– На колени перед Хозяином, – просвистел шипящий голос носителя Копья.Она попыталась оттолкнуться от подлокотников кресла, но ей удалось лишь соскользнуть на пол бесформенной грудой плоти и тряпок.– А вот и правительница Гильдии, – сказал Хозяин. – Какой нелепый вид у той, которая была так могущественна… Ну, впрочем, неважно. Я рад видеть тебя, старуха. Я знаю о всех тех услугах, которые Гильдия оказала королю Пеллегуну и его сенешалю… А сейчас надо сделать кое-что и для меня. Пусть воры и убийцы разойдутся по всему королевству. Пусть они грабят и убивают. Все золото, все богатства достанутся вам, делайте с ними, что хотите. А мне нужен только страх… Посмотри на меня.Хозяин наклонился к ней, подставив лицо под отблеск света. Она подняла на него глаза и увидела его… Утер разглядел ползущую по ее щеке слезу.– Я не… Я не такая, – умоляюще сказала она. – Это не я…– Что ты говоришь?Она подняла руку и помахала ею перед лицом, потом попыталась встать, широко раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. На их глазах она судорожно забилась, а цвет ее лица из мертвенно-бледного стал багровым, как будто ее охватило удушье. Они еще не успели подбежать к ней, как от очередной судороги, еще более сильной, чем предыдущие, она сползла на пол, запутавшись в своих мехах, и откатилась под стол, зацепившись за скатерть и обрушив на себя остатки трапезы.Первым отреагировал Илльтуд. Он схватил кувшин с водой и вылил ей на лицо, затем с силой, которую Утер от него не ожидал, перевернул Маольт на бок и быстрыми рывками стал расстегивать застежки ее многочисленных накидок, плащей, платьев, рубашек.– Пойди за лекарем! – крикнул Утер Ульфину.– Не стоит беспокоиться, она жива, – сказал аббат. – Откройте это окно, погасите огонь в камине. Ей нужен свежий воздух, быстрей!Ульфин вынул свой нож и резанул по вощеной ткани окна. Тотчас же порыв ледяного воздуха с равнин ворвался в зал, выдувая тяжелый запах ее духов и жар камина. Утер опустился на колени подле старой скупщицы краденого и приподнял ей голову. Ее шапочка упала, расстегнутые одежды сбились комом. Перед ним лежало жалкое существо, почти лысое, такое бледное и обрюзгшее, словно было покрыто плесенью.Она повернула к нему полные слез глаза и с трудом произнесла несколько слов.– Да, – сказала она. – Я его видела… Поэтому и сбежала. XДОГОВОР За ночь выпало более чем на ладонь В Средние века все меры длины соответствовали частям человеческого тела: палец (дюйм) -2,7 см, ладонь – 7,6 см, стопа – 32,5 см, локоть – 52,5 см.

свежего снега, покрывшего все, вплоть до ветвей деревьев и замерзших болот, одинаковой белизной, одним и тем же глухим безмолвием, которое, казалось, никому из них не хотелось нарушить. Они ехали верхом разрозненно – кто группами, кто поодиночке, с неспешностью, которая выводила из терпения Лео де Грана, тем более сейчас, когда Лот уже показался вдали. Ллиэн оставила спутников далеко позади, она была с непокрытой головой, одетая лишь в свою муаровую переливающуюся тунику. Как только на горизонте показались высокие башни королевского города, она незаметно отделилась от них, как будто ее рыжая кобыла Ильра с белой звездочкой на лбу решила чуть ускорить ход. Ни Мерлин, ни Дориан, ни любой другой эльф, гном или человек из сопровождавших королеву не мог ее догнать. Но надо сказать, что все полудикие лошади табуна Лама, на которых они ехали, больше подчинялись своим собственным законам, чем ударам пяток своих седоков. Королева ехала без седла и удил и тихо напевала песню, которой когда-то ее научил Тилль, и которую лошади очень любили. Сегодня это забыто, да и показалось бы абсурдным, но эльфы знали язык животных. Не все, конечно, и не всех животных, но Ллиэн знала достаточно, чтобы сказать своей кобыле, что хочет остаться одна, а Ильра передала остальному табуну это известие долгим ржанием, из которого люди и гномы ничего не поняли.Никакой грусти не было в сердце королевы, и если она осталась в одиночестве, то не потому, что ей хотелось погоревать над своей судьбой. Наоборот, тишина этого заснеженного пространства наполняла ее простым ощущением счастья, которое сама она едва ли могла объяснить. Она утратила привычку к холоду и дрожала в своей тонкой тунике. Несколько дней верхом утомили ее, а мышцы ног гудели от постоянного сжимания боков лошади. Но нетронутый пейзаж давал ей иллюзию нового мира, где может родиться новая жизнь, мира, с которого смыты кровь и ужас, почти разрушившие его за последние годы и тяжести которого она больше не ощущала. Каждый шаг уносил ее все дальше от Аваллона и от ее дочери, но она не печалилась. Рианнон, по крайней мере, жила в покое, вдали от всего этого