Я не стану описывать этот эпизод, о нем много писалось в газетах.
Мне кажется очень важной запись в дневнике, относящаяся к предпоследнему дню пребывания красных на Марсе.
В некоторых газетах писали, что Джо Филл был не первым, кто полюбил Ольгу Радько. При этом ссылались на дневники ее и Леонида Тополя, опубликованные в печати. Я не берусь говорить об этих вещах. Очень уж тонкое дело любовь. Прочитайте отрывки из дневников и судите сами…
«22 февраля. Мы стоим у фиолетового шара. Я и Леня. Погрузка закончена. Все готово к старту, который назначен на завтра. Мы с Леней настаивали на том, чтобы с помощью имеющегося у нас инструмента попытаться взять пробу материала, из которого сделан фиолетовый шар, но Александр Федорович в самой категорической форме воспротивился этому:
– Может быть, он послан живыми существами, следы которых нам обнаружить не удалось. Неизвестно, как они воспримут нашу попытку тронуть шар, какие вообще последствия это может вызвать, ведь мы не знаем ни его конструкции, ни назначения.
…И вот мы стоим у таинственного фиолетового шара. И небо над нами кажется таким же фиолето­вым. И все вокруг – невысокие холмы, песок, или скорее пыль, – фиолетовое. А дальше к расселине все уже синее. Закат на Марсе…
– Красиво! – слышу я голос Лени.
– Очень!
– Последний вечер на Марсе… Может быть, когда-нибудь вот в такой же фиолетовый вечер счастливая пара будет объясняться в любви, по-нашему, поземному.
– Может быть.
– Представим же себя на их месте, – сказал Леня.
Мне вначале показалось смешным его предложение. Потом я подумала, что это должно быть действительно романтичнее всего, что можно себе представить: двое межпланетных путешественников на чужой планете объясняются друг другу в любви.
– Хорошо, – ответила я. – Как же это будет вы, глядеть?
Леня – хороший артист, недаром ему достался первый приз на вечере художественной самодеятельности в Космограде. Он прижал неуклюжий рукав скафандра к тому месту, где находится сердце, и заговорил:
– Я люблю тебя, Ольга. Ты единственная во всей Вселенной, к кому я обращаю эти слова. Одно твое слово – и я совершу невозможное. Я понимаю, может быть, ты меня не любишь. Не насилуй себя. Поступай так, как приказывает тебе сердце. Но я все равно буду тебя любить – теплой, прекрасной земной любовью… Ты молчишь? – воскликнул он трагически. – Значит, ты меня действительно не любишь… Что ж, я знал это уже давно и смирился. Только прошу, разреши мне поцеловать тебя, Ольга. Здесь, на Марсе, первый и последний раз.
Признаться, Леня так хорошо играл, что порою мне казалось все реальным, но при последних словах трудно было удержаться от улыбки.
– Как же ты поцелуешь? На нас скафандры.
– Это неважно, – глухо ответил Леонид.
Я приблизилась к нему…
И в это время небо, фиолетовое марсианское небо ослепительно вспыхнуло, и мы увидели сигарообразное, раскаленное добела тело, которое мчалось к Марсу».
Это была наша ракета. Красные космонавты знали из сообщений с Земли о ее запуске. Догадавшись по вспышке на небе о ее прилете, они направились на портативном вездеходе разыскивать бизнесонца.
Зрелище, которое предстало перед их глазами, когда они добрались до места посадки «Голубого дьявола», было очень тягостным. Наша ракета врезалась меж двух холмов, и хвостовая часть ее оказалась смятой.
Повторяю, я не знаток ракетной техники, но, думается мне, стоило лучше позаботиться о безопасности полета, чем о комфортабельности, которую так живо описывали перед полетом наши газеты в противопоставление ракете красных. Не спорю, может быть, и холодильник, и телевизор очень нужны в полете. Но зачем понадобился пылесос? Когда один из читателей задал этот вопрос, заметив, что в космосе нет пыли, газета «Вечерние слухи» ответила ему шуткой: этот аппарат будет улавливать космическую пыль. Пылесосу, говорят, нашли какое-то полезное применение, поместив в него нужный прибор. Но шумиха эта, я уверен, имела совсем другую цель: кто не знает, что таким образом рекламировали свою продукцию фирмы холодильников, телевизоров, пы­лесосов.
Что касается шуток, то их было явно больше чем допустимо, учитывая серьезность дела.
Газеты, например, высмеивали тот факт, что красные забросили на Марс сразу трех человек будто бы для того, чтобы следить друг за другом и пресекать нежелательные контакты с небожителями. «Наш Джо справится один за четверых», – писал «Голос крови».
У красных есть поговорка: «Не кричи «гоп», пока не перескочишь». По-нашему это звучит так: «Не подсчитывай страховку, пока дом не сгорел».
Так оно и получилось.
…Красные отдают должное Джо Филлу: он мастерски посадил космический корабль в узком промежутке между двумя холмами в каких-нибудь двадцати метрах от бездонной пропасти. Он мог заметить эту пропасть только в последнюю минуту, так как холмистая поверхность скрывала ее.
