Под кустами бакенбард пряталось изможденное лицо со впалыми щеками, но Бехайм видел, что человек этот не стар, как можно было подумать по его сгорбленной спине и морщинам, просто в свое время ему досталось от жизни. Близко посаженные, голубые, как лед, глазки придавали его чертам хитроватое выражение, кожа на шее еще не увяла, в почти квадратных мозолистых руках чувствовалась сила. Бехайм ощутил ядовитый запах страха от его крови, но было ясно – страх этот не так уж и силен, согбенная поза по крайней мере отчасти маскирует чувство презрения.
– Назови свое имя, – обратился к нему Бехайм.
Незнакомец остановился на почтительном расстоянии и отвел глаза в сторону, левое плечо было опущено, как будто он ждал, что его вот-вот ударят.
– Влад, господин, – ответил он и продолжил, взяв совершенно не соответствовавший его наружности болтливый тон: – Меня зовут Влад. Но я не тот Влад, который народ на колья сажал. – При этом он ни с того ни с сего тоненько и надтреснуто засмеялся. – То был не я, нет. Неудачное совпадение, ничего более.
– Зато, видимо, удачное для меня? – Бехайм смеющимися глазами взглянул на Жизель, и она тускло улыбнулась в ответ. – А где же твой товарищ, Влад?
– Господин, он испугался. Затрепетал от величия вашего. Не посмел предстать перед вами.
– А ты – не боишься?
– О, как же, господин, я в ужасе. Кровь моя, – он театрально прижал руку к груди, – стынет в жилах. Но я привык бояться. Я научился смотреть на свои чувства и желания со стороны, а не быть их рабом.
Он метнул взгляд в сторону Жизели, задержал его на ней и опустил вниз, на истертые камни пола.
– Что ж, и за ответом в карман не полезешь, – весело сказал Бехайм. – Пожалуй, поверю тебе.
На какую-то долю секунды их взгляды встретились, и Бехайм почувствовал, как перетекают одна в другую переменчивые мысли Влада и насколько успел он утвердиться в своей ненависти к их племени, накопленной за годы тайного пребывания в темноте, когда приходилось подальше прятаться от сиятельств, правивших высшими сферами его каменной вселенной, и лишь мечтать о могуществе, которого у него никогда не будет.
– Я слышал, – сказал Бехайм, – вам, обитающим здесь, известны все тайные ходы Баната.
– Ну, не все, – ответил Влад. – Но кое-какие мы знаем.
– А еще мне говорили, вы можете без труда проникнуть в любой уголок замка.
Влад слегка наклонил голову в знак подтверждения.
– И даже в палаты Патриарха?
– Даже туда, господин.
– Отлично! Тогда немедля веди меня к Патриарху.
Влад замялся:
– Вы меня простите, господин, за мою дерзость, но я должен полюбопытствовать: почему вы идете туда тайными тропами, а прямо не испросите аудиенцию?
– Это тебя не касается.
Бродяга что-то прогудел, запинаясь, словно пьяная пчела, и торопливо кивнул, как будто согласившись с внутренним голосом, чего-то требовавшим от него.
– Дело ясное, сударь, вы впали в немилость, иначе не искали бы проводника. А коли так, дурак я был бы, не попросив за свои услуги награды.
– Твоей наградой, – сказал Бехайм, едва сдерживая гнев, – будет то, что я отпущу тебя живым.
– Многим этого было бы более чем достаточно, – сказал Влад еще более уверенным голосом, но по-прежнему застыв в угодливом поклоне. – Но меня лично, господин мой, терзает множество страхов. Смерть – лишь один из них, а жизнь, – он нервно усмехнулся, – жизнь, конечно, прекрасна, но что-то в последнее время она стала пресноватой.
Он прямо посмотрел на Бехайма. Его усатое лицо с выпиравшими скулами, украшенное сверкающими глазами, похожими на драгоценные камни, с высунутым кончиком розового языка напоминало морду рассерженной крысы.
– Отдайте мне женщину. Вашу прекрасную даму. Вот красавица! Отдайте ее мне, и я отведу вас к Патриарху.
Жизель спряталась за спиной Бехайма и протянула руку к его плечу. Бехайм сухо усмехнулся.
– Послушайте, господин! – Влад на шаг отступил, почти не меняя позы – так мангуст, схватившийся с коброй, отходит немного назад проверить, не устала ли его противница. – Что вам стоит пообещать мне? Я ведь понимаю – давая слово такому, как я, вы себя ничем не связываете. Пообещайте ее мне. А потом, ежели захотите, возьмете свое слово назад. А когда я отведу вас к Патриарху, можете наказать меня за дерзость.
Отсутствие в этой просьбе какой-либо логики смягчило Бехайма.
– Какой же тебе толк от такого уговора?
– Ну как же, вот эта женщина, господин. Видите ли, я уверен, когда мы доберемся до палат Патриарха, вы поймете – от меня вам куда больше пользы, чем от нее. Хоть со мной оно и не так приятно, это я согласен. – Он одарил Жизель бесцветной, беззубой улыбкой. – Как тебя звать, сердце мое?