безумия… Что бы ни случилось, маленький народец будет заботиться о ней до скончания века. Даже если ей самой не суждено вернуться…Им понадобилось всего несколько часов, чтобы подготовить лошадей и снаряжение, собрать выживших из войска Утера и покинуть Броселианд, повернувшись спиной к поляне эльфов, чтобы, возможно, никогда туда больше не вернуться, – но даже от этого она не испытывала горечи. С момента своего отъезда, двумя днями раньше, она, напротив, чувствовала в своем сердце какую-то легкость. Осознание того, что ей пришлось снова сесть на Ильру, вернуло ее на несколько лет назад, в то время, когда жизнь казалась легкой и понятной. И потом, даже если она и старалась об этом не думать, все же за этими далекими островерхими башнями был Утер.Вдруг ее кобыла встряхнулась, выведя королеву из задумчивости, и легким галопом пустилась в снежное поле, оставляя ей время лишь ухватиться за гриву.– Я сказала, чтобы нас оставили одних! – раздалось ржание Ильры.– Я сделал все, что мог, – фыркнул гнедой, с черными ногами и хвостом конь, на котором сидел Лео де Гран. – Но он мне все время делал больно – то дергал за узду, то колотил ногами по бокам!– Королева Ллиэн, подождите меня! – закричал герцог. – Мне надо с вами поговорить!Однако королева скакала дальше, словно и не слышала его, а его проклятая скотина спотыкалась на каждом шагу, как будто никогда в жизни не ходила под всадником.– А что если нам немного пройтись?Кармелид повернул раскрасневшееся от злости лицо, и нехотя успокоился, глядя на невинно улыбавшегося Мерлина.– Дадим лошадям возможность прокладывать нам путь, – сказал он, спешившись. – В таком снегу они быстро устают… А мы пойдем по их следу, так будет легче.Лео де Гран проворчал что-то в знак согласия и поставил на землю ногу, скорчившись от боли. Несмотря на все лечение и нежную заботу Блодевез, его плечо оставалось онемевшим, и вряд ли он сможет в будущем двигать рукой.– Я предпочел бы промерзнуть до костей в снегу, чем терпеть эту проклятую клячу. Никогда не видел ничего подобного. Невозможно заставить ее двигаться быстрей!– Возьмете мою лошадь, когда будет надо, мессир герцог. Она идет хорошо.Кармелид обернулся к мужчине-ребенку, такому худенькому по сравнению с ним, в своем длинном синем плаще и тяжелой меховой накидке, которая, казалось, пригнула его к земле, и согласился, кивнув головой, что можно было принять за знак благодарности. Он открыл было рот, чтобы поговорить с ним, но не нашел, однако, подходящих слов. Странно, но герцог чувствовал, что его вот-вот стошнит, и так было каждый раз, когда он оказывался в его присутствии, с момента их отъезда из Броселианда, но он относил это недомогание на счет своего ранения. Мерлин поистине был странным существом, таким худым и тщедушным, что герцогу и в голову не приходило считать его опасным, как о том перешептывались люди с Озера. Это был всего лишь нескладный ребенок, со стариковскими белыми волосами, которые придавали ему занятный вид, вот и все. Все остальное было россказнями кумушек и историями друидов.Наконец улыбнувшись, он наклонился, подхватил горсть свежего снега, протер себе лицо, затем небрежно хлопнул Мерлина по плечу, чтобы привлечь его внимание, и указал на королеву, лошадь под которой перешла на шаг.– Я бы сказал, что она меня избегает, – сказал он, понизив голос. – Но я все же хотел бы узнать, почему мы еле плетемся, в то время как до Лота осталось несколько лье. Если бы мы слегка прибавили, то могли бы добраться еще до наступления ночи, черт побери! Не понимаю, почему не пришпорить коней и в кои-то веки не поспать в тепле!– Неужели правда? – сказал Мерлин. – Я и не думал, что мы так близко… Вы знаете, эльфы неважные наездники… Во всяком случае, хуже, чем королевские рыцари. Но почему вы сами не поедете вперед? Поезжайте и предупредите короля о нашем приезде!Кармелид искоса взглянул на него, затем резко повернулся в сторону нескольких всадников, ехавших следом, и посмотрел на длинную, насколько хватало глаз, цепь пехотинцев, которые шли за ними.– Ваши люди будут нашим эскортом, – сказал Мерлин, проследив за его взглядом. – И потом, сейчас уже нечего опасаться. Если бы монстры хотели напасть на нас, они бы уже давно это сделали.– Это верно…– Скажите королю, что мы будем ждать его на берегу озера.Мерлин свистом подозвал своего коня, подхватил поводья и наклонился к его ноздрям, словно что-то хотел сказать ему. Кармелид, все еще колеблясь, взял поводья из рук Мерлина и затем, вдруг решившись, вскочил в седло.– Разыщи барона Мейлира, – сказал он. – Пусть возьмет на себя командование отрядом.