А вы все-таки придите, - настаивала Лена. - Вам будет легче...
И Таисия Андреевна пришла. И Лена видела, как это было. Сняла шубу в раздевалке. "Бибифок". Во всяком случае, Лена такой представляет себе эту модную шубу. У Таисии Андреевны шуба должна быть самой модной.
В раздевалке был Вадим Нестерович. Он спросил у Таисии Андреевны:
- Вы к кому?
- К директору. Я мать Юрия Лекомцева.
- Вам давно следовало прийти.
- Да, - покорно ответила Таисия Андреевна.
Лена испугалась - вдруг Лось скажет еще что-нибудь такое, некстати. Ведь он ничего не знает...
Но Вадим Нестерович ничего больше не успел сказать, потому что с криком и воем прибежали в раздевалку малыши группы продленного дня. Вадим Нестерович спустился вниз, чтобы присутствовать при одевании маленьких. И ему пришлось вмешаться и наводить порядок. А Лена спустилась вниз, потому что из окна увидела Таисию Андреевну. Хотела к ней подойти, но помешал Лось. И Лена как-то растерялась и не подошла.
Спустился в раздевалку и Витя. Помогал в какой-то группе продленного дня, создавал, очевидно, новую постановку. Сказку уже "сыграли", и трон был возвращен в театр.
Лена хотела поговорить с Витей о Таисии Андреевне, но когда ты окружен начальной школой, толком не поговорить. Необходим прессинг, Майка права.
16
Лена идет одна из школы.
Устала. Вместе с Варей они переделали кучу дел: помогали Антонине Дмитриевне переписать расписание, привели в порядок ведомость по сбору комсомольских взносов, а потом пришел уполномоченный по вторсырью и Лена объяснялась с ним (ей поручил Витя, потому что спешно куда-то ушел), сдавала тюки макулатуры, которую собрали его малыши. Похоже, они тоже начали заниматься финансовыми операциями.
Попробовала сегодня рассказать классу, куда и зачем уехал Юра. Хотела, чтобы это сделал Витя, но потом решила сама. Лучше ее никто не объяснит. И Варя посоветовала. А может быть, Вера Николаевна сказала Варе, чтобы так было? Лене не сказала, а Варе сказала? Потому что Вера Николаевна сама никогда не говорила о Юре с Леной.
Класс слушал внимательно и напряженно. Надо решать, что делать. Юра пропускает занятия "без оправдательных причин". А тут в "Комсомольской правде" начали еще обсуждать какого-то "конфликтующего Пашку" из одной московской школы.
Этот "конфликтующий Пашка" своим поведением очень напоминал Юру. То обвинил класс в узости и пассивности интересов, кричал: "Эй вы, инертники!", то написал домашнее сочинение всего из двух слов: "Нет темы", то, начитавшись непрограммных книг, получал сплошные пятерки, то ничего не читал и получал сплошные двойки. Газета спрашивала: что это - самобытность или тщеславие?
В классе думали вначале, что Юра тоже выкинул свой очередной номер. Он ведь всегда конфликтующий. Но потом поняли, что Юра в настоящем конфликте. И дело здесь не в самобытности или тщеславии. Даже Сашка выступил за Юру:
- Человек должен сам понять свою жизнь целиком, без всяких поправочных коэффициентов!
А Жирафчик встала и сказала:
- Юра все преодолеет. Юра... он... - но тут она, смущенная, замолкла.
Класс постановил: не выносить никакого решения, обождать, что Юра сам предпримет.
Юра сильный. Лена знает и верит в него. И ребята верят. Они его тоже знают. И поэтому вынесли такое решение. Сказали Вере Николаевне.
...Большой Каменный мост горит голубоватыми огнями. Кружит метель. Снег летит густой, быстрый. Сегодня его не унесешь в газетах!
Лена шла и смеялась. Она верила в хорошее. ВВ - Весьма Вероятно.
Все бегают, совещаются в отношении бала. Приглашен духовой оркестр. Лось по своей инициативе связался с училищем военных дирижеров, и оттуда придут курсанты, у которых сейчас практика на духовых инструментах.
Майка веселилась:
- Я говорила - Вадим Нестерович душка! Пригласил военных!
Права Вера Николаевна - Лось человек сложный. И понять его нелегко, но надо стремиться это сделать.
Девушки решили обзавестись книжечками для танцев, записывать, кто с кем будет танцевать какой танец. Бал ведь на высшем уровне, без "музыкальных консервов". Магнитофон с пленками теперь не нужен.
Боря предложил просто расписать "все это дело" по дневникам. И пускай "это дело" распишут старосты классов, кто с кем танцует.
В кабинете химии, соблюдая секрет приготовления, по-прежнему создавались "мерцающие звезды". Федерация факиров! Парапсихология! Татьяна Акимовна ходила совсем загадочная и неприступная. Консультировалась о чем-то с Василием Тихоновичем. Межпредметные связи.
А буфетчица Стеша Ивановна купила к "самовару" метров десять на веревочке баранок. Если уж русский чай, то пусть он будет таким, каким положено.
