Глаза миссис Хейлсворт гневно засверкали, и я поняла, что сейчас она резко осадит свою дочь. Но в таком тоне разговаривать с Джоан не следовало бы.
– А разве в ту бухту можно проехать на лошадях? – решив опередить миссис Хейлсворт, спросила я. – Это же очень опасно.
– Совсем нет, – ответил Дональд. – В том месте скалы гораздо ниже, а от дома к бухте Дьявола тянется пологий склон. Хотя Сторм-Тауэрс построен на самом высоком месте побережья залива, но до бухты вы доберетесь без проблем. Кроме того, дорога в нее огорожена. Если мне хочется прокатиться на катере, я спускаюсь к причалу на джипе.
– Вчера ваш шофер сказал мне, что и на Шее Орла безопасно, – усмехнулась я. – Но мне все равно было жутко страшно.
– Это из-за ветра. На Шее Орла он дует гораздо сильнее. А потом, вы ехали по ней ночью. Нет, этот участок дороги абсолютно безопасен. И вы в этом сейчас убедитесь.
– Но если спуск в бухту Дьявола такой безопасный, то почему ее так назвали? – спросила я.
Дональд рассмеялся.
– Эли, у нас все здесь названо в его честь, – ответил он. – Видишь впереди горную гряду? Ее называют Хребтом Дьявола, а ближнюю к нашему дому бухту – Котлом Дьявола. Даже наш Сторм-Тауэрс местные жители называют Дьявол-Тауэрс. В то время, когда эти места получали названия, люди были намного суевернее, чем сейчас.
– Но почему в этих названиях так часто упоминается дьявол? Здесь что, поселился его величество Сатана?
Дональд едва не подавился от хохота.
– Нет, Эли, никакие сверхъестественные силы в этих местах не обитают. Дело в том, что в Войне за независимость один наш предок, к сожалению, занял сторону англичан. Для защиты от врагов он построил Сторм-Тауэрс на высокой скале, а на подступах к нему с суши – форт. После того как приходской священник в деревенской церкви прочитал проповедь, в которой обвинил нашего предка в преступлениях и назвал его "дьяволом, окопавшимся на горе", местные жители бросились штурмовать Сторм-Тауэрс. В результате произошла страшная бойня.
– А он и был дьяволом! – неожиданно буркнула Джоан. – И к тому же безумным. Его руки обагрены кровью многих людей!
– Джоан, ты же знаешь, что это неправда! – воскликнул Дональд. – То, что он был убийцей, никем не доказано.
На подъезде к воротам Дональд просигналил сторожу и сбросил скорость. Машина, замедлив ход, остановилась. Из сторожки выбежал мужчина в комбинезоне и принялся открывать ворота.
– Тот самый священник написал об Эндрю Хейлсворте и его сторонниках книгу, – продолжил Дональд. – В ней он обвинил их в жутких преступлениях. Эта книга есть в нашей библиотеке, и Джоан ее как раз сейчас читает. Джоан, слышишь? Тебе не следовало бы читать того, что написал этот клеветник. В ней же нет ни слова правды!
– Случай, о котором только что рассказал Дональд, описан в этой книге, – заметила Джоан. – Так почему он утверждает, что священник лжет?
Я перевела взгляд с Джоан на ее старшего брата.
– Священник обвиняет Эндрю в том, что тот сбросил своих врагов в Котел Дьявола, а его самого вытащил из дома, привез в Сторм-Тауэрс и запер в подвале. Затем по потайному ходу провел к бухте и столкнул со скалы. В девяностые годы дверь в этот тоннель замуровали, но выход из него в бухту остался. Позже наш дом несколько раз подвергали реконструкции, и теперь этот тайный ход можно увидеть только на старых чертежах. И тут у меня возникает вопрос. Если священника Филдинга действительно сбросили в море, то как же он смог написать об этом книгу? Если он не разбился о камни, то непременно бы утонул. В ту ночь, как он пишет, на море бушевал шторм. Однако Филдинг утверждает, что ему удалось выбраться на сушу и вернуться в деревню. Так что книга – его чистейший вымысел.
