Однако подобные заговоры длятся недолго и могут оставить ее беспомощной и открытой врагу в самый неподходящий момент.
Нет, лучше попытаться подкрасться бесшумно, как кошка подкрадывается к птице. Так она получит больше информации, а опасности, сопряженной с этим, будет меньше. Скира легла на землю и поползла. Местность была открытая — укрыться можно было только в низком кустарнике. Дальше, в тридцати шагах, начинались деревья, которые, как она знала, тянутся по склону до самого места предполагаемой битвы.
Оказавшись среди деревьев, Скира успела сделать всего лишь шагов пятнадцать, когда заметила, что за кустарником что-то движется. Она замерла и задержала дыхание, дожидаясь, не повторится ли движение. Но вот куст снова вздрогнул. Теперь Скира видела, что за ним скрывается человек.
Девушка вслушивалась в звуки, доносящиеся из зарослей. Одновременно она пыталась определить, нет ли поблизости пиктов. Возможно, битва была всего лишь стычкой двух племен. Клан Змеи и клан Волка могли нарушить табу и вторгнуться на территорию белого шамана, а теперь сражаются с кланом Совы, который защищает эту землю. Скира не питала ни малейших иллюзий насчет своей участи, окажись она в руках воинов любого из этих кланов. Однако Змеи, конечно же, убьют ее, убьют беспощадно. Что до клана Совы, то тамошние пикты, может быть, не станут сразу убивать дочь шамана, если только сумеют ее узнать.
Впрочем, Скира быстро убедилась, что шум битвы заглушал все звуки. Вряд ли она услышала бы что-нибудь, окажись поблизости пикт. Этот же шум мешал пиктам обнаружить ее, Скиру. Девушка вытащила кинжал и поползла к кусту, за которым что-то шевелилось.
Затрещали сучья. Во все стороны полетела галька. Темнокожий человек, будто обезумев, выскочил на открытое пространство. Задержавшись на мгновение, неизвестный собрался было броситься дальше, когда Скира крепко схватила его за лодыжки. Дочь колдуна нельзя было назвать опытным бойцом, но в создавшейся ситуации она непонятным образом сумела сохранить спокойствие, кроме того, девушка привыкла к жизни в глуши, где человек сам должен уметь за себя постоять. Потеряв равновесие, ее противник упал прямо на нее. Скира увидела лицо с круглыми, расширенными глазами. То была молодая темнокожая женщина.
Сейчас дочь колдуна отдала бы, не задумываясь, десять лет своей жизни, только бы узнать заклятие, которое одновременно заставило бы ту, вторую, замолчать и убедило бы ее, что перед ней друг. Лучшее, что могла сделать в данной ситуации Скира, — зажать рукой рот женщины и зашептать ей на ухо что-то успокаивающее. Она заметила, что ухо порвано и кровоточит. Очевидно, оттуда была вырвана серьга. На черной коже остались царапины и порезы. Видимо, здорово ободралась о камни. К тому же какой-то негодяй успел приложить к ней лапы.
Насколько Скира могла судить, за исключением этих повреждений, женщина была здорова.
Дочь колдуна надеялась, что этого было более чем достаточно, ибо незнакомка принадлежала к расе, которой Скира никогда не видела. Женщина была темнее любого пикта или шемита и при этом была хорошо сложена. Под пылью, приставшими листьями, царапинами угадывалась девушка, которая только-только входит в зрелые годы.
А не из Черных ли Королевств она, что находятся далеко на юге? Судя по тому, что Скира слышала об этом народе, — очень похоже. Но тогда что, спрашивается, она делает здесь, в Дебрях Пиктов, так далеко от дома? Здесь, вдали от любого побережья, куда ее мог доставить корабль?
Ответ был прост. Очевидно, Переместитель связал Черные Королевства с Дебрями Пиктов. Это произошло либо случайно, либо же Лизениус сделал это намеренно. Эта женщина, должно быть, вошла в туннель. Или была туда завлечена, подобно многим другим, с помощью заклятия, мутившего рассудок. Весь вопрос в том, одна ли она явилась сюда из Черных Королевств? Незнакомка была совершенно голой и не имела никакого оружия. Обычно в неведомые края в таком виде не отправляются. Может быть, она безумна? Скира снова посмотрела в глаза женщины.
Глаза эти были широко раскрыты и полны страха, но признаков сумасшествия Скира не обнаружила. Дочь колдуна указала на себя.
— Скира, — сказала она.
Глаза незнакомки распахнулись еще шире.
— Вуона, — отозвалась она.
— Вуона, — повторила Скира, указывая на собеседницу.
Чернокожая девушка энергично закивала.
За всеми этими делами битва ушла для Скиры на задний план. Теперь же она снова вспомнила об этом, ибо из-за деревьев донесся предсмертный крик какого-то человека.
— Вайо! Вайо! Вайо! — услышала девушка. Клич донесся с той стороны, где кипела битва. Грозный боевой клич, вырывающийся из дюжины мужских глоток. Скире уже доводилось слышать победные песнопения пиктов. Но это было нечто другое. Голоса звучали более низко и сочно, в них чувствовалась некая зловещая, дикая сила. Вуона вскочила, будто укушенная змеей.
