проблему.
– Не слишком много, но кое-что вырисовывается, – сказала она наконец. – Мы должны помочь Джулии в ее дисциплинарных мерах. Некоторые джентльмены получают от этого массу удовольствия. Наша задача состоит в том, чтобы дать им то, чего они хотят.
Она открыла шкаф и вытащила из него несколько нарядов, которые подошли бы для крутых байкеров.
– Давай оденемся как пара подружек мотоциклистов, это будет забавно. Кожа всегда действует возбуждающе.
Хизер чувствовала себя немного нелепо в новом наряде. На ней была очень короткая юбка из телячьей кожи, которая еле прикрывала пах. Отрытыми оставались резинки, которые поддерживали чулки из рыболовной сети. Ноги были облачены в высокие ботинки, массивные каблуки которых заметно затрудняли ходьбу. Жилетка была очень тесной и коротенькой. Ее груди выпирали из очень большого выреза и держались только благодаря шнуровке спереди.
Ксантия широко улыбалась, красуясь в крохотном кожаном лифчике и обтягивающих брюках с вырезом на месте паха. На запястья она нацепила широкие кожаные браслеты с заклепками, а волосы начесала в одно сплошное облако, которое обрамляло ее сильно накрашенное лицо. Ксантия была похожа на подружку байкеров, постоянную посетительницу их кафе и непременную участницу всех групповых «подвигов».
По пути в подвал Ксантия дала Хизер хлебнуть одного из байкерских алкогольных напитков, так что к моменту прихода в «офис» Джулии та чувствовала себя в весьма приподнятом настроении.
– Входите, – пригласила Джулия. Голос ее звучал по-новому, более уверенно.
«Она похудела», – подумала Хизер.
А может, так казалось потому, что сильно изменились ее манеры себя вести и одеваться. Ее костюм был великолепен. Исчезла нервная секретарша. На ее месте была внушительная, обтянутая в кожу фигура в ярко-красном комбинезоне. Он акцентировал все ее формы. Комбинезон крепился одной застежкой-молнией, которая шла от горла, опускалась вниз, огибала промежность, по ее заду и спине поднималась вверх и заканчивалась на шее. Высота ее каблуков заставляла кожу на штанинах собираться в складки, удлиняла ноги и подчеркивала ширину бедер. Она слегка рассекала воздух кнутом из бычьей кожи, а затем пропускала длинные концы плетки через затянутые в черные кожаные перчатки пальцы.
– Воспитание и игры? – спросила Ксантия, заглянув в небольшое помещение, где за щиколотки и запястья был привязан голый человек.
– О да. Я узнала, что он был одним из тех эгоцентричных людей, которые думают только о собственном удовольствии, – сурово сказала Джулия и, наклонившись, щипнула его за соски. – Ему надо преподать урок хороших манер.
– Да, несомненно. – Ксантия кивнула в знак согласия. – Надеюсь, ты не позволяешь ему кончать?
– Конечно, нет. – Джулия резко шлепнула его по пенису, который начал вставать из волос. – Лежать, дружок! – прикрикнула она.
Мужчина средних лет, похожий на преуспевающего бизнесмена, смог лишь пожаловаться:
– Вы жестокая.
– Чепуха! – Джулия щелкнула кнутом. – Ты очень плохо себя вел, и тебя надо наказать. Мои друзья пришли лично убедиться в том, что так оно и будет.
Ксантия стояла так, что он не мог ее не видеть. Ноги ее были широко расставлены, и напоказ были выставлены темно-розовые лепестки ее половых губ. Она засунула в себя палец, затем вытащила его и размазала соки по клитору. Она все время не сводила глаз с Хизер, как бы говоря: «Вот теперь ты можешь кончать». Хизер расшнуровала корсаж своего наряда, вынула груди и, поддерживая их обеими руками, начала возбуждать соски. Затем она поставила одну ногу на расположенный у кровати высокий стул. Ее юбка задралась до живота, попка была голой, а вагина – широко раскрытой и истекающей соками. Пальцы начали ласкать бугорок, которому не требовалась долгая стимуляция: он сразу же налился кровью.
– Девочки, вы не поласкаете друг друга? Я хочу посмотреть. – Мужчина, тяжело дыша, извивался на кровати. Его член снова вышел из-под контроля и стоял, как флагшток.
