Гравелин и без того оказал вам большую услугу, посылая меня с сообщением.– Это верно, – Гезнур узнал голос отца. – Передайте Гравелину мою благодарность. Когда, говорите, он покинет берега Золотой?– А я еще не говорил этого! – отрезал гном. – К чему эти хитрости? Разумеется, я назову день.– Какие хитрости, какие хитрости! – корона в нижней части оконца вздрогнула, должно быть, Гюголан всплеснул руками. – Я старик, память подводит… Соображаю плохо… Мой старший сын и соправитель, Гезнур – вот кого здесь не хватает! Если бы дождаться его…– У отца не все готово для выступления, – доверительно шепнул младший король чародеям. – Вот он и хочет потянуть время.– Нет, мы не будем ждать, – гном сдвинул брови, поведение собеседника его раздражало. Мне вы можете говорить все, что угодно, и даже выжать из меня любое слово – однако я не уполномочен вести переговоры, я только гонец! Вот я передаю – через неделю, ровно семь суток спустя Гравелин уведет своих гномов с Золотой. Помните, вам оказана великая услуга, не забудьте!– Нет, о нет, я не забуду. Но…– Я передал весть, я ухожу, – сердитое лицо гнома исчезло из окошка.– А о чем идет речь? – просипел архивариус. – В чем суть сговора между королем и Гравелином?Маршал поморщился, брат мистик напрасно продемонстрировал неосведомленность.– А я думал, вы постоянно наблюдаете за кабинетом… – с нарочито наигранным удивлением протянул Гезнур.– Я бы так и сделал, будь у меня довольно времени, – отрезал маршал.– Жаль, что так выходит… – заметил Гезнур, – подобные наблюдения могут оказаться весьма поучительными. Мой старик Гюголан – опытный правитель!.. Ну что ж, я готов посвятить вас в подробности нашего сговора с Гравелином Серебро…Гевец выдержал длинную паузу и, внимательно поглядев на мистиков, закончил:– Раз уж мы отныне союзники. Не так ли?– Ваша взяла, – буркнул маршал. Мы выступим завтра же, если хотите. Итак…– Итак, мой отец давно ведет переговоры с Серебром. На сегодняшний день планы таковы… Глава 18 Когда сеньоры сговариваются совершить что-нибудь значительное тайно и вместе – обычно об этом тут же узнают все. Узнают едва ли не раньше, чем сами участники сговора придут к согласию, так уж оно почему-то всегда получается… Однако на сей раз фенадским дворянам в самом деле удалось замыслы сохранить в тайне. Почему так вышло? Скорей всего, из-за страха перед королем, который как-никак был с гномами в союзе. Бунт против его величества – совсем не то, что избиение нелюдей. А гномы, вообще-то народ осторожный и недоверчивый, оказались чересчур поглощены собственными дрязгами, чтобы обращать внимание на недовольство подданных Гратидиана. Сам-то король был на их стороне! Гномы привыкли рассматривать людское сообщество как единое целое. Они считали: когда монарх выражает всеобщую волю, подданные исполняют беспрекословно – по аналогии с устройством их собственного народа. Потому раскол среди их, гномьих правителей поразил нелюдей настолько, что они позабыли о возможности подобного в людском королевстве. Парадокс!Гномы, исполняя волю короля Грабедора, расселялись по Фенаде, обосновывались небольшими общинами в городах и богатых поселениях у пересечений торговых путей, устраивали мастерские, торговые склады и лавки. По замыслу короля-под-горой со временем гномьи общины должны были врасти в общефенадскую жизнь, стать привычной, неотъемлемой частью жизни, их первоклассные товары – завоевать прочные позиции в торговле. Королевским чиновникам Гратидиан велел защищать нелюдей и в любом конфликте стараться принять их сторону.Но Грабедор, понадеявшись на покровительство фенадского короля, не учитывал тех, чьи интересы окажутся ущемлены. Фенадские ремесленники испугались разорения более удачливыми конкурентами; сеньоры – во-первых, обнаружили у себя под носом богатые общины, не подчиняющиеся их власти, во-вторых, потеряли значительную часть торговли продовольствием; местные купцы – также лишились своей роли посредников между сеньорами и королевством-под-горой.