ПЕТЯ ДОЛГИЙ
Я все логически себе воображаю: почему Петя Долгий поднял колхоз? На этот вопрос ответил мой брат Леванид. Дурак, говорит, тот коммунист, кто хочет построить коммунизм своими собственными руками. Надо строить его сообща, в том числе и руками врагов. И вот я логически себе воображаю: у нас есть руководители, которые не токмо что врагов не приобщают к строительству светлого будущего, но даже мужикам не доверяют. Да что мужикам! Отцу родному не доверит.
Помню, на другой день, как меня сняли, Петя Долгий сказал:
- Петр Афанасиевич, может, ты за ферму возьмешься?
- Пустое дело, - говорю. - Там никто не работает.
- А ты попроси.
- Да я уж просил.
- Кого?
- Всех.
- Ну с кем вы говорили персонально? К кому ходили?
- Да по совести сказать, ни к кому. Я ведь их и так, паразитов, знаю не пойдут.
- Вам, товарищ Булкин, надо идти не по руководящей линии, а по командной. Переходите в сельсовет, пока не поздно. Не то еще посадят.
И верно. Тут как раз ходили слухи, будто на меня снова материал написали. И ведь помог же мне устроиться председателем сельсовета. А иной пустил бы меня по линии врага народа.
Я прошу не путать врага обыкновенного с врагом народа. Враг обыкновенный временно недопонимает наших преимуществ, вроде бы заблуждается. Его надо перевоспитывать и привлекать к работе. Враг же народа все понимает. Находится он в нашей среде и вредит от своего бессилия. Его надо изобличать, изолировать от общества и привлекать к суровой ответственности, то есть репрессировать в тюрьму.
Таперика опишу вам Петю Долгого. Человек он еще молодой, но женатый, детей имеет. А на должность заступил совсем юнцом - и тридцати годов не было. Но росту здоровенного, через иную лошадь перешагнет. Кулаки что кувалды. А с лица смирен, белобрысенький, вроде бы подслеповатый - все прищуркой смотрит.
Приехал к нам с одним чемоданом, как тот студент - в белом костюме и в босоножках. Поселил я его к старухе Бухрячихе. Спрашиваю ее через недельку:
- Ну, как, баб Васюта, не пьет новый председатель-то?
- Не пьет, кормилец, не пьет. Я уж ему и лагушок ставила, и самогоночки... В рот не взял. Только вот ходит в подштанниках. И ботинки на нем с боков худые - на одних ремешках держатся. А намедни спрашивает: "Бабушка, трусов у вас в магазине не продают?" - "Нет, говорю, до такой срамоты еще не доходили". - "Как же мне быть? Белья-то я не взял с собой". А я ему вроде бы со смехом: "У меня есть Ванюшкины кальсоны. На". И он принял... Надел, а они ему по колено. Долгий, как столб телеграфный.
С той поры и прозвали его Петей Долгим. И пошло гулять по селу:
- Вот так председатель! В Ванюшкиных кальсонах ходит.
- Поизносился, бедный, в дороге-то.
- Зато у нас оперится. Должность прибыльная.
- Мужики, не верьте ему. Он хитрит. Деньги у него есть. Он вроде бы из этих тридцатитысячников. Ведь как-никак, а тридцать тысяч ему сунули для чего-то.
- Известно для чего... завлекать нас начнет на работу этими тысячами.
И вот он первым делом объявил:
- С нового года станем платить не трудоднями, а деньгами.
А ему Корней Иванович Назаркин:
- У бога новых годов много...
А Петя Долгий свое:
- С января колхозники переходят на зарплату. Каждый месяц аванс будете получать.
Собрание проводили в школе; народу привалило полным-полно - и в классе, и в коридоре, и на крыльце.
- А если дохода не будет, чем заплатите? - спросил Парамон.
- Свиноферму продадим - а заплатим, - ответил Петя Долгий. - Буря пшеницу положит, вода кукурузу зальет, но ваша зарплата будут стоять... как у рабочего класса.