– Помолчи! – прикрикнула на него Джулия. – Мы занимаемся этим для нашего удовольствия, а не твоего. Тебе разрешено смотреть и не трогать. Может, позже я помогу тебе, но я могу и передумать.
Он стонал, как человек, испытывающий сильнейшие муки. Джулия ухмыльнулась, взялась за язычок своей молнии и медленно опустила ее. Вывалились ее груди, освободился живот, показались лобковые волосы. Привязанный человек вытаращенными глазами смотрел на розовый разрез, видневшийся в волосах.
– Хочешь потрогать? – Джулия стояла очень близко к нему.
– Да. Развяжите меня. – Пот ручьями стекал по его лицу. Джулия смочила пальцы соками своей вагины и потерла ими его соски. Пенис конвульсивно задергался.
– Невозможно терпеть, да? – спросила Джулия, продолжая натирать свой клитор.
Три женщины смотрели сверху вниз на красный член, который, казалось, был готов выскочить из своего единственного глаза от возбуждения.
– Займемся им? – спросила их Джулия, не прекращая своих фрикций.
– Может, позже. Сначала я должна кончить. – И Ксантия перешла на завершающий ритм.
– Подожди меня! – закричала Хизер. – А мы сможем все три кончить вместе?
Джулия приняла участие в этой затее и продолжила удовлетворять себя с опытом, который приходит только с годами онанизма. Синхронизируя свои движения, они смогли преуспеть в этом предприятии и кончили вместе, с разницей в доли секунды.
– Я – все! Прекрасно! – пронзительно закричала Ксантия.
– Я кончаю! Да, да! – громко вскричала Хизер.
– Вот! Ааа!.. – оглушительно завопила Джулия.
– Боже, ну сделайте что-нибудь, – взмолился привязанный человек. Все его волосатое тело было мокрым от пота, член торчал, как монумент. – Что происходит? Вы что, лесбиянки?
Первой очнулась Ксантия:
– Я не могу говорить за других, но я бисексуальна. Ты хотел посмотреть на онанирующих лесбиянок? Тогда тебе крупно повезло. Настоящие лесбиянки не подпустили бы мужчину и на милю к тому месту, где они этим занимаются.
– Правда? – Он нервно выказал удивление, подавленный этой властной, самодостаточной женщиной. – А я думал, они мне позволят наблюдать, может, даже и присоединиться к ним.
– Две женщины – один мужчина. Довольно распространенная фантазия, но утопия. Большинство мужчин не могут в одиночку удовлетворить даже одну женщину. – В глазах Джулии горела непреклонность.
– Ты бы им показал, что они теряют, так? – Ксантия склонилась над мужчиной. Ее груди свисали близко от его члена, и он мог бы очень уютно разместиться между этими двумя большими золотистыми полушариями. Человек дергался вверх и вниз, напрасно стараясь освободиться от пут и прислониться к ней, пока она не отодвинулась. Пустая надежда! Ксантия презрительно щелкнула мужчину бронзовым ногтем по перевозбужденному члену:
– А что они теряют? Этот ничтожный предмет?
Хизер стало жалко привязанного. Он был в очень плачевном состоянии, и Джулия, продлевая его муки, наверное, брала реванш за все годы унижений и обид. Но она вспомнила Рагнара, Чарльза и собственные обиды, и ее жалость улетучилась.
– Я хочу сесть на него, – неожиданно сказала она. После конвульсий оргазма ей хотелось ощущения наполненности.
– Почему бы и нет? – Ксантия стояла позади Хизер, положив руки на ее попку и тиская упругую плоть.
Хизер влезла на мужчину и осторожно опустилась на его член. Она начала медленно двигаться, ощущая стенками влагалища его пульсацию, вверх и вниз, вверх и вниз. Но, когда она почувствовала, что он начал совершать фрикционные движения тазом, остановилась. Получив этот сигнал, Хизер уступила свое место Ксантии. Ее движения были более жесткими. Его инструмент то скрывался в ней, то опять появлялся. Она позволила поверить, что ему наконец будет дозволено разрядиться в сладких муках оргазма. Его глаза были закрыты, он что-то невнятно бормотал, ожидая последнего толчка, который приведет его к экстазу. В этот момент Джулия сказала:
– Он не должен кончить.