Антонина Дмитриевна смеялась, говорила, что для обслуживания бала надо создать бригаду "натянутых троечников". Это значит: методикой осторожного опроса из двоечников сделать троечников, которые в знак благодарности будут выполнять любую черновую работу. Может быть, даже самовар ставить.
Навстречу Лене попадаются Витины малыши. Они повсюду. Только и успеваешь здороваться. Они полюбили Лену, потому что она теперь часто помогает Вите заниматься с ними. А то и сама занимается. Просветительская работа. В особенности ей нравились Маша и Ванечка. Маша уже читала солидные книжки, только с полоской бумаги, которая помогала ей не перескакивать со строки на строку, а Ванечка мечтал быть прачкой. И еще Лене нравится "царь". Он ревновал Витю к Майе, и это было очень смешно наблюдать. Он даже Майкин прессинг выдерживал.
Возле Театра эстрады толпился народ. Выступали польские артисты.
Лена подошла к сугробу, который дворники наметают на одном и том же месте, и плюхнулась в него. Это был тот самый сугроб, в котором они сидели с Юрой.
Лену окликнул Витя. Он вышел из подъезда театра.
- Ты чего здесь в снегу сидишь?
- Сижу и сижу. А ты чего в театре делал?
- Так. Одну вещь заказал...
- Опять?
Витя ничего не ответил, помог Лене встать из сугроба. Лена взяла портфель и пошла с Витей.
Снег летел густой, быстрый и там, где мост, тоже голубоватый.
17
У дверей кабинета стояла женщина. Она повернулась на звук шагов, и Вера Николаевна тут же ее узнала.
- Я пришла к тебе, - сказала Таисия Андреевна.
- Конечно, - ответила Вера Николаевна, как будто они расстались недавно. Хотя не встречались с тех пор, как все вместе - Тая, Гриша и она - стояли на площади Свердлова на том месте, где когда-то складывали сбитые немецкие самолеты.
Гриша был в старой, без погон шинели и в старых кирзовых сапогах. У ног лежал вещевой мешок.
Никакого разговора тогда не произошло. Вера Николаевна и так все поняла. Она повернулась и пошла. И Гриша даже не окликнул ее, не задержал, не остановил! Он уже не вправе был этого сделать...
Таисия Андреевна вошла в кабинет к Вере Николаевне, села в кресло.
На столе у Веры Николаевны, как всегда, лежали конспекты, дневник школы, который Вера Николаевна взяла из учительской, чтобы просмотреть записи, лежали схемы по внешкольной работе, свежая почта.
Таисия Андреевна сказала:
- Приятно быть учительницей.
- Да, - кивнула Вера Николаевна.
- Это все заново.
- Да. Все заново.
О ком начнет Тая говорить? О себе? О Грише? О Юре?
Вера Николаевна уже позаботилась о Юре. Даже не она, а бывший девятый "А". Друзья ее и Григория. Они помогут Юре и Григорию. Не столько Григорию, сколько Юре, потому что понять отца - это не значит приехать к нему и, может быть, остаться с ним. Это значит - понять его жизнь, трудную и несложившуюся. Понять и свою мать. Их обоих.
У Таисии Андреевны жизнь тоже не сложилась. Она тоже несчастная женщина, если сидит здесь, у Веры Николаевны. Если она пришла к ней.
У каждого свои представления о прошлом. Своя память. У каждого прошлое уже зависит от его настоящего. А если не зависит и он ближе всех к прошлому, то неизвестно, счастлив ли он от того или наоборот - несчастлив, потому что не ушел оттуда, откуда другие уже ушли. А может быть, все-таки счастлив, как был счастлив в своем девятом "А"!..
18
Лена заметила, что дед участвует в каком-то заговоре с Витей и его малышами. "Царь" приходил два раза, и Маша с Ванечкой. Дверь им открыла Лена. Ребята смущались и говорили, что они к деду.
- Проходите.
- Нет. Пусть он выйдет на площадку. Сюда.
- Не выдумывайте! - сердилась Лена.
Но дед, заслышав голоса ребят, сам спешил к ним. И потом они стояли на лестничной площадке и о чем-то разговаривали.
- Ты что, дед? - спрашивала Лена, когда ребята уходили.
- Шефство надо мной.
- Странное какое-то шефство.
- Ничего странного. Ты занята, а они свободны и приходят. Газеты, журналы покупают.
Дед совсем недавно рассматривал журнал. Иностранный. Лена заметила: журнал мод. Лена была поражена - зачем он оказался у деда?..
В школе Лена спросила у Майи, где ее журнал, тот самый, который она обещала показать?
- Кто-то взял, когда приходили музыку переписывать.
Лена промолчала. Явно этот журнал она видела у деда, потому что в нем были те самые пуловеры и платья, о которых рассказывала Майя.
- Ты не волнуйся, - сказала Майя. - И без журнала все помню. Скоро начнем шить. Ты, я, Жирафчик, Варя. Все вместе. С закройщицей уже договорилась.
- Я не волнуюсь.
А потом начались и еще странности - пропала из дома материя, которую дед подарил ей на платье.
- Ты что ищешь? - спросил он Лену.