- А как быть с минимом? - спросили его.
- А миним, - говорит, - отменяется.
Тут ему окончательно не поверили. Посмеиваются мужики. У нас ведь как было с трудоднями? Установлен миним в сто тридцать пять трудодней. Ты его отработал - и делай что хочешь. Можно, к примеру, на лесозаготовки идти или кирпич бить в Тиханово. Но ежели у тебя минима нет, ты вроде бы в зависимости: во-первых, никуда на заработки не пустят; во-вторых, могут обложить двойным налогом в размере одна тысяча семьсот рублей, как единоличника. Раньше брали налог с коровы, с овцы, даже с козы шерсть брали. Хоть и нет на козе шерсти, но отдай. Где хошь бери. Чего посеял, с каждой сотки - опять налог. А ежели минима нет - все в двойном размере. Вот мужики и смеются: "Как же так? Ежели ты отменишь миним, все на сторону уйдут".
А ежели он платить станет и в самом деле? Но чем? Денег на текущем счете ни копейки - одни долги. А что и появляется, все идет в погашение или в неделимый фонд, государству то есть.
- Я вам вот что скажу, мужики, - подмигивал Корней Иванович, - те тридцать тысяч, что ему дали в городе, он пустит в оборот. Половину из них он, поди, уж проездил да проел. А половину нам отдаст. Кто его проверит? Потом сядет да уедет. А у нас коров поведут. Нет, денег этих брать нельзя.
Упорный был старик этот, Корней Иванович. Когда в январе и в самом деле платить стали на трудодни, он сперва послал в правление внука своего, Максимку:
- Сходи-ка, сходи... Да посмотри, чем платят. Може, облигациями?
Но вопрос с закорюкой в том, как Петя Долгий изловчился? Откровенно сказать вам - ни за что не поверите.
А дело было так. На нашей лесопилке заготовлены были доски на новый свинарник. Вот эти доски он и пустил в оборот. Вызвал пильщиков и говорит:
- Распилите мне все эти доски на штакетник.
Ваша команда - наше исполнение... Распилили. Вот тебе, он по радио объявление делает.
- Кому нужен штакетник, приходите в контору, покупайте за наличный расчет.
И народ валом повалил в правление. Огороды, пожалуй, с единоличной поры не огораживались, потому что равнение держали на общественный сектор. Пока мы темпы давали, бабы поразвели коз: рога и копыта есть, а молока нет. Скотина эта нахальная и очень зловредная насчет огородов. Собака в дыру не проскочит, а эта пролезет. Дуры бабы! Не учли такого оборота. Сами же потом плакались.
Вот бабы и слетелись в правление за штакетником, как куры на просо. И такой гвалт устроили - прямо друг на дружку лезут, давятся. Боялись, что всем не хватит. Тут к ним вышел Петя Долгий и говорит:
- Успокойтесь, дорогие хозяюшки! Штакетнику всем хватит. А ежели вы хотите иметь новые заборы, записывайтесь в очередь у Якова Ивановича. Мы создадим бригаду строителей и все ваши огороды по шнурочку огородим. Деньги вносить сразу, по пятерке за погонный метр.
Бригаду такую создать - плевое дело. Кто не охоч до своих же огородов?
Петя Долгий сам разбивку сделал; не успел как следует проверить, глядь - приезжает "газик". Уполномоченный из райкома!
- Хорош председатель! - кричит из кабинки. - Предвыборная кампания, а он огороды городить. Наглядной агитацией заниматься надо.
А Петя Долгий ему:
- Вот я и занимаюсь наглядной агитацией.
- Нет! Это мы тебе покажем наглядную агитацию... на бюро!
- Это когда еще будет, а я вам сейчас покажу.
Петя Долгий пошел к машине и указал своей пятерней на околицу:
- Вон, видишь дорогу! Ну и катись, пока не поздно.
- Я приехал на помощь! - кричит уполномоченный.