Открыв ворота, сторож помахал нам рукой, и мы выехали за пределы усадьбы. Увидев впереди Шею Орла, я вспомнила прошлую ночь и невольно вздрогнула. Освещенная лучами яркого солнца, она выглядела совсем иначе. По обеим сторонам от нее тихо плескались лазурные волны. Само шоссе оказалось гораздо шире, чем я себе представляла, а расстояние от него до обрыва – больше. Вчера же мне казалось, что море находится прямо под нами.
– Здесь в гранитной скале образовалась трещина, – произнес Дональд, когда мы проехали самое узкое место на перешейке. – Боюсь, что в один прекрасный день от нее отвалится огромная глыба и рухнет в море. Правда, до того времени мы не доживем, но у наших потомков проблема с дорогой непременно возникнет. Если они отсюда не уедут.
– И если в семье Хейлсвортов появятся дети, – добавила миссис Хейлсворт и, обернувшись, посмотрела на меня. – Все Хейлсворты поздно вступают в брак. Когда мы с Джоном поженились, ему было уже за тридцать, а мне – двадцать девять. Мне уже начинает казаться, что своих сыновей я так и не женю. Особенно Дональда. Ни к одной из девушек, наших знакомых, он интереса не проявляет.
– Просто я жду, когда мне встретится достойная, – как бы оправдываясь, ответил Дональд. – Так что мой брак – вопрос времени.
– Чепуха! – буркнула миссис Хейлсворт. – Ты ждешь, когда она к тебе придет, а ты должен сам ее искать. Как сделал твой отец. И тебе надо с этим поспешить. А то станешь убежденным холостяком.
Дональд рассмеялся.
– Как Монти, мама? – спросил он. – Не могу сказать, что он не ухлестывает за девушками. И что в том хорошего? Нет, образ жизни, который ведет мой младший брат, мне совсем не подходит.
Как только мы проехали Шею Орла, Дональд остановил машину и указал на излучину дороги.
– Вон там, – сказал он, – по утверждению пастора Филдинга, он выбрался на берег. А мы находимся сейчас над морем на высоте около ста ярдов. Он заявляет, что взобрался по отвесной скале и в этом ему помог внезапно явившийся ангел. Выходит, что пастор поднялся по абсолютно гладкой поверхности крутой скалы. Но этого не смог бы сделать даже высококлассный скалолаз при полном снаряжении – в ней даже трещин нет. Поэтому я могу смело утверждать, что Филдинг написал свою книгу с единственной целью: оклеветать Эндрю Хейлсворта. Вскоре после того, как она появилась, пастор исчез. У меня есть подозрение, что он вовсе не священнослужитель, а обычный бродяга.
– Да, по такой скале взобраться невозможно, – согласилась я.
– Конечно, невозможно, – сказал Дональд. – Когда Филдинг пропал, поползли слухи, что Эндрю убрал его. Но наш предок все же оказался в числе проигравших. Кампания клеветы, развязанная Филдингом, и дальнейшие преследования довели нашего предка до самоубийства. Но и после смерти его не оставили в покое. Пошла молва, что он ученик дьявола и дух его навечно поселился в Сторм-Тауэрс. Говорят, что через двадцать лет после гибели Эндрю в нашем доме начала появляться его тень. В нем стали видеть причину всех несчастий. Если у кого-то в деревне у коровы пропадало молоко, случался неурожай, не ловились омары, кто-то заболевал, то во всем винили Эндрю Хейлсворта.
– Ту скалу, по которой пастор выбрался на сушу, он назвал скалой Спасения, – тихо произнесла Джоан. – В те времена эта скала могла иметь уступы и трещины. Возможно, что дожди и ветры сгладили ее. Или она треснула, а потом от нее отвалилась огромная глыба и рухнула в море. Во время отлива у ее подножия можно увидеть россыпи камней. Вот так склон скалы, обращенный к морю, и мог стать крутым и гладким.