– Будет сделано, мессир герцог. И когда увидите Утера, скажите ему, что я буду ждать его в условленном месте у озера, ранним утром. Я думаю, что королева не захочет входить в город. Так будет лучше…Не ожидая ответа, Мерлин хлопнул по крупу коня, и тот сразу резко пошел галопом, вздымая вокруг себя облако снега, обогнал королеву и вскоре исчез из виду.– Куда это он поехал? – громко спросил кто-то позади него.– В Лот, ты же видишь, – сказал, повернувшись к Брану, Мерлин. Он перестал ухмыляться, когда увидел гнома и его спутников, неловко примостившихся на лошадях, слишком высоких и широких для их коротких ног.Гномы почти никогда не использовали лошадей – ни на войне, ни на охоте, ни даже в путешествиях. У них было разве что несколько пони, рост и неторопливый аллюр которых были для них более приемлемы. Как и все принцы под Горой, Бран тем не менее получил некоторые навыки верховой езды, и ему удавалось более или менее сохранять лицо, но Судри и Онар имели совершенно бледный вид и, того и гляди, были готовы отдать Богу душу. Без сомнения, если бы снег был не такой глубокий, они бы тысячу раз предпочли пойти пешком.– Он предупредит Утера, так, что ли?Тон его голоса насторожил Мерлина, и он глубоко вздохнул, испытывая некоторое раздражение.– И что же? – сказал он, беря под уздцы лошадь Брана. – А ты, наверно, хотел бы вернуться в Лот, снова созвать Совет и рубануть ему по другой руке, для ровного счета?– Очень смешно, – проворчал гном.– На этот раз позволь действовать мне, хорошо? Этой ночью…Мужчина-ребенок замолчал, потрепал лошадь по шее, затем отошел от него и повернулся в сторону города.– Этой ночью я буду говорить с Утером.На берегу озера оставались только эльфы и небольшая группа гномов. Когда они остановились там, менее чем в одном лье от города, день уже клонился к вечеру, и Мейлир де Трибюи не колебался ни секунды. Большинство людей были ранены, они находились на пределе сил и умирали от голода. Провести ночь на морозе в снегу, находясь так близко от цели, казалось ему верхом глупости. И тогда, втянув головы в плечи, чтобы не встретиться взглядом с эльфами, испытывая невыразимый стыд и чувство вины от того, что остались в живых, остатки королевской армии прошагали перед ними и вскоре растворились в сумерках.Бран и его спутники развели огонь. Эта идея даже не пришла в голову эльфам, однако они сгрудились у костра с чувством признательности и с благодарностью согласились выпить горячего вина, предложенного им гномами. Ближе к ночи все они постепенно захмелели, кроме, разумеется, Кевина, который опасался, что из-за вина у него может дрогнуть рука, и расположился на сторожевом посту на ветвях дерева, чтобы охранять лагерь. Затем Мерлин пустился рассказывать одну из бесконечных историй, долгих и запутанных, которые так любили существа с голубой кожей, причем из любезности говорил на общем языке, несмотря на то, что не все эльфы понимали его. И все время, пока он говорил, Судри и Онар не переставали подогревать вино, имевшееся у них, судя по всему, в изобилии в многочисленных мехах, которыми они были нагружены. Это был приятный вечер, несмотря на сильный холод, леденящий их спины за пределами огненного круга: ясное небо было полно звезд, лунный свет мерцал в водах озера. Несмотря на расстояние, ветер иногда доносил из города запахи людских жилищ – жареного мяса, пота и экскрементов, но это было терпимо и не слишком противно, как если бы они шли следом за Лео де Граном.Следопыт Тилль присел рядом с королевой, и его сокол, белый, как привидение, в ночном мраке, застыл позади него, а Мерлин тем временем продолжал свою историю.– Это напоминает мне другой костер, – сказал Тилль совсем тихо, так чтобы только она могла его слышать. – В тот день шел дождь, и Утер был среди нас…Ллиэн повернулась к нему и улыбнулась. От вина глаза ее блестели, и было видно, что ей тут нравилось.– Но ведь это было так давно, правда? – сказала она беззаботно.Она допила вино и перевернула свой кубок вверх дном.– Мой кубок пуст, сеньор Бран!– Иду, иду!– Ты видишь, как все изменилось, дорогой Тилль, – начала она снова более громко, пока Бран наливал ей вино. – Раньше мы доверяли людям и ненавидели гномов. Спасибо, господин Бран… Никогда бы ни один из нас не подумал выпить горячего вина, приготовленного их руками, из боязни быть отравленным или просто чтобы не потерять лицо. А нынче все это осталось так далеко…Бран отставил пустой котелок, от которого еще валил опьяняющий пар вина и специй, потом достал из одного из многочисленных карманов выщербленную глиняную трубку, тщательно набил ее и зажег от уголька, с удовольствием поглядывая на Ллиэн, словно ждал от нее занимательной истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28