- Тогда вылезай из машины, бери молоток, гвозди и прибивай штакетник.
- Вы что, издеваться? Ладно!..
Нашего уполномоченного только и видели.
- Ну, Петр Ермолаевич, - говорят ему мужики, - за этот самый забор они вас и упрячут.
- Вот и давайте поскорее огородимся. Навались, пока видно, чтоб другим было завидно! - посмеивается Петя Долгий.
И огородился! А к концу месяца колхозники деньги внесли за ограду. Он этими деньгами с ними же расплатился.
- Что это выходит, мужики? - говорит Корней Иванович. - Он нашим салом нам же по сусалам.
И скажи ты на милость! Пошли в феврале колхозники на работу... Интерес появился. А более все оттого, что хотелось знать - как же он вывернется вдругорядь. Подошел конец месяца, он вызывает бухгалтера:
- Яков Иванович, сколько у нас дохода поступило за молоко и мясо?
- Тысяч сто тридцать.
- Поезжайте в банк и все их снимите.
- Как - все? Для чего?
- Зарплату будем выдавать колхозникам...
- Все деньги на зарплату? А неделимый фонд?
- Осенью у нас денег будет много, тогда и в неделимый фонд отчислим. А пока он может подождать.
- Хорошо... Но надо бы согласовать.
- Соберем собрание и согласуем...
- Да нет! Надо с районом.
- Яков Иванович, мы сами хозяева.
- Слушаюсь...
И на этот раз вышло. Но когда весной Петя Долгий до свинофермы добрался, тут уж приехал Семен Иванович Мотяков. Актив собрали, и сцепились они с Петей Долгим.
- Авторитет себе дешевый зарабатываешь! - кричал Мотяков. - Подачки бросил колхозникам... Как же, зарплату выдал! Все это идет от теоретической беспечности.
А Петя Долгий с улыбкой:
- Правильно! И Маркс был беспечный человек. Он еще сказал: "Если производителю не дать всего необходимого для жизни, он все равно добудет это иными путями".
Мотяков только головой мотнул и продолжал свое:
- Нам ли заигрывать с колхозниками? Зарплатой трясти перед носом? Период агитации за колхозы давно окончен. Работать надо, враз и навсегда!
- Вот мы и работаем, - отвечает Петя Долгий.
- Нет, вы развалом занимаетесь! Свиноферму распродаете.
- Зато укрепляем молочную ферму. У меня луга заливные, а вы мне свиней суете. Зачем?
- Затем, что они в плане. А план есть государственное задание, напирал Мотяков.
- План составляете вы, а вы еще не государство.
- Зато я смогу запретить вашу антигосударственную практику! - Мотяков выпил стакан воды, взял свой портфель и уехал.
Думали, на этот раз снимут нашего Петю Долгого. Но тут посевная приспичила, народ на работу валит - колхоз передом идет...
Как тут снимать председателя! Ладно, строгача ему дали. Авось, мол, одумается.
А он опять за свое. "Хлебороб, говорит, у хлеба живет. Так пусть он о хлебе не думает. Дадим ему хлеба вволю!"
И вот решили на правлении: ежели ты имеешь двадцать три выхода в месяц, то кроме заработанных денег дадут тебе по пуду хлеба на едока по государственной цене, то есть почти даром. А ежели ты вдова, то хлеб на всех твоих едоков идет бесплатно. Куда с добром! Повеселел народ. Прямо не работа пошла, а песня с пляской. Сочинять стали: музыка Глуховой, слова Хамова, так и далее.
Но не успел еще урожай созреть, нам - бац! Из района новое задание сдать три плана. Брат родной! Восемнадцать тысяч центнеров! Мы подсчитали: выходит тютелька в тютельку - сколько уберем, столько и сдадим. Под метелочку. Петя Долгий уперся: половину, говорит, сдам, а остальное колхозникам и на семена. Тут я должен сказать, он проявил политическую безграмотность. Настоящий коммунист как должен поступать? Ты за колхозников переживай, а государству все отдай сполна, что потребуют. И правильно ему Мотяков сказал: "Ты колхозников ставишь на первое место, а государство на второе. Отстраним!"