- Материю. Где она?
- У меня ее попросили... - замялся дед. - На время. Скоро отдадут.
- Что все-таки происходит?
- Ничего.
- Как ничего? А ну-ка, признавайся!
- Это взял... "царь"...
- "Царь"? - Лена была совсем поражена. - Зачем, дедушка?
- Сбор у них какой-то, и он взял.
- На вторсырье, что ли? - засмеялась Лена.
Конечно, это был заговор. И Лена в этом больше не сомневалась.
Любовь Егоровна жаловалась, что она погибает теперь от телефонных звонков. В школу звонили из училища военных дирижеров, из театра, из цветочного магазина, пошивочного ателье, столов заказов и бюро доставок. Требовали к телефону Нину, Витю, Артема, Мишу Воркутинского, Майю... Срочно, немедленно! Вот и изволь отыскивать каждого на перемене.
Витя прикомандировал к Любови Егоровне своих малышей из группы продленного дня. И они бегали по школе - фельдъегери. "Натянутых троечников" Вера Николаевна все-таки запретила создать.
Даже Романушкина требовали часто к телефону. Он доставал для бала огромную доску: Артем придумал подвесить большие качели, бал ведь будет в физкультурном зале. И после танцев можно будет покачаться на качелях. Зав. культмассовой работой, конечный авторитет...
Стеша Ивановна, кроме десяти метров баранок на веревочке, купила апельсины и конфеты.
Деньги выделил родительский комитет. Сережа Ваганов сходил в банк и получил.
Чем ближе бал, тем Лене становилось грустнее. Она не поддавалась грусти, а становилось грустнее, и все. Юра по-прежнему далеко, где-то там, где рождаются айсберги. И писем от него нет. И вообще никаких сообщений. Письмо Григорию Петровичу Лена так и не послала. Откладывала со дня на день, со дня на день. И правильно, наверное, все-таки сделала. Юра теперь сам поехал к отцу.
Сувениры, викторины, книжечки для танцев, качели, военный оркестр, польские артисты, которые приглашены, - вдруг все это перестало радовать, как радовало совсем недавно. Хотя бы вчера... И нога начала болеть. Лена прихрамывала немного. Даже о платье она как-то не заботится. Материю унес Витя, и ладно. С Майкой, очевидно, о чем-то договаривается.
Но тут Майка сама подошла к Лене, спросила, почему не приносит материю. Уже совсем не остается времени. Что она, в самом деле?
- А разве материя не у тебя?
- Нет, конечно. Откуда у меня?
- А я думала...
- У меня ничего нет. - И Майя убежала, потому что торопилась к телефону: прибегала фельдъегерская связь. Майка теперь даже локти не бережет. И уши у нее не закрыты волосами и торчат неусовершенствованные.
Все мальчишки тоже готовились к балу. Некоторые купили модные галстуки "метелики" - красные и синие. Шалевич попытался отпустить бородку.
- Это что? - спросила Вера Николаевна.
- Орнамент.
- Не смеши людей.
И бородка у Шалевича исчезла; она действительно смешила людей, прозрачная и немощная, хотя для убедительности Шалевич попытался покрасить ее тоже акварельными красками. Саша-ферматист попросил Варю записать его на первый танец.
- Ты умеешь танцевать?
- В процессе выяснится.
Кто-то сказал, что книжечку принесли и Вере Николаевне и Миша Воркутинский записался на танец. Пришел специально в кабинет на прием и попросил. От имени и по поручению коллектива и... от себя лично. И Вера Николаевна как будто записала его.
Эти книжечки вообще доставили девушкам дополнительные хлопоты, потому что к платьям надо будет пришивать карманчики. Майка распорядилась. А то куда девать? Правда, можно будет еще привязать ленточкой к руке или к поясу, у кого платье будет с поясом.
Лось изъявил желание дежурить во время бала. И это ему поручили: никто лучше его не умеет дежурить. Опять могут произойти какие-нибудь стычки между ним и ребятами - "борьба за свободу". И может быть, опять произойдет потеря контактов, которые уже возникли. Ну, а может быть, и ничего не произойдет. Веру Николаевну попросили договориться с арендаторами (школьное помещение на вечерние часы сдавали в аренду курсам медсестер), чтобы они не занимали школу, когда будет бал.
Вера Николаевна обещала все сделать. Она понимала ребят. В этот вечер школа должна принадлежать им целиком. Антонина Дмитриевна согласилась с Верой Николаевной, и только Любовь Егоровна вздыхала, предвидя все возрастающую статью расходов.
Витя сам сказал Лене, где ее материя: она в театре!.. Да, Витя и его малыши заказали платье в театре у модельеров. Кто же лучше сошьет бальное платье?.. Это ведь не просто ателье...
Журнал мод ребята показывали деду, чтобы тоже принимал участие в выборе фасона. Деду, конечно, почти все платья понравились, а модельеры сказали, что сошьют сами. Журнал им не нужен.
"Царь" и Маша с Ванечкой бегали все время к деду - держали в курсе событий. Платье очень деда интересовало, а он не знал, каким оно получится без журнала.
1 2 3 4 5 6 7