Дональд что-то пробормотал себе под нос и нажал на газ.
Скалистый перешеек остался позади, и дальше мы поехали уже по равнине. Слева и справа от нас на зеленых лугах паслись длинношерстные овцы. Как только машина свернула на ведущую к морю дорогу, впереди показались крыши деревенских домов.
Со вздохом облегчения я вышла из машины. Все мои попытки разговорить Джоан так ни к чему и не привели. Выразив несогласие с тем, что сказал Дональд, она забилась в угол и насупилась. На мои вопросы она отвечала коротко и с явной неохотой. Но я все же не теряла надежды на то, что, когда мы останемся с ней наедине, Джоан сразу же разговорится.
– У нас с Дональдом в Харрикейн-Коув свои дела, – многозначительно посмотрев на меня, сказала миссис Хейлсворт. – Предлагаю встретиться через полчаса в кофейне. А ты, Джоан, тем временем покажи Эли местные достопримечательности.
Она развернулась и, прежде чем Джоан сумела ей возразить, повела Дональда вдоль домов.
– На что бы ты хотела посмотреть? – спросила меня Джоан. – А может быть, сразу пойдем в кофейню? Там варят приличный кофе.
Зная, какая Марта Реншо словоохотливая, я помотала головой.
– Джоан, давай спустимся к причалу и там поболтаем, – предложила я. – Мы же так долго с тобой не виделись.
– Ну, если тебе так хочется... – нахмурившись, ответила Джоан.
По тону ее голоса я поняла, что оставаться наедине со мной она не хочет.
– Ну, тогда пойдем, – бодрым голосом сказала я и взяла ее под руку.
Мы перешли дорогу и направились в сторону берега.
Лодок, стоявших там вчера, уже не было – все они, кроме одной, вышли в море. Двое рыбаков сидели на пустых ящиках и, перебирая омаров, тихо переговаривались.
– А ты, Эли, сильно изменилась, – выдавила из себя Джоан, когда мы с ней спустились с холма.
– То же самое я только что подумала о тебе, – ответила я. – Раньше мы были с тобой как родные сестры, а сейчас ты даже не хочешь со мной говорить. Почему? Что произошло? В чем я перед тобой провинилась? В том, что так поспешно уехала из Редклиффа и оставила тебя там одну? Но ты же прекрасно знаешь, почему я это сделала.
Мои слова смутили Джоан, и она, высвободив свою руку, тихо произнесла:
– Эли, я больна. Ты не представляешь себе, как я серьезно больна и что со мной происходит...
– С того времени, как тебя забрали из Редклиффа?
– Нет. Еще раньше. После твоего отъезда мне стало жутко тоскливо. Ведь я же осталась абсолютно одна. Не выдержав одиночества, я поехала в Бостон. Но в вашем доме я никого не застала. Дверь была заперта. Ни людей, ни лошадей, ни колли твоего отца... Все куда-то исчезли.
– И ты винишь меня за это? Джоан, разве я могла предотвратить то, что со мной случилось?
Ее голубые глаза с чувством детской вины старательно избегали моего взгляда.
Мы уже дошли до причала. Легкий ветерок с моря играл подолом моей юбки, шевелил светлые волосы на голове Джоан и прижимал топкую ткань платья к телу девушки. Я обратила внимание на то, что Джоан сильно похудела.
– Эли, я этого не говорила, – не глядя на меня, ответила Джоан.
– Да, не говорила, но, видимо, так подумала? Ты считаешь, что я не скучала по тебе? Думаешь, ты единственная, кому было так одиноко?
