Несколько следующих дней я ожидал звонка от помощника Давида, но никто не позвонил. Когда Кира прогуливалась с Давидом, за ними неустанно следовала черная «Audi A8». Похоже, это или охрана, или люди, выполняющие особые поручения, а начальником этой «службы безопасности» был крупный лысый мужчина по имени Адам. Кира не раз наблюдала, как он отчитывался перед Давидом – тихо и спокойно, – не позволяя ни одному слову долететь до Кириных ушей. Встречая Киру у спортклуба или подкарауливая у выхода из магазина, Давид галантно предлагал донести сумки, и они с Кирой шли к дому, разговаривая, а машина медленно ехала за ними по пятам. Но обычно она стояла около подъезда Киры.
Давление на Киру стало, пожалуй, намного большим, чем на меня. Хотя у нее ведомственный дом, внизу сидит консьержка, а на этаже металлические двери, ей часто среди ночи кто-то звонил в дверь квартиры. Она не решалась открывать, так как этим звонкам не предшествовали ни вызовы по домофону, ни запросы консьержки. Кира пребывала в некоторой растерянности – это если говорить мягко, а если прямо – она была по-настоящему испугана.
Я успокаивал ее и давал умные советы. Ну, возможно, не столько умные, сколько четкие и категоричные. По моему мнению, главное – не допустить разброда и шатания. Просил докладывать мне о всех ее передвижениях – в зал, в магазин, к друзьям и обратно…
Кира позвонила мне, чтобы сообщить, что выходит из зала. Мы обменялись несколькими фразами, и тут у меня зазвонил телефон. Попросив Киру не отключаться, я переключился на вторую линию. Это был Адам.
Он начал не очень уверенно объяснять, как он видит то, что хотел бы получить в результате моей работы над их проектом. Было очевидно, что он, как и его шеф, слабо разбирается в предмете. Впрочем, это нормально. Нужно делать свою работу хорошо, и тогда ты сможешь всегда нанять человека, который хорошо сделает для тебя уже свою работу… Он, судя по всему, делал свою очень неплохо. Разговаривая со мной, он время от времени прикрывал рукой телефон и с кем-то переговаривался, ну, в общем, понятно с кем… Но вот он повысил голос, и я услышал:
– Давид Измайлович, Давид Измайлович, куда же вы? Я же не знаю, что говорить, подождите минутку…
Последовала пауза, потом снова уже ко мне.
– Кирилл, я перезвоню вам немного позже. Извините.
Я переключился на Киру.
– Извини, Кирочка, я снова с тобой.
– Теперь ты меня извини, ко мне приближается Давид, а за ним бежит его Адам. Я тебе попозже перезвоню.
История неожиданно приобрела объем. Не то что меня это удивило, нет, скорее это расшатывало тайные двери у меня в голове. Из образующейся щели дул холодный, мокрый ветер еще одной части реальности. Поймать его невозможно, и я просто подставил сознание под колкую струю.
Звонок от Адама раздался через час. Он попытался объяснить мне, что интересует Давида Измайловича. Мы остановились на том, что я сделаю предварительный проект, а мы его обсудим, и при необходимости внесем коррективы.
«Не молчи, пожалуйста
От твоего ответа зависит моя дальнейшая стратегия
Очень хотелось бы, чтобы мы были вместе
У нас все неплохо может получиться (ведь ты понимаешь, о чем я говорю)
Это будет грандиозный спектакль
Спектакль ценою в жизнь
И твой вклад будет очень существенен
Тебе представляется возможность для творчества, которая, может быть, никогда больше не представится
Выбор за тобой
Вспомни свою жизнь
Не вспомни, просмотри
Ситуация, в которой ты сейчас оказался, создана тобой
Ты хотел этого, и ты получил это
В тебе сила и пустота
Два начала, свойственные избранным
Мы трое избранных
И мы нашли друг друга
Неужели ты думаешь, что встретил ЕЁ случайно? Или меня?
Но в НЕЙ больше силы, чем в нас вместе взятых, и больше глупости, больше эмоциональной истерии,
ОНА гениальна, но ОНА невнимательна и неспособна к осознанию
ОНА недостойна своей силы,
ОНА отреклась от нее
Мы должны ею воспользоваться Ты мне не доверяешь
Но себе ты доверяешь?
Неужели тебя устраивает эта суета вокруг тебя?
Неужели это то, к чему ты стремишься?
Не обманывай себя Тебе нужно совсем другое
Убив ЕЕ, мы обретем силу и способность создавать реальности
Убив ЕЕ, мы обретем свободу, потому, что ОНА порабощает
Убив ЕЕ, мы обретем жизнь, поскольку ОНА несет нам смерть
Убив ЕЕ, мы обретем бессмертие
Тень».
Вечером я повел Киру в «Коломенское». Шли в обнимку по самому краю набережной, болтали о чем-то приятном, смотрели на воду, на морские трамвайчики, привлекавшие внимание доносившейся с них громкой музыкой и криками аниматоров, на перестроенные под плавучие рестораны баржи, да и вообще на все, что проплывало мимо. Я завел разговор о Давиде:
– Ты говорила, он может управлять животными. По идее, значит, и людьми может?
