» или: «а вещь и в самом деле редкая!». Судя по интонации, в голове Харви преобладала вторая мысль.
За столом наступило молчание, которое нисколько не смущало молодых людей, но удручало, однако, хозяина дома. Мучительно раздумывая, как прервать затянувшуюся паузу, но так ничего и не придумав, Харви призвал на помощь себе джин.
– Выпьем! – сказал он, подняв бокал.
Молодые люди охотно поддержали тост Харви, хотя и немногословный, но все же означавший, что лед тронулся, так как до этого хозяин всем своим поведением подчеркивал, что ему в этом доме желанны дочь и сосед по мясному прилавку Рув, а третьего он вообще не считает нужным замечать.
Помня, что железо надо ковать, пока оно горячо, Терри с ходу пошел в наступление и предъявил свои права на именинницу. Сделано это было в форме разговора о том, что человек, хотя и не принадлежащий к деловому миру, какими можно считать Пфайффера и Хамертона, но имеющий голову на плечах, может не только безбедно прожить в Бизнесонии, но и оказаться в ряду именитых граждан.
– То есть? – насторожился Харви.
– Я! – выпалил Терри, опьяневший не больше хозяина дома, но меньше его по неопытности владевший собою. – Какую сумму вы хотели бы видеть здесь на столе?
– Для чего? – удивленно спросил Харви.
– Для чего угодно! – распаляясь, ответил Терри. – Могу проиграть, могу подарить… Могу вообще выбросить или отдать на сооружение памятника господину Пфайфферу.
Даже не взглянув на побагровевшее лицо отца, Юнита поняла, что ее возлюбленный перехватил.
– Он шутит, – сказала она мягко.
– С деньгами не шутят, – строго возразил Харви.
– Вот деньги! – воскликнул Терри, выложив на стол пачки бульгенов, подтверждавшие не хуже хорькового хвостика в петлице, что за столом не голодранец, а вполне почетный и заслуженный гражданин Бизнесонии.
На этот раз Харви Кювэтт произнес именно тот звук, который ему удалось удержать при виде драгоценной диадемы и не оставлявший никакого сомнения в том, что удар Терри Брусса попал в самое сердце намеченной жертвы. Придя в себя, Харви спросил:
– Откуда?
Будь Терри при трезвом уме и светлой памяти, он вел бы себя более осмотрительно и во всяком случае не стал бы пускаться в научные объяснения. Он хлопнул себя по лбу и с ребяческим хвастовством произнес:
– Отсюда!
Это мало что объяснило хозяину дома, отлично разбиравшемуся в головах коров, свиней, овец и имевшему весьма отдаленное представление о строении человеческого мозга и его возможностях.
– Вот вы сейчас думаете… Я могу легко узнать, о чем вы думаете…
– Опять? – вскричал мигом отрезвевший Харви, вспомнив злополучную историю на ежегодном собрании акционеров.
Положение спасла Юнита, дернув за рукав зарвавшегося молодого человека и одновременно подлив спиртного в рюмку отца. Терри пустился в научные объяснения своего открытия.
Рассказав о «феномене пси», он заявил, что пошел дальше всех исследований, проведенных в этой области.
– Многие считали причиной «феномена пси» электромагнитное поле, создаваемое биотоками мозга. Но им неизвестны были некоторые свойства нейронов – этих мельчайших структурных частичек мозга. А свойства нейронов оказались такими же неисчерпаемыми, как свойства атома. Мне удалось обнаружить новое физическое поле, связанное с активностью нейронов, усилить их…
– Ну и что? – перебил его Харви, потеряв, наконец, терпение.
– А то, что я сконструировал миниатюрный аппарат, умещающийся вот здесь в кармане и позволяющий мне улавливать мысли, возникающие в голове другого человека… читать их, понимать…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Мы незаслуженно мало внимания уделили Руву Остригу, который недолго восседал за праздничным столом в доме своего коллеги, но сыграл не последнюю роль в том, что произошло дальше.
Знакомство с Рувом Остригом следовало бы, нам кажется, начать с того, что однажды, указывая отцу на фигурку обнаженного юноши, стоявшую на пианино, он сказал:
– Папа, надо пошить ему трусики.
– Зачем? – удивился отец.
– Ты знаешь, как Сузанна смотрит на него, когда тебя с мамой нет дома! – воскликнул Рув.
Если опустить аналогичные подробности детского возраста и перейти к тому времени, когда Рув оказался в школе, то соприкасавшиеся с ним в этот период единодушно характеризуют его немногими, но достаточно точными словами: «фискал», «ябеда», «доносчик».
К тому, что оказалось заложенным в Руве от рождения, добавилось и немало от бизнесонского образа жизни.
Не станем брать на себя смелость утверждать, что БИП (Бюро исследования поведения) пользуется услугами как раз тех граждан Бизнесонии, которые меньше всего заслуживают уважения с точки зрения общечеловеческих понятий о добропорядочности. По в данном случае, и это совершенно точно подтверждено теперь документами, Рув Остриг оказался на службе в БИП в качестве платного агента.