Словом, когда в назначенный день едва ли не по всей стране прозвучал призыв: «Бей гномов!» – семена мятежа упали на благодатную почву, тем более, что невесть почему непременно находилась дармовая выпивка для «патриотов»… Малочисленные общины нелюдей одновременно подверглись нападению, сопротивление, оказываемое гномами, только подогрело страсти… Первые, стихийные, атаки – скорее, просто пьяные выходки – гномам удалось отбить, в конце концов, они не забывали, что пришли в Фенаду чужаками и были готовы к драке… Нелюди сплотились и дали отпор «патриотически настроенным гражданам», пролилась первая кровь. Тогда во главе погромщиков стали вооруженные люди сеньоров, желающим раздавали оружие – «не эти гномьи железяки, а наше доброе фенадское оружие». Когда гномам пришлось иметь дело с латниками, события приняли иной оборот – поселения и мастерские нелюдей запылали повсюду.Разумеется, больше всего гномов обосновалось в столице королевства, но именно там сопротивление нелюдей удалось сломить скорее – в столицу сошлись несколько графов (в основном, их южных областей, так как на севере у господ хватало забот с гномами в собственных владениях) со своими дружинами. Отрядив некоторое количество латников в помощь пьяным «патриотам», графы повели основную часть войска на приступ дворца. Королевские стрелки, охранявшие резиденцию Гратидиана, частью были перебиты, а частью разбежались. Сбежавшимся на шум горожанам, объясняли строго и внушительно:– Разве не знаете, что наш король – первый друг и заступник нелюдям? Не знаете, что король свернул с верного пути? Лучшие из сеньоров желают вразумить его, а потому явились во дворец поговорить с Гратидианом. Кто же, как не господа рыцари, напомнит его величеству о долге?Тем временем вооруженные люди сеньоров, гремя оружием и доспехами, обыскивали покои, крича: «Где предатель?! Подать его сюда!!!» Чем менее уверены были южные сеньоры в собственном деле, чем больше боялись возмездия в случае неуспеха – тем большую жестокость были готовы проявить в расправе с Гратидианом и гномами. Жестокость – непременная спутница страха.Когда случилось нападение, Гратидиан спал. Накануне он выпил лишнего – в последнее время он частенько напивался, чтобы заглушить собственные тревоги. Снился королю покойный отец. С ног до головы закованный в доспехи из гномьей стали, родитель надвигался на Гратидиана, приговаривая: «Ты что же, сынок, с нелюдями дружбу водишь? Разве такому я тебя учил? Я с нелюдями всю жизнь сражался, королевство отстоял и увеличил, чтобы тебе, олуху приличное наследство оставить, а ты что же? Что же ты, предатель?» Гратидиан во сне чувствовал себя бессильным и слабым, он отступал перед призраком, грохочущим латами, пятился. Потом споткнулся – но встать уже не смог, пополз, елозя задом по каменным плитам, быстро-быстро перебирая руками и ногами… но грозный старик не отставал, шагал следом. «Видно, плохо я тебя в детстве учил, – приговаривал, – мало, выходит, разума вколачивал! Ну, ничего, и теперь не поздно, болван, тебе отцовскую науку припомнить». И призрак расстегивал пояс – тяжелый, набранный из стальных пластин с серебряной гравировкой, с кольцами для ножен…Когда под окнами раздались вопли и звон оружия, Гратидиан принял это за продолжение сна, заорал и вскочил в постели, обливаясь потом. Но лязг оружия и крики не прекратились с пробуждением. Все еще слабо соображая, король поспешно напялил одежду, натянул сапоги и кинулся к окну. Во дворе вооруженные люди, у распахнутых настежь ворот Гратидиан с ужасом увидел заколотых солдат из дворцовой охраны. Метнулся к стене, где висел меч, вырвал из ножен клинок и поспешил в коридор, а на парадной лестнице уже топали, звеня шпорами… Гратидиан побежал в противоположную сторону, туда, где «черная лестница» для слуг… По дороге попался растерянный латник: «Ваше величество, что же…»– За мной! – рявкнул король, бросаясь к двери на лестницу. Вдвоем они сбежали на первый этаж, промчались оп кухне мимо растерянных поварят и судомоек. У конюшни несколько латников в плащах с гербами южных сеньоров теснили двоих – королевского стрелка и пажа. Несколько трупов отмечали путь, которым пробились сюда бунтовщики. Гратидиан бросился на южан, размахивая мечом, снес одному голову, другого отпихнул под ноги следующему за ним солдату. Завидев подмогу, паж с лучником воспрянули духом и перешли в контратаку… Южане, едва обменявшись с людьми короля несколькими ударами, бросились наутек. Разгоряченный мальчишка-паж собирался преследовать их, но Гратидиан ухватил его за камзол и отшвырнул к дверям конюшни:– Их много, нам не справиться! Седлайте! Седлайте коней!