– Нет. Людьми у него не получалось. По крайне мере, раньше.
– А в чем проблема? Разве есть разница? Я думал, никакой.
– Ты не понимаешь. Людьми практически невозможно управлять, особенно теми, у кого есть хоть немного собственной воли. В смысле управлять наверняка.
– Мне кажется, это не сложно. Даже странно, что вы думаете по-другому.
– Не мы, а я. Ну и как это делать?
– До безобразия просто. Создаешь мыслеформу. В нее закладываешь то, что должен выполнить твой пациент. Накачиваешь ее энергией и ставишь ее где-то у него на дороге. Мыслеформа к нему прилипнет, и он сделает все, как заложено в мыслеформе, еще и придумает сам себе, зачем он это сделал.
– Ой, не думаю что все так просто. Заставить поправить галстук или снять пиджак, наверное, получилось бы, а вот выброситься из окна или влюбиться – уже сложнее.
– Ладно, как-нибудь я тебе это покажу. Естественно, убивать и влюблять мы никого не будем, а вот в речку прыгнуть… Я такие вещи еще в школе делал. Здесь не нужно думать о человеке, как о чем-либо высоком. Воздействие производится в основном на тело. Видимо, поскольку оно здесь, у нас на Земле – первично, тело и управляет человеком. Он даже не осознает этого. А ты, соответственно, управляешь его телом.
– Кстати, вчера Давид звонил и спрашивал, в какой форме ты принимаешь оплату.
– Оплату за что?
– А есть варианты? – Она засмеялась. – За работу, наверное.
– А почему он об этом тебя спрашивает?
– Не знаю… Может, хочет подчеркнуть, что ты на него будешь работать. Или уже работаешь? – она попыталась заглянуть мне в глаза. Я, как всегда, их отвел. Никогда не играю с людьми в гляделки, ни с близкими, ни с незнакомцами.
– Я беру, как дают. Нал, безнал. Не имеет значения.
– А я сказала, что только наличные. Извини. Вообще, он хотел расплатиться в евро.
– Беру в любой валюте. Нет разницы. Ты Карлоса еще читаешь или тебе уже не интересно? – я сменил тему. Перед Кириным отъездом в Испанию дал ей несколько томов Кастенеды, и она их честно читала. На самом деле я просто перевел тему с оплаты за проект. Кирочка радовалась, что я получу прибыльный проект, и она в этом поучаствует, но она не понимала, что это заговор против нее. Объем истории, проявившийся несколько дней назад, становился все более осязаемым.
– Не поверишь, интересно, но пока дальше не идет. Нужно время, чтобы организм переварил то, что я уже прочла. Мне сейчас хочется чего-нибудь легкого.
– Любовных романов или детективов?
– Шутишь?
– Шучу, шучу. Любовные романы – двери закрываются, следующая остановка сериалы по телевизору.
– Вот-вот.
– Придем домой, дам тебе «Змеесоса» Радова.
– Название совсем не легкое… Но фамилия автора радует. Я согласна на «Змеесоса».
– Суперовая книжка. Только сильно ядовитая. От нее немного голова набок съезжает. Или, может, это я такой чувствительный.
– У тебя сильно съехала? – она дотянулась до моей головы и повернула ее за уши к себе. – Все нормально, – констатировала она, – пойдет.
– Классная книжка. Только вот, кажется, у автора неустойчивая психика и это передается через буквы. Давай так, если почувствуешь что крыша кренится, закрывай это волшебное чтиво и звони мне. О’кей?
Она оценивающе посмотрела на меня, как будто искала, за что такое меня еще можно потянуть, чтобы проверить мою психику.
В тот же день я вручил книгу Кире и попросил ее не только прочитать самой, но и посоветовать почитать эту книгу Давиду. План состоял в попытке сдвинуть его психику с той точки, в которой она сейчас находилась, и которая представляла для нас опасность.
Через несколько дней Кира нашла под дверью квартиры мертвую ворону, на следующий день вторую. Когда она с детской лопаткой понесла их хоронить, как из-под земли появился Давид и с безумным дьявольским хохотом отнял их. А на утро под дверью стоял ящик с землей с двумя крестами и запиской «Выбор за ним».
От «Змеесоса» Кира была в восторге. Проглотила за несколько дней. Книга даже немного отвлекла ее от истории с мертвыми воронами.
Я же с ребятами работал над проектом Давида. Мы переписывались с ним, как с заказчиком, а звонил мне только Адам. Картина вырисовывалась следующая. Давид хотел получить черную звуконепроницаемую комнату, в центр которой была бы направлена фиксирующая аудио и видео аппаратура. Звукоизоляция обсуждалась долго и подробно – что бы ни происходило в комнате, это должно было оставить след только на видео и аудио пленках, а не в ушах соседей. Кроме того, в комнате предполагалась и воспроизводящая аппаратура, причем хорошего качества, чтобы записанное можно было просматривать и прослушивать с эффектом максимального приближения к реальности. Также было высказано пожелание, чтобы я занялся дизайном этой комнаты. Давид хотел видеть стены, пол и потолок в черном цвете, и попросил меня это все оформить. «На создание комнаты Давид Измайлович может выделить 290 тысяч евро. Думайте, творите, вам полностью доверяют и не сомневаются что вы сделаете свое дело самым лучшим образом», – сказал мне Адам.