Читатели, достаточно хорошо знакомые с современной техникой, вправе выразить свое удивление: зачем в наш век электроники, автоматики и всего прочего рассчитывать на человека, когда можно подслушивать разговоры по телефону или поставить в квартире звукозаписывающий аппарат?
К чести БИП надо сказать (и это опять-таки подтвердилось в данном конкретном случае), что оно поступает разумно, сочетая новейшую технику с доисторическими методами полицейской слежки.
Харви Кювэтт дома телефона не имел и с дочерью на политические темы не разговаривал.
И тут как раз пригодился мясник Рув Остриг.
В самом начале обеда Терри, провозгласив тост за здоровье и счастье именинницы, добавил, нагнувшись к ней:
– И да поможет нам в этом «феномен пси!»
– Тихо! – прошептала Юнита.
Как ни тихо это было произнесено, Рув Остриг услышал разговор. Он понял, что влюбленные ждут его ухода, чтобы поговорить с отцом. Упоминание о «феномене пси» еще больше насторожило его. Что бы это могло означать? Рув Остриг решил сделать все возможное, чтобы не мешая разговору, все же оказаться свидетелем его. Он прикинулся пьяным и таким образом очутился в соседней комнате, откуда мог все слышать.
Будучи твердо убежденным, что никто из посторонних не присутствует при разговоре, Терри рассказал о своем открытии.
Кто мог подумать, что в тот же вечер, не дождавшись окончания торжества, Рув Остриг, великодушно отказавшийся взять себе в провожатые кого-нибудь из этой счастливой семьи, отправится на 13-ю улицу, где, как известно, помещается БИП Бизнесонии, и в мельчайших подробностях изложит содержание разговора, свидетелем которого он оказался.
Единственное, во что Рув Остриг не мог посвятить своих хозяев, – это конструкция прибора улавливания мыслей. Но не он в этом повинен. Нетерпеливый Харви прервал объяснения ученого как раз в тот момент, когда он дошел до главного.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Спустя два дня Терри возвращался после свидания с возлюбленной и улыбался полнощекой луне, чистой, омытой недавно пробежавшими облаками. Ночь была прохладная, можно сказать, даже морозная. Движение на улицах прекратилось, пыль и бензиновая гарь успели улечься, и было приятно полной грудью вдыхать легкий морозный воздух.
Нельзя сказать, что Терри одержал полную и окончательную победу. Старик Харви ничего определенного еще не сказал. Но стало ясным, что он больше не считает Терри Брусса голодранцем. А это уже кое-что значило. Терри надеялся, что теперь он с помощью Юниты сумеет уломать старика.
Понятно, что юноша был в приподнятом настроении и не чувствовал под собой грешной земли. Он витал в сладостных мечтах о тех, уже не далеких днях, когда сможет назвать очаровательную Юниту своей женой и не разлучаться с ней никогда, всю жизнь.
Чей-то глубокий вздох, скорее даже приглушенный крик боли, вернул размечтавшегося юношу к земным делам. У двери дома, мимо которого он проходил, прислонившись к стене, стояла молодая женщина. Терри поддержал ее.
– Что с вами? – спросил он.
– Помогите! – едва слышно вымолвила женщина… – Плохо…
Терри оглянулся вокруг. Улица была пустынной, не было ни пешеходов, ни такси. Что же делать?
– Извините, – прошептала между тем женщина.
– Ничего, ничего, не волнуйтесь. Надо бы вызвать врача. Ноя боюсь вас оставить.
– Спасибо, – поблагодарила его женщина. – Я здесь живу, вот ключ от двери, не поможете ли вы мне войти в дом?
Терри открыл дверь и, поддерживая женщину за талию, ввел ее в дом. К счастью, в прихожей горел свет. Терри помог женщине снять пальто, он мельком заметил, что она очень стройна и хороша собой. Бледность придавала еще большее очарование и какую-то особую красоту ее лицу, на котором пламенели большие черные глаза.
– Спасибо, – снова сказала женщина. – Извините, что я вас задержала.
– Ну что вы? У вас есть телефон?
– Есть.
Терри, все также поддерживая женщину, вошел с ней в большую, со вкусом обставленную комнату. В ней было уютно, все подобрано в тон; единственное, в чем можно было упрекнуть хозяйку – это неумеренное освещение. Лампы были расположены почему-то в разных концах комнаты и светили, точно прожектора.
Терри подвел женщину к тахте и помог ей лечь, подмостив под голову подушечки.
– Расстегните, пожалуйста, кофточку, – все тел же тихим голосом тяжелобольной произнесла женщина. – Я задыхаюсь.
Неловкими движениями Терри расстегнул верхние пуговки и увидел обнаженную грудь.
Он отвел смущенный взгляд и принялся искать телефон, чтобы позвонить врачу, но женщина сказала:
– Не надо ничего, мне уже лучше. – Она взяла руку Терри и приложила к груди. – Чувствуете? Сердце уже бьется ровнее.