– Ах ты, свинья! – не выдержала Жизель и вцепилась в Бехайма. – Да он тебя за это зарежет!
– Да неужто? Нашему господину не составит труда отыскать себе еще одну сучку на покус. А вот помощника в трудную минуту – в замке Банат этот товар встретишь нечасто. – Влад, почти веселясь, вдруг отбежал вглубь тоннеля, намотал на указательный палец прядь волос и дернул за нее, отчего его голова закачалась, как у марионетки, и уставился на Бехайма. – Ну что, по рукам?
– Только уговариваемся так, – помолчав, ответил Бехайм. – Ты отводишь меня к Патриарху, а затем я, если сочту подобающим, покараю тебя.
– Мишель, как ты можешь... – начала было Жизель, но Бехайм обнял ее и сказал:
– Я никогда никому тебя не отдам. Ты ведь понимаешь это?
Влад хихикнул.
– Да он же сумасшедший! Как можно ему верить? – Жизель попыталась поймать взгляд Бехайма, но он пристально смотрел на Влада поверх ее головы, вдруг задумавшись.
А может быть, этот бродяга прав, хоть и дерзок? Кто может предвидеть, что произойдет, пока они дойдут до палат Патриарха? В подобных обстоятельствах содействие того, кто во всех этих закоулках замка чувствует себя как рыба в воде, могло стать спасительной соломинкой. И снова ему вспомнились заверения Александры, что скоро он увидит, как мало значит для него Жизель. Ему хотелось опровергнуть ее слова, но теперь его обуяли сомнения.
– О да, я сумасшедший, – сказал Влад. – Так и есть. Я безумец, это ясно как день. А как им не станешь в замке Банат? Мы все тут свихнулись, даже там, наверху. Разве не так, господин?
Бехайм едва заметно пожал плечами.
– Но, сумасшедший я или нет, – продолжал Влад, – я знаю тут все изнутри вдоль и поперек: когда-то я служил самому Патриарху. Я вам еще не говорил? Так знайте – служил, и он не жаловался. Мне понятны нужды Семьи, я изучил умы и сердца господ. На их счет я еще ни разу не ошибся.
– Послушай, – обратился Бехайм к Жизели, обхватив ее за талию. – Если он заведет нас не туда, куда надо, то умрет. Он это знает. Тогда я просто найду другого проводника. Если же он верно укажет дорогу, это ничего для тебя не изменит. Я должен изложить дело Патриарху. И чем скорее, тем лучше. Это наша надежда – возможно, единственная. Я считаю, нам нужно попробовать, но раз речь идет о твоей судьбе – решай сама.
Она приоткрыла рот, как будто собираясь что-то сказать, потом лицо ее затуманилось, и, чуть помедлив, она опустила глаза и прижалась лбом к его подбородку.
– Не мне это решать, – сказала она. – Я должна верить тебе. Разве я могу иначе?
– Ты уверена?
Она кивнула.
Бехайм провел рукой по ее волосам, чувствуя грудью стук ее сердца. И снова устремил взгляд на Влада, продолжавшего улыбаться Жизели и переступавшего с ноги на ногу. Волосы и борода бродяги спутались, глаза были злые, как у кусачей собачонки, – казалось, он вот-вот окончательно превратится в зверя.
– Попробуй только нас обмануть, – решительно сказал Бехайм, – и я обрушу на твою голову все муки ада. Ясно?
Влад как будто и не слышал его.
– Как зовут нашу добрую сударыню? – спросил он. – Хочу знать ее имя.
Жизель уткнулась лицом в плечо Бехайма. Тот молчал, размышляя, не пытается ли этот изгой своим показным дурачеством усыпить его бдительность? Непохоже, чтобы Влад, этот отщепенец, пребывающий в постоянном животном страхе, вечно ждущий, что на него нападут хищники сверху, способен был на такое искусное коварство, но ведь весь замок – это мир обманчивых личин и тонкой лжи, здесь даже от крыс можно ожидать предательства.
– Ну, не важно, – сказал Влад, удаляясь по тоннелю. – Я сам дам ей имя. Что-нибудь этакое классическое, латинское: Лавиния. Или Кальпурния. Порция. Вот! Порция! Есть в этом имени что-то округлое, миловидное. Плотненькое, пухленькое такое имечко, аж язык сводит.
Он тихо и радостно заржал и поманил их за собой.
– Идемте, мой господин! Вы-то, может быть, и не торопитесь, зато мне не терпится получить свою награду.

ГЛАВА 14

Минут двадцать они шли за Владом по узким неосвещенным коридорам, составлявшим целую сеть, сквозь полосы зловония и густой сырости. Их проводник, видимо, знал тут каждый поворот – темнота ему нисколько не мешала. В то время как они ощупью следовали за ним, не видя собственных рук, он, резвясь, почти вприпрыжку бежал впереди, то и дело обращаясь к Жизели с сальностями, а к Бехайму с бесконечными извинениями: мол, он не виноват, прекрасная дама сама похитила его сердце. Уверенность, которую Бехайм почувствовал до встречи с бродягой, начинала покидать его, и он уже сомневался в правильности своего решения. Да, их ведут вверх, но как-то очень уж медленно – по его ощущениям, они вряд ли поднялись больше чем на двадцать – двадцать пять метров от того места, где начали восхождение. Он потерял всякое представление о том, где они находятся в замке. И становилось очевидным, что либо Влад совсем не тот опытный проводник, за которого себя выдает, либо он замыслил что-то нехорошее.