– Не знаю... – тихо произнесла она. – Но я хорошо помню, что испытала я. Когда я вернулась в колледж, мне стало еще хуже. Мое душевное состояние никого не волновало. Все только смеялись надо мной и, как могли, издевались. Тебя ведь рядом уже не было...
– Но мне тоже пришлось нелегко, – ответила я. – И ты не единственная, у кого возникают трудности. Надо же их преодолевать. Бороться. Джоан, надо научиться жить.
– Эли, я даже пыталась покончить с собой, – взглянув на меня, сказала Джоан.
– Что?! – в испуге вскрикнула я и прошептала: – Не может быть!
– Да, это так, – ответила она. – Я не спала по ночам, и мне стали давать снотворное. Я копила таблетки и, когда мне показалось, что их достаточно, приняла все сразу. Вскоре я стала засыпать. Знаешь, Эли, это было такое блаженство! Вот только меня слишком быстро обнаружили. Очнулась я в бостонской больнице и, когда открыла глаза, увидела перед собой отца. Он сказал, что из Редклиффа я немедленно уезжаю. Сначала отец показал меня врачам, а потом увез в Сторм-Тауэрс. В те дни он готовился к президентским выборам и был занят. Очень занят...
Джоан замолкла.
– Ну, продолжай же, – попросила я.
– Он полетел на арендованном самолете на Средний Запад и... погиб...
В ее глазах застыл страх. Казалось, что в гибели отца Джоан винила себя.
– Джоан, твоя болезнь и его гибель никак между собой не связаны, – попыталась успокоить я подругу. Это был несчастный случай, такой же, как и с моими родителями.
– Мама и Дональд говорят то же самое, – тихо ответила Джоан. – И Монти тоже. Тебе, наверное, интересно, почему я так сильно изменилась. Что ж, попытаюсь тебе объяснить. Видишь ли, специалисты, к которым возил меня отец, были психиатрами. Они пришли к заключению, что я умственно неполноценная и... что всегда такой была.
– Они тебе такое сказали? – возмутилась я. – Джоан, врачи такого сказать тебе не могли!
Она отвела глаза.
– Нет, Эли, врачи мне ничего не говорили. Об этом... я узнала от одного человека. Но это так и есть. И о моей болезни ты должна знать. Мы с тобой давно знакомы. Знаешь, мне всегда что-то чудилось. Порой я даже не могла отличить реальное от воображаемого. Теперь стало еще хуже. Мне стали слышаться голоса, я вижу в своем окне мужчину. Ко мне по ночам приходят какие-то люди. Со мной творится что-то странное. Единственный, кто понимает меня и может мне помочь, – это Урсула. Поэтому отец и пригласил ее присматривать за мной. Да, я не хотела, чтобы ты приезжала к нам. Не хотела, чтобы ты увидела, какой я стала. А еще я не хочу, чтобы ты заняла место Урсулы...
– Эли! – раздался громкий мужской голос, – Эли Каванаф!
Услышав свое имя, я вздрогнула и повернулась на прозвучавший голос. Высокий, атлетического телосложения молодой кареглазый брюнет махал мне из лодки. В джинсах и свитере с вырезом "лодочкой", он был похож на итальянского рыбака.
– Боже, Грег! – не веря своим глазам, воскликнула я. – Грег Барри!
Оскалив зубы, Грег Барри громко захохотал.
– Я был уверен, что и в таком наряде ты меня узнаешь, – сказал он. – Да, это я. Тот самый хлыщ, который, как только появляются деньги, приглашает тебя в ресторан на ужин.
– А что ты здесь делаешь? – придя в себя после его крепких объятий и бившего мне в нос тухлого запаха рыбы, гневно спросила я.
– Я провожу здесь свой отпуск, – мягким голосом ответил Грег. – Услышал, что ты где-то здесь, и, естественно...
Несмотря на всю его сумасбродность, Грег мне нравился. Я знала, что и руководство "Блэк энд Мориингтон", даже понеся на издании его первой книги убытки, хорошо к нему относилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18