Терри чувствовал не столько биение ее сердца, сколько стук своего собственного. Он ответил, стараясь говорить спокойно:
– Да, чувствую.
И резко отнял свою руку. Ему показалось, что на губах женщины мелькнула улыбка.
– Со мной это бывает иногда. Подайте, пожалуйста вон тот флакон со столика.
Терри подал синий флакон, этикетки на нем не было.
– Что это? – спросил он.
– Новое лекарство, мне рекомендовал его лечащий врач, я не помню, как оно называется. Отсчитайте, пожалуйста, двадцать капель.
Терри исполнил просьбу.
– Если нетрудно, – попросила женщина, – подайте вон ту бутылку. Это лекарство рекомендуется пить с вином. Оно быстрее оказывает тонизирующее действие.
Терри долил в рюмку вина.
– Надеюсь, вы не откажетесь со мной выпить, – сказала женщина. – Я вам так обязана… Вам, конечно, можно без капель. Но если хотите… Для здорового человека они безвредны, но придают вину особый вкус. Попробуйте.
Терри, не желая огорчать больную, отсчитал и в свою рюмку двадцать капель, густых и черных, как смола.
– За знакомство! – предложила женщина.
– За знакомство! – механически повторил Терри.
Вино было очень крепким, и то ли само по себе, то ли от добавленного лекарства действительно обладало каким-то очень приятным вкусом.
– Минут через десять–пятнадцать я приду окончательно в себя, – сказала женщина, передавая Терри пустую рюмку. – Вы не откажетесь побыть это время со мной? Я боюсь оставаться одна.
Терри придвинул кресло к тахте, уселся в него и заговорил о футболе. Он продолжал чувствовать себя стесненно или, вернее сказать, так, как чувствует себя человек, оглушенный неожиданно громким звуком или ослепленный резким светом.
Спустя минут десять женщина сказала бодро:
– Ну, теперь мне уже совсем хорошо. – Она встала и от резкого движения юбка приподнялась, обнажив ее колени. Она быстро одернула ее.
– Я вам не сказала: меня зовут Марин Беллоу. А вас, если не секрет?
– Терри Брусс.
– Красивое имя! – она встала с тахты и, подойдя к столу, налила две рюмки: – Ваше здоровье, Терри Брусс!
Они выпили. Словно что-то жгучее разлилось по телу Терри. Он почувствовал тяжесть в ногах и удивительную легкость в голове. Ему хотелось думать и говорить только о хорошем, и все в мире стало казаться ему сказочно прекрасным, как и эта странная женщина, с которой его так нежданно свела судьба…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
К ужаснейшему состоянию похмелья прибавилось чувство неловкости за то, что произошло ночью. Терри помнил, что женщина поцеловала его. К счастью, он, несмотря на опьянение, нашел в себе силы противостоять соблазну и вовремя уйти.
Но так или иначе, а чувство чего-то нечистоплотного, нехорошего осталось и тяготило его.
В таком удрученном состоянии и застал его утром Пирс. Терри не стал рассказывать ему о том, что произошло ночью, да Пирс и не допытывался. Он уговорил Терри выпить стаканчик джина, уверяя, что это излечит его. Все еще не придя по-настоящему в себя, Терри покорно поплелся за Пирсом, прихватив с собой прибор для улавливания мыслей.
Они вошли в огромное серое здание и попали в круглый зал, набитый громко разговаривающими, спешащими куда-то людьми. На телевизионных экранах, установленных в разных местах зала, вспыхивали названия фирм и бесконечное число цифр.
Пирс остановился у какого-то возвышения, с которого человек монотонным голосом объявлял:
– Покупаю «Смит, Браун компани» по номиналу.
Терри понял, наконец, что находится на финансовой бирже, и собирался спросить Пирса, зачем они явились сюда, когда тот сказал:
– Послушай, о чем он думает, – и указал на человека, стоявшего у пюпитра.
– Зачем? – спросил Терри.
– Потом объясню, пустяк… Скорее.
Терри послушал и сказал Пирсу:
– Он думает: «Скорее, скорее, пока нет сообщения о взрыве новой бомбы. Тогда все они взбесятся. Скорее, ох, скорее… Вот-вот должно прийти сообщение…»
– Тихо! – воскликнул Пирс. – Почему ты так громко говоришь?
– Громко? – удивился Терри, едва слышно передававший Пирсу то, что он узнал с помощью аппарата.
– Ладно, – махнул рукой Пирс. – Теперь стой и молчи. – Он бросился к какому-то окошку и вскоре вернулся с пачкой бумаг.
– У тебя есть деньги? – обратился он к Терри.
– Зачем тебе? – спросил тот.
– Потом объясню. Давай все, что у тебя есть. Не пожалеешь.
Терри не имел никакого намерения пускаться в биржевую авантюру, но, уступив просьбам Пирса, дал ему пятьсот бульгенов.
Спустя полчаса на бирже началось настоящее столпотворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13