Приехали в колхоз трое, во главе с Мотяковым:
- Собери массу! Говорить будем.
Ладно, собрались на собрание...
- Товарищи! - выступает Мотяков. - Вы знаете, что все мы переживаем очередную трудность... Засуху и недород.
- Она, засуха-то, больно чудная, - говорят мужики. - Вон через дорогу, в Прудках, засушило, а у нас нет. Вроде бы одна небесная канцелярия над нами.
- Небо одно, да молитвы другие, - крикнули с места, и все засмеялись.
- Товарищи, не будем ссылаться на объективные трудности. У вас уродилось лучше, вы и должны пример показать. Откликнемся на призыв партии - сдадим нашему государству двадцать тысяч центнеров!
А кто-то из зала:
- Зачем двадцать тысяч? Давайте сдадим тридцать! Вот это по-нашему.
- Правильно! - Мотяков аж руками потер. - Не то некоторые маловеры и скептики отказываются, - он покосился на Петю Долгого. - Ничего, трудовой народ поставит их на место, враз и навсегда.
А Петя Долгий как бы ни в чем не бывало подымается и говорит:
- Ну что ж, товарищи колхозники, давайте считать - что у нас уродилось.
Считали хором - все поля наперечет знали, а Мотяков записывал. Считали, считали, - и двадцати тысяч не набрали.
- Извините, - говорят Мотякову, - чего не можем, того не можем. Сами вы считали.
- Вы что? Посмешище из меня делать! - рявкнул Мотяков. - Не советую:
Вышел с собрания, не попрощавшись. А на другой день вызвали на бюро Петю Долгого. И навалились на него сообща:
- Что?! Народ настраивать? Да это ж саботаж! Проси прощения! На колени!
А Петя Долгий:
- На колени перед вами становятся те, которые работать не умеют, да еще бездипломники. А я академию окончил. Для меня работа всегда найдется.
Резолюцию вынесли - снять! Но будто бы первый секретарь Демин заступился: "Без колхозного собрания не имеем права". У нас, говорит, эта самая - демократия.
Ладно... Демократия демократией, но все ж таки привезли с собой на колхозное собрание и прокурора и начальника милиции. И даже милиционер Тузиков приехал. Правда, в зал его не пустили - он у входа стоял.
Мотяков сел в президиум. По правую руку посадил с собой начальника милиции Змеева, по левую - прокурора Абрамкина.
- Ну, кто говорить будет?
Тут ему устроили нашу бреховскую канитель. Как-то я уже писал, - народ у нас дружный. Ежели сопрут чего - убей - не допытаешься... Мотяков, значит, требует обсуждать Петю Долгого, а конюх наш Матвей Глухов встал и говорит:
- Я вот насчет сбруи хочу сказать. Что ж это получается? Потник весь изопрел, а за тобой его числят, как новый. Он не токмо что в упряжку, на подшивку валенок и то не годится.
Мотяков горячится:
- Вы мне бросьте эти прелые потники, враз и навсегда! О руководстве говорить надо.
- Дак и я про то же самое. Ведь сколько наш председатель одних прелых потников списал! А таперика возьмем старые хомуты. У иного не токмо что обшивка, клещи раскололись... А мы председателя менять...
Ну, шире - дале. Такую чепуху все понесли, будто сговорились. До полночи мололи. Абрамкин и Змеев не выдержали, шепчут Мотякову: "Ставь на голосование, не то мы все с голоду подохнем".
Я тоже в президиуме сидел. А чего тут голосовать? Итак ясно - все за Петю Долгого. И соперника не было - я наотрез отказался. Легко было после Фильки Самоченкова идти. А после Пети Долгого, ну-ка сунься! Опозорят... Ворота дегтем вымажут, не то по пьянке котел на голову наденут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11