Я не видел проблем в создании такого объекта, но прежде нужно было решить множество мелких вопросов. Проект был интересен, и с самого начала потребовал массу времени. Мы с Алексеем, техническим специалистом, увлеченно работали над созданием «черной комнаты» для нашего клиента. Оплата предлагалась щедрая, хорошо бы все клиенты были такими. Помимо технической, проект имел другую, тайную, сторону. И вот с этой стороны я понимал, что завершать начатое нельзя, ведь сдача комнаты может каким-то образом привести к смерти Киры. У меня не оставалось сомнений, что логика Давида вышла за рамки общепринятой. Другими словами, он просто сошел с ума. Идея, зародившись в этом мире, постепенно приобрела самостоятельность, паразитируя на сознании Давида, и теперь, став идеей-фикс, выключила реальность. Она требовала действий, которые вытекали из обстоятельств с ее точки зрения. А именно: Киру необходимо убить, и не просто, а церемониально, что позволит участвующим забрать все, что высвободится в момент смерти; убийство должно произойти в специально для этого предназначенной комнате, которую построю я; а потом еще и приведу в нее Киру… Отказаться от проекта я также не мог, поскольку пока я работал над созданием комнаты, Давид и идея-фикс ждали, а Кира находилась хотя бы в относительной безопасности.
Глава 6
Иногда Кирилл с Кирой писали друг другу письма, обменивались по сети фотографиями, картинами, которые сами рисовали, особенно когда по каким-то причинам не виделись в течение нескольких дней. Порой на Киру накатывало что-то, и она бежала к компьютеру. Пальцы летали над клавиатурой, и на экране рождалось:
«Ты бежал,
я смотрела на глобус.
Ты бежал,
я мыла посуду.
Ты бежал,
я пыталась уснуть.
Ты бежал,
я курила канабис и тупо тебе изменяла.
Ты бежал.
Я ждала.
Ты летел в самолете.
Я ждала,
ты чинил компьютер.
Я ждала,
ты кусал чье-то ухо, целовал чьи-то губы и дальше.
Я ждала,
ты кому-то внимал.
Я ждала, ты бежал».
Ответ, как правило, не заставлял себя ждать:
«Ты писала,
я был причиной.
Я пишу,
ты причина.
Желания вызваны другим.
Другой вызван желанием.
Тень разделяющая.
Но,
этим сближающая.
Смерть,
какая?»
И уже было не остановить поток:
«Смерть – ничто. Она – все.
Смерть становится тем, что хочешь увидеть в ней.
Смерть – это присутствие.
Присутствие постоянное.
Присутствие необычное.
Со смертью нельзя договориться, но можно ее полюбить.
Можно спросить у нее совета,
и масса мелочной шелухи отлетит прочь,
когда смерть подаст знак или хотя бы краем глаза уловишь ее движение,
или почувствуешь дыхание.
Но моя смерть – это только моя смерть.
Она и я едины.
И когда она решит прикоснуться ко мне, я протяну ей руку.
Не раньше, не позже.
И нет никого, кто в состоянии повелевать моей смертью.
Нет никого, кто способен повелевать мною, без моего на то желания.
Когда я почувствую переход, моя жизнь призовет мою смерть.
И они сольются».
Кирилл ответил перевертышем:
«Жизнь это все. Она ничто.
В жизни нельзя увидеть того, чего не хочешь увидеть вне ее.
Жизнь – это отсутствие. Временное отсутствие.
С жизнью можно договорится, но ее можно и возненавидеть.
Нельзя ответить на ее вопросы,
поэтому фантики приклеиваются к нам.
Жизнь не подаст знак, никогда не знаешь точно, что видишь ее движение,
чувствуешь прикосновение.
Твоя жизнь – это наша жизнь.
Она и мы – порознь.
Никогда она не решиться отдернуть от меня свою руку, я тоже не уберу свою. Никогда, никогда. Все повелевают моей жизнью. Я повелеваю всеми. Когда переход позовет меня, твоя смерть прогонит мою жизнь. И они расстанутся».
Перевертыш перевертышем, а строчка: «Твоя жизнь – это наша жизнь», Кире не понравилась. После разговора с Давидом и странной записки на вороньих трупах эта фраза принимала определенный и весьма непривлекательный смысл. Кира написала:
«Борьба за жизнь – это не жизнь.
Тот, кто борется, не живет, а избегает смерти.
Тот, кто живет – не борется,
ибо жизнь не нуждается в борьбе.
Она просто есть.
Смерть ее не касается.
Тот, кто перестает бороться,
начинает жить.
Но как только он перестает избегать смерти, он умирает.
Так что жизнь – это смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42