https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Светило, сверкающая бриллиантовая искра, поднялось до середины неба. Харон висел прямо над головой Лвов туманным голубым диском в шесть раз больше видимой с Земли Луны. Половина освещенного шара была невидима Лвов и