– Да, ты права, – ответила Ксантия и слезла.
Холодный воздух охладил его кожу. У пениса был самый плачевный вид, он уже был готов излиться. Слезы стояли у мужчины в глазах.
– Черт вас побери, – пробормотал он, – вернитесь хоть кто-нибудь. Нечестно бросать меня в таком состоянии.
– Ты ропщешь? – Джулия опять приняла командование. – Как ты смеешь жаловаться? Ну-ка, дай я попробую!
Она села верхом на него, царапая его бока своими острыми и длинными каблуками, и впустила его орган в свой. После того, что они с ним устроили, он никак не мог кончить, что бы с его пенисом ни делали. Она с удовлетворением смотрела сверху на распластанное тело, на выгнувшуюся шею, на искаженное мукой лицо и вспоминала всех мужчин, которые когда-либо предавали ее. Намеренно она сбивала его с ритма, при котором он мог бы кончить. Затем она вообще соскользнула с него, оставив стонущего, находящегося на самой грани, но неспособного получить удовлетворение.
Хизер, Ксантия и Джулия, взявшись за руки, некоторое время смотрели на обезумевшего мужчину.
– Не хотите помочь мне кончить, хотя бы развяжите, – сердито потребовал он.
– Ты знаешь, то, что ты испытываешь, это все по-настоящему. Разве ты не для того здесь? Ты можешь прочувствовать, что значит получить отказ от женщины и быть ею брошенным.
Джулия отстегнула наручники и уклонилась, когда он пытался схватить ее. Он хмуро смотрел на них, разминая свои затекшие суставы.
– Сволочи! – прорычал он.
– Ну, если ты так грубо с нами разговариваешь, мы не будем завтра играть, – обиделась Джулия. Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
– Почему вы так жестоки, – пожаловался он.
– Я не жестока. – Она потерлась грудями о его плечо, взяла его член в руку, мгновение пососала, потом вынула изо рта и с проказливой улыбкой добавила: – Ты теперь свободен. Думай о нас, когда будешь кончать.
Они повернулись и пошли к выходу, три затянутые в кожу богини, а он смотрел им вслед жадными глазами, взяв свои яйца в одну руку и онанируя другой.
Глава 7
Полдень был жарким, но не слишком, и Хизер в ослепительно белом платье времен короля Эдуарда, в таком, в котором могла бы красоваться какая-нибудь модница в 1901 году, прибыла на бархатную зеленую лужайку за Тоставин-Гранж для игры в крокет в компании таких же не очень занятых людей.
Она думала о том, что разворачивающаяся картина очень напоминала сцену из какого-нибудь костюмного фильма, а ее юбки очень соблазнительно шуршали.
«Я бы не очень удивилась, – думала она, – если бы кто-то из наших английских актеров, обладателей «Оскара», вышел сейчас в роли дворецкого».
На лужайке лежали тени от испанских дубов и кедров, на небе не было ни облачка. Откуда-то издалека чуть слышно доносилось пение ласточек, которые высоко в небе затеяли свою игру, то взлетая ввысь, то резко пикируя. Между веток чилийской араукарии был подвешен гамак. В нем сидел молодой человек в белых фланелевых брюках и полосатом пиджаке. Свою шляпу-панаму он небрежно держал на груди.
Неподалеку сидел полковник, дядюшка или что-то в этом роде. Он занимал кресло с матерчатым сиденьем. Это был плотный, румяный мужчина с нафабренными седыми усами, которые воинственно закручивались над его верхней губой. Он был аккуратно пострижен, а на его висках виднелась легкая седина. Имелось в виду, что он приглядывает за молодежью. Пользуясь этим своим положением, он подолгу останавливал свой похотливый взгляд на девушках. Когда Хизер проходила мимо него, он протянул руку, погладил ее по спине и разгладил складку на ягодицах.
– Добрый день, моя дорогая. Твоя мама велела мне присматривать за тобой. Хоть ты и помолвлена с Седриком, – он указал на гамак, – это не дает ему монополии на тебя.
«И тебе тоже, старый грязный козел!» – подумала Хизер и хотела отступить, но улыбнулась и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25