Нужно было прислушаться к словам Жизели, клял себя Бехайм, ясно, что его собственное чутье сильно его подвело. Он уже подумывал, не пригрозить ли Владу, не потребовать ли какой-то определенности, но понимал, что в ответ можно ожидать чего угодно. Если у их проводника просто не все дома, то, испугавшись, он может увести их вообще черт знает куда, а если он что-то задумал, то как вообще можно полагаться на его слова или действия? Нет, остается лишь идти дальше и не терять бдительности. Еще полчаса. А потом он подумает. Там, наверху, в своих гнездах, хищники замка Банат, для которых зверски расправиться с человеком – все равно что муху прихлопнуть, может быть, уже сейчас решают его участь. Вряд ли они будут медлить.
Наконец они подошли к какой-то стене, преградившей им путь, но Влад сказал, что из ее основания выходит каменная труба. Им придется проползти по ней, довольно далеко.
– А другой дороги нет? – спросил Бехайм, которому совсем не понравился такой поворот событий.
– Если только вернуться и пуститься в путь с самого начала, – сказал Влад. – Я предлагаю вам кратчайший маршрут, господин. Он не самый удобный, но прямее не сыщешь. Тут нас никто не выследит.
У Бехайма не было выбора, пришлось согласиться. И они двинулись в путь: Влад впереди, Жизель шла последней.
Труба оказалась такой узкой, что они едва в нее втиснулись. Несло испражнениями, стены были покрыты чем-то липким – видимо, они влезли в канализацию. Воздух был теплый, от шума их дыхания духота становилась еще тягостнее, темно – хоть глаз выколи, казалось, будто ноздри и легкие заполнил черный клей. Бехайм полз за Владом – так близко, что то и дело касался рукой его ботинок. Но чем дальше они шли, тем меньше он обращал внимания на их проводника. Мысли его умчало в безрадостные дали. Вот до чего он дошел! Ползет, как таракан, в трещине того мира, которым мечтал править. Его череп распирало от ненависти с такой осязаемой силой, что он представил себе, как его тело раздувается, заполняет собой трубу, принимает ее форму, отливается в пулю, которая вылетит и размозжит его врагам головы. Его словно осенило, и он увидел, как отомстит за это унижение. Он слишком трепетал перед своими кузенами, был так поражен их физическим превосходством, что не смел пойти им наперекор, но теперь он понял: их склонность к играм и обману можно обратить себе на пользу.
Он не боится помериться с ними умом – в таком соревновании они могут и проиграть. Ох и забаву придумает он для них! Каких хитроумных ловушек наставит! Конечно, все будет зависеть от того, сможет ли он произвести впечатление на Патриарха и завоевать его доверие. Тут нужна идеальная ложь – такая, в которую вплетена правда, тот обрывок правды, что ему известен, а там уж его можно разукрасить намеками, ничего не говорить по существу, но подвести так, будто чутьем своим он нащупал нить к самой сердцевине преступления. Ложь сделает свое дело, и он затянет в ее паутину всех недругов – Агенора, Александру и всех, кто вставляет ему палки в колеса. Все они против него. Подозревать можно даже тех из его рода, что слетелись в миг его просветления, когда он услышал песнь своей крови. Такова природа Семьи, понял он: это сборище заклятых врагов, в этом ее величайшая сила, но и самая большая слабость.
Он очнулся, услышав какой-то сдавленный стон, звуки возни сзади, потом, кажется, что-то поволокли по земле. Где-то лязгнуло, что-то тяжелое глухо упало и как будто покатилось вниз.
Бехайм дернулся в тревоге, хотел обернуться – и ударился головой о стенку трубы. На миг боль ослепила его.
– Жизель! – позвал он, схватившись за висок.
– Так вот как зовут даму, – сказал Влад. – Хорошее имя.
– Жизель, ты где?
– Уже не в твоих лапах, упырь.
Голос Влада доносился с порядочного расстояния – значит, провожатый успел вырваться вперед.
– Что ты с ней сделал?
– Тебя это больше не касается, – ответил Влад. От его дурашливости и следа не осталось. – Теперь тебе лучше о своей душе подумать. Если она у тебя есть.
Бехайм сдержал порыв стремительно броситься вперед, он понимал: этот бродяга не осмелился бы так дерзить, если бы у него не были припасены какие-то серьезные средства защиты. Он тихонько двинулся на голос и, несмотря на растущее беспокойство, попробовал усмехнуться.
– А как насчет твоей души, а, Влад? Что с ней станет, когда я с тобой разделаюсь?
– У тебя нет надо мной власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34