Красные космонавты остановились у ракеты, удивляясь тому, что Джо до сих пор не выбрался наружу, – ведь прошло по меньшей мере два часа, пока они сюда добрались.
Вот что говорится дальше в дневнике Ольги Радько:
«А может быть, с ним что-нибудь случилось? – высказала я предположение.
– Надо попробовать проникнуть в ракету, – сказал Леонид.
– Как это сделать? Ведь снаружи люк не откроешь, – заметил Александр Федорович. – А ждать нельзя, кто знает, что там с ним.
Он обошел вокруг ракеты.
– Можно попробовать через сопла, – сказал Александр Федорович, – но радиация может оказаться чересчур большой. Доза такая, что…
– И все же надо рисковать, мы не можем оставаться безучастными, – заявил Леонид.
– Ради спасения одного человека нельзя рисковать жизнью другого. Я не имею на это права, – твердо сказал Александр Федорович.
Леонид задумался и вдруг решительно заявил:
– Я пойду туда. Простите, Александр Федорович, я понимаю вас. Но я не могу… Не имею права стоять. Риск – это еще не гибель. Может быть, со мной ничего не случится. Я приму пилюли против радиации, неужели она так уж велика?
– Хорошо. Идите! – согласился Александр Федо­рович.
Прошло не менее получаса. Вдруг на гладкой поверхности ракеты возник едва заметный темный круг. И вот уже открылся люк, в нем показалась голова Леонида.
– Все в порядке! – воскликнул он. – Он здесь, скорее!
Мы вошли в ракету. Кабина оказалась очень маленькой и загроможденной различными предметами. В кресле лежал бизнесонский космонавт без кровинки в лице, с закрытыми глазами. Он конвульсивно вцепился омертвевшими руками в штурвал ручного управления.
– Содержание кислорода в кабине нормальное, снимем с него скафандр.
Как только сняли скафандр, я расстегнула костюм космонавта и послушала его сердце.
– Жив!.. Где здесь аптечка? Ага, вот…
Мне удалось быстро привести его в сознание.
– Где я? Что это? – спросил он, придя в себя.
– Спокойно, спокойно, – ответила я на его родном языке. – Вы среди друзей, не волнуйтесь.
– Ракета?.. – взволнованно спросил он.
– Посадка отличная. Но… ракета немного повреждена, – ответил Александр Федорович, – Все будет хорошо. Вы благополучно добрались до Марса.
– Добрался! – иронически произнес Джо Филл. – Вы с красной «Звезды»?
– Да…
Джо Филл пытался приподняться в кресле и вдруг вскрикнул:
– Нога!
У него оказалась переломанной правая нога, повреждены два ребра.
Пока я возилась, накладывая на ногу бандаж, Александр Федорович и Леня еще раз осмотрели снаружи ракету.
– Ремонт потребовал бы очень много времени, да и вряд ли удастся заделать отверстие, не имея специального оборудования, – сказал Александр Федо­рович, вернувшись в кабину. Он подумал некоторое время. – Вот что, коллега, – обратился он к бизнесонскому космонавту, – вы полетите с нами.
Джо Филл улыбнулся:
– Как бы не так! Нет, уж вы не думайте, что бизнесонские ребята хуже ваших! Нам наша родина тоже дорога. Какой же вид у нас будет, если вы меня привезете? Посмешище на весь мир.
– А если вы погибнете здесь? – возмутился Ле­онид. – Лучше?
– Лучше! – твердо произнес Джо. – Напишут, что умер как герой… Вы только правду там расскажите.
– А чего нам врать? – рассердился Леонид.
– Ладно, сейчас не до споров… Вы и двигаться не можете, – обратился Александр Федорович к Филлу.
– А на кой черт мне двигаться? – возразил тот. – Буду сидеть у телепередатчика и делиться впечатлениями.
– Но у вас не будет впечатлений – из кресла вам ничего не видно, – заметила я.
– Буду рассказывать, как умираю на Марсе.
Мы долго уговаривали Филла перебраться на «Звезду», но безрезультатно.
– Но мы не можем оставить его здесь одного в таком состоянии, – сказал Александр Федорович. – Кислородом он обеспечен надолго, я осмотрел аппараты, они в порядке, пищи и воды тоже хватит, мы можем оставить ему еще наш аварийный запас. Но он же не в состоянии двигаться, за ним нужен уход, так ведь, Ольга?
– Да, – сказала я. – Длительное время он должен лежать совершенно неподвижно.
– Что же делать с этим упрямцем? Мы не можем больше здесь оставаться.
– Перенести его в «Звезду», и разговору конец, – предложил Леонид.
– Как бы не так! – воскликнул Джо. – Включаю телевидение, попробуйте тронуть меня. Пусть весь земной шар увидит, как вы насилуете волю человека… По привычке.
И он нажал кнопку телепередатчика.