— Бамула? — вскричала она. Скира попыталась удержать ее. Пикты, все три клана, должно быть, тоже услышали этот крик. Если только до них еще не донесся шум битвы. Надо соблюдать осторожность. А ринувшись напролом, запросто можно угодить в засаду и напороться на клинки пиктов.
Незнакомка отбивалась с удивительным проворством. Скира начала было жалеть, что под рукой у нее нет пиктского боевого молота. Добрый удар по голове, и…
— Ты бамула? — спросила Скира. Может быть, это название племени Вуоны? Может быть, через Ворота Зла сюда проник военный отряд и очутился среди пиктов?
Вуона кричала не переставая. Теперь этот крик заглушал даже шум битвы. Пиктских кличей слышно не было, только бамульские. Или это стоит понимать так, что бамула перебили пиктов?
Внезапно на склоне холма воцарилась тишина. Пауза длилась примерно столько, сколько нужно для того, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть. Затем новый вопль огласил окрестности:
— Охбе Бессу, Охбе Бессу, Охбе Бессу!
Новый клич был не менее грозным, чем предыдущий, но более протяжным. Вуона внимательно прислушивалась, затем выкопала в земле небольшую ямку, вставила туда маленькую сосновую щепочку и засыпала ее.
— Бессу! — сказала она, указывая на дело рук своих.
Похоже, победа далась бамула не без потерь. Видимо, воин по имени Бессу с честью пал на поле брани. Снова, с еще большей силой, возобновился клич, воспевающий воина, погибшего в битве с пиктами.
Вуона показала на холм. Скира кивнула. Незнакомка явно хотела идти туда, даже несмотря на риск нарваться на стрелы пиктов, возможно скрывающихся где-нибудь поблизости. Если Скира не пойдет с ней, то незнакомка готова идти одна.
Девушка снова вызвала в голове образ тропы, ведущей к месту сражения. По крайней мере, Вуоне не придется идти одной. Кроме того, возможно, ей, в свою очередь, удастся уговорить незнакомку вернуться к пещере и привести туда свое племя. А дочь колдуна может указать безопасную дорогу. Взамен она даст Вуоне одежду, чтобы прикрыть наготу, и мазь, чтобы смазать царапины.
Кроме того, она сможет узнать, что там происходит. У Скиры не было заговоров, чтобы изучить язык Вуоны или научить ее боссонскому говору. Не могла она и войти в мысли чернокожей женщины и прочесть их без слов. Заклятия эти были в свитках, которых Скире так и не удалось коснуться, не то что прочитать. Что до отца, то тот знал эти заклятья наизусть, и поэтому свитки были ему ненужны.
Однако в самом ли деле эти заклинания все еще хранятся в его памяти?.. Вуона могла бы заговорить, увидеть в Скире и Лизениусе друзей. Она привела бы к ним остальных бамула, тех, что прошли сквозь Ворота Зла и остались живы. И не просто выжили, но и сумели дать бой пиктам.
Уже давно Скира дала себе клятву либо победить отца, либо прикончить. Естественно, как всякая любящая дочь, она не желала проливать кровь родителя. Лучше уж одолеть чародея без рукоприкладства. И бамула могли бы помочь ей в этом.
Глава десятая
Говинду пропустил Конана вперед. Киммериец шел первым по склону холма к тому месту, где находились бамульские воины. Гордо ступал деревенский парнишка, ибо в этот день он заслужил имя, которое осталось бы в веках, даже если бы это был его последний бой. Говинду задавался вопросом: интересно, в племени Конана — киммерала, так, кажется, оно называется? — существует ли обычай слагать песни-поминания? А если существует, то интересно, будет ли Говинду из деревни Мертвого Слона, из народа бамула, упоминаться в этих песнопениях, что станет распевать вокруг костров народ киммерала?
Для Говинду обернулось настоящей удачей то обстоятельство, что Конан шел первым. Киммериец увидел дрогнувшие листья, открывшие убежище спрятавшегося пикта. Пикт был жив, и киммериец определил это; хотя другой, менее зоркий наблюдатель, увидел бы лишь мертвого пикта. Тем более что вокруг не было недостатка в мертвецах. Из одного трупа Конан вытащил топор с короткой рукоятью. Несмотря на то что топор был плохо сбалансирован для броска, он незамедлительно полетел в листву, туда, где скрывался враг.
Вопль, подобный крику раненой пантеры, заставил всех застыть на месте. Всех, за исключением Конана. Конан еще шел вперед, когда смертельно раненный пикт выпрыгнул на прогалину. Одна рука его бессильно повисла, в другой же оставалось копье. И это копье полетело в сторону подбегающих бамула.