* * *
Войско Гравелина оставило берег Золотой реки ночью. Шли осторожно, рассылая дозоры – вокруг простирались враждебные края. Никакого огня карлики не несли – им, жителям подземелья, привычным к мраку, вполне хватало света звезд и луны.Шагая во главе колонны вооруженных воинов, Гравелин снова и снова перебирал в памяти доводы, оправдывающие предательство. Что ни говори, а иначе, как предательством, нынешний поход в Малые горы не назовешь… Гравелин Серебро не только оставил вверенную ему границу Фенады, но и известил Гюголана Гевского об уходе. Не слишком благородно, с какой стороны ни гляди. Но сколько можно было терпеть выходки упрямого мальчишки Крактлина! Одно дело принимать граничащие с оскорблением повеления короля-под-горой… и сосем иное – повиноваться сопляку, который сперва раз за разом оказывается на грани гибели и губит вверенное войско, а потом, будучи спасен мудрым Гравелином, снова и снова не желает прислушаться к советам!.. Король-под-горой… В конце концов, некогда Серебро – бесприютный беглец, король без королевства, предводитель усталых отчаявшихся, потерявших родину малогорцев – просил отца Грабедора о защите. Но уж теперь-то все долги уплачены сполна – королю Гравелин обязан… Если Грабедор не желает помочь малогорцам обрести родину, святой долг короля Малых гор восстановить отцовский трон и вернуть родину землякам.Полководца окликнули – передовую колонну нагнал гонец – командир арьергарда доносил: последние гномы Гравелина ушли следом за главными силами, а на южном берегу Золотой замечена суета и движение – должно быть, гевцы начинают переправу на фенадский берег. Что бы ни врал Гюголан о собственных стариковских недугах, как бы ни жаловался на отсутствие старшего сына – а своего дряхлый прощелыга никогда не упускал. Не упустит и теперь. Фенадцам и королю-под-горой теперь будет не до Гравелина – хлопот хватит и с гевским нашествием. Хороший план, прекрасный план… план, который понравится друзьям Грвелина Серебро и очень, очень не понравится его врагам.Гравелин нечасто обращался мыслями к Отцу. Как и все гномы, полководец привык полагаться прежде всего на себя, ну и немного – на сородичей, членов клана. Но все же – на себя в первую очередь, все же он сын и наследник короля Малых гор, от него ждут большего, нежели от простых родовичей.Однако теперь, шагая во главе колонны, грохочущей и тускло отсвечивающей металлом в свете луны, он взмолился Светлому – взмолился об удаче. Пусть в этот раз все пройдет гладко, пусть ничто не помешает ему и сородичам достичь Малых гор, а там ждут пещеры – частью разграбленные солдатней Фаларика, частью замурованные более двух веков назад… а частью – попросту заброшенные… Гравелин попытался ощутить присутствие Гилфинга – как когда-то в далекой юности… и снова ощутил пустоту там, где жаждал знака, там, где мечтал услышать ответное тепло. Отец не слышал Гравелина. Что же, пусть так, пусть! Ведь он не эльф, ему не привыкать рассчитывать лишь на собственные силы и не ждать помощи Создателей. У него все получится! Семьи малогорских эмигрантов под охраной сотни гномов придут на соединение с его колонной, затем все вместе придут в Малые горы. Горцы, «верхние люди», как они именуются себя, пропустят народ Гравелина к старинным пещерам. Трон Драмлина будет восстановлен!
* * *
Дартих ухватил юношу за одежду, рывком поставил на ноги и поволок в лес, тяжело дыша и приговаривая: «Бежать! Бежать надо!» В чаще, когда луга скрылась за густым переплетением веток, толстяк остановился, выпустил спутника и, привалившись к толстому дереву, медленно сполз на траву.– Чего глядишь? – буркнул он недовольным голосом. – Видишь, умаялся я. Ты ж как заяц улепетывал… Едва догнал.– Дартих… это… спасибо тебе! – горячо, неожиданно для самого себя горячо выдохнул парень.– Живи, дурень… Живи… Авось хоть теперь что-то поймешь, – отрезал Дартих.И стало тихо, только сипел и шумно сплевывал запыхавшийся толстяк.– Дартих… – снова позвал юнец.– Ну чего тебе?– Дартих, цепи с меня сними, а? Ну, раз уж мы свои.– Еще чего.– Так свои же… Ты сам так сказал!– Сказал. Ты – мой. Раб! – уточнил коротышка. – А я – тоже твой. Понимаешь? Твой господин. И я за тебя думаю, раз ты раб. Ладно, пошли.– Куда?– Подберемся поближе… – и позже, уже на ходу, снизошел до пояснения. – Пойми, олух, эти цепи – твое спасение. Ты же сам видел, ищут по всем дорогам. Пока в цепях – на тебя никто не глянет. Едва снимешь, так твою рожу смазливую сразу заприметят…Шагая по ночному лесу, толстяк продолжал бурчать. Будто и не обращаясь к спутнику, словно сам с собой.– Я уж и так этому остолопу, и этак… Не понимает. Я зачем в такую глушь забрел? Зачем в самые гиблые края, чтоб списали на разбойничков, если кто по нашему следу двинет. Вот не отыщут нас – что скажут? Что бандиты в лесу пристукнули… Зачем я его тащу… сопляка…Неожиданно развернувшись, Дартих врезал кулаком в живот парнишке. Тот, хотя и не ожидал удара, успел вывернуться – кулак попал по ребрам. Дартих, потирая ушибленные костяшки, шагал дальше уже молча. Невольник тоже не жаловался – чего уж там… если сердитый толстяк только что ему спас жизнь…Обойдя место ночевки по широкой дуге, Дартих вывел пленника к разоренной стоянке с другой стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45