– Смотрите и слушайте! – заговорил он быстро в микрофон. – Я Джо Филл, Джо Филл. «Голубой дьявол» достиг Марса. Первая победа одержана. Я, правда, немного поцарапал ракету при посадке, но это ничего. Космонавты с «Звезды», которых я встретил здесь, предлагают мне перебраться в их ракету, но я решил остаться на Марсе. Слушайте и смотрите мои передачи каждый день в восемь часов по среднему бизнесонскому времени… Вот рядом со мной красные… Ну, что же вы медлите? – обратился он к нам.
– Выключайте! – сказал Александр Федорович. – Мы вас не тронем».
5
Как известно, красные после длительного обсуждения сложившейся ситуации решили оставить одного члена своей экспедиции, чтобы он ухаживал за Джо Филлом. Запросили по радио правительственную комиссию красных, и она дала согласие на это. С Земли сообщили, что очередной запуск корабля на Марс может быть осуществлен спустя шесть месяцев. Новая экспедиция и заберет на Землю Джо Филла, если тот пожелает и если до того за ним не пришлют ракету из Бизнесонии.
Когда зашел разговор о том, кому остаться на Марсе, у красных возникли серьезные разногласия. Командир корабля, конечно, не мог оставаться. Тогда Ольга Радько сказала, что Джо Филл нуждается в лечении и врачебном уходе. Таким образом, целесообразно оставить на Марсе именно ее, врача.
Это вызвало резкие возражения третьего участника экспедиции – Леонида Тополя. Он заявил, что будет себя считать трусом, если согласится, чтобы из трех участников экспедиции на Марсе оставалась женщина и подверглась неведомым опасностям. Он предложил свою кандидатуру.
Следует думать, что спор был очень жарким. Мы не знаем всех деталей его, но в конце концов командир ракеты согласился оставить на Марсе Ольгу Радько.
На борт «Голубого дьявола» были перенесены аварийный запас продуктов, посевы водорослей, обеспечивающих питание, установки, вырабатывающие кислород и воду.
Мы подошли к тому моменту, когда красные собрались в обратный путь. Расставание с Ольгой Радько было очень драматичным, хотя космонавты и старались сохранять спокойствие. Кто знает, они могли больше никогда не встретиться. Вот что написал об этом в своем дневнике Леонид Тополь.
«Ведь при всем том, что смерть на Земле тоже означает расставание навсегда, без надежды встретиться, все же у оставшегося в живых есть возможность прийти к могиле друга, посидеть у нее, положить букет живых цветов. А здесь? Безбрежное, бездонное небо, усеянное мириадами крохотных бу­синок. Среди них – одна звездочка, далекая, как мечта. И на этой звездочке свой, родной, любимый человек. Знать, что он, возможно, нуждается в помощи, и оказаться бессильным даже ценой своей жизни спасти его.
Расставание было необычным и оттого еще более тягостным. Касаться ее руки и не чувствовать тепло сквозь химически мертвую ткань…
– Странное прощание, – сказал я.
– Странное, – чуть слышно произнесла Ольга. – И все же мы самые счастливые из людей.
– Почему?
– Мы узнали то, что пока не ведомо никому. Люди придумали ад и рай на небе. Большие сковородки, на которых день и ночь жарят грешников. Цветущие сады в раю… Но никто этого не видел… А мы оказались на небе и теперь знаем, какое оно… Потом сюда придут другие и в этой пустыне создадут не библейский, а настоящий рай.
– И на фиолетовом шаре воздвигнут памятник первооткрывателям, – пошутил я.
– А почему бы и нет?
Пора было расставаться.
А мне показалось, что я еще ничего не сказал ей, хотя сказать надо было так много.
– Я мысленно целую тебя, – сказал я.
– И я тебя, – ответила Ольга…
Спустя полчаса «Звезда» стартовала с Марса. Взглянув в иллюминатор, я увидел гладкую поверхность Марса, поблескивающий серебристыми квадратиками фиолетовый шар. И рядом с ним крохотную фигурку человека. Ольга!..»
6
Фиолетовый шар появился возле «Голубого дьявола» на другой день после старта «Звезды». Ольга могла поклясться чем угодно, что его здесь раньше не было, а сейчас он красовался в полукилометре от ракеты.
– Смотрите! – воскликнула Ольга, увидев утром шар.
– Что это? – Джо вскочил с кресла и вскрикнул от боли.
– Он был и там, возле нашей ракеты.
И Ольга рассказала Джо историю появления фиолетового шара.
– Вы думаете, он теперь к нам перебрался? – спросил Джо.
– Не знаю, может быть, это другой. – Надо бы пойти туда, где стояла наша ракета, и посмотреть, есть ли там фиолетовый шар.
– Не надо, кто знает, какую штуку он может выкинуть.
На третий день, убедившись в том, что и этот фиолетовый шар ведет себя мирно, Ольга решила отправиться к месту стоянки «Звезды», но ей не хотелось оставлять Джо одного. Догадавшись, Джо сказал:
– Вы боитесь меня оставить здесь, чтобы я не утащил этот фиолетовый шар и не продал его капиталистам?
1 2 3 4 5 6