У большинства хватило мозгов броситься на землю и поднять щиты. У Бесу доставало и ума, и быстроты, и даже времени вскинуть свое копье, однако же щита у него не было. Щит он отдал воину, который был безоружен. И прежде чем Бессу успел увернуться, копье пикта вонзилось ему в горло. От удара Бессу упал на спину. Его собственное оружие пропороло широкую грудь пикта, так что наконечник вышел из спины. Но даже несмотря на то, что Бесу сразил, можно сказать, труп, бамула заорали так, будто он уничтожил вражеского военного вождя.
Говинду бросился на колени подле отца. Все прочие хором запели: — Охбе Бессу! Охбе Бессу! Охбе Бессу!.. «Хвала Бессу!» — означала эта песнь. Да, великий почет следует воздать человеку, который последовал за своим сыном сквозь Ворота Зла в незнакомую страну, чтобы погибнуть там в битве. Но только дух Бессу услышал воздаваемую ему хвалу. Лицо старого воина было спокойно, широко раскрытые глаза смотрели в небо. Должно быть, он умер в тот момент, когда коснулся земли.
Говинду неподвижно стоял над телом отца и даже дыхание не волновало его грудь. Столь велик был его гнев! Изо всех сил юноша сжал копье. Обычай велел кровному родственнику, находящемуся рядом с погибшим, вытащить оружие из тела погибшего воина, а затем выполнить все ритуалы, необходимые для того, чтобы почтить мертвого. Если же поблизости кровного родственника не было, то эта обязанность ложилась на плечи самого старшего из присутствующих воинов.
— Мы должны также воздать почести Амре, — проговорил Говинду. — Без его верной руки, без его крепкого меча мы пострадали бы еще больше. Без его знания этой земли нам грозит опасность.
Говинду посмотрел на черногривого киммерийца, надеясь, что Конан не слышит скорби и безнадежности, звучавших в его голосе. Конан пожал плечами:
— Я не большой знаток обычаев пиктов. Слышал, что они многочисленны, как пчелы. Как тяжело убить всех пчел, так же тяжело перебить всех пиктов. Хотя эта земля куда больше похожа на мою родину, чем ваша. И я знаю многое из того, что понадобится здесь человеку, чтобы жить и сражаться. И побеждать! Кроме того, мы в лучшем положении, чем я рассчитывал. Это не царство демона, откуда единственный путь — через Ворота Зла. Колдун, который заправляет Воротами, может отнестись к нам недружелюбно, но нам и не нужна его дружба. Где-то там, за горизонтом, море. По морю ходят корабли. Мы можем нанять корабль или в крайнем случае захватить его. Помните, я плавал с Бэлит и был ее правой рукой? Я-то хорошо знаю корабли!
Вперед выступил Идоссо. Он мотал головой. Говинду решил было, что великан все еще не оправился от побоев, нанесенных ему Конаном. Менее всего молодой вождь мог предположить, что Идоссо борется с бурлящей в нем неистовой яростью.
Первые же слова вождя рассеяли заблуждение Говинду:
— Ты говоришь, что ты привел нас сюда! Амрадулик?
Вряд ли станут называть «львиным дерьмом» человека, с которым хотят сохранить хорошие отношения. Даже в шутку. А у Говинду не сложилось впечатления, будто Идоссо шутит.
— Я говорю, что знаю, как выбраться из этих земель, а вы — нет, — сказал Конан. — Кто-нибудь будет отрицать это? Между прочим, мне намного проще выбраться отсюда в одиночку и найти корабль, который переправит одного меня в теплые края. Вместе с Вуоной, конечно. Да мне куда легче сделать это для себя одного, нежели для нас всех. Если вы хотите, чтобы я так и поступил, то скажите мне об этом сейчас, ясно и понятно, и больше вопросов не будет. Уладим это дело раз и навсегда, хорошо?
Мысль о том, что Амра бросит их здесь одних замерзать, умирать с голода или подыхать от руки пиктов, не понравилась никому. Даже Идоссо выглядел обескураженным.
Кроме того, старый вождь, похоже, что-то прочел на лицах некоторых своих товарищей. ЧТО-ТО — чему Говинду не мог дать имени по причине своей юности, но что не нравилось и мальчишке, ибо он был достаточно взрослым для того, чтобы ему ЭТО не понравилось.
— Нам что, предлагается воевать со всей округой из-за Вуоны, если мы найдем ее с пиктской стрелой в брюхе? — с вызовом спросил вождь.
Конан снова пожал плечами:
— Если тебе хочется, то иди и ищи один. Только я сомневаюсь, что тебе удастся найти ее. Разве что она мертва или слишком изранена, чтобы двигаться. Завидев тебя, она убежит прочь.
— Никакая женщина не может меня бояться, — проворчал Идоссо.
Говинду заметил, что пальцы Идоссо начали сжиматься. Он также приметил, что Кубванде явно чувствует себя не в своей тарелке. К несчастью, Идоссо стоял спиной к младшему вождю. Похоже, что на лицах тех, кто стоял перед ним, ничего не отразилось.
— В самом деле, — продолжал он, — Вуоне следует вернуться ко мне. Амра ей ни к чему. Амра делит свою постель лишь с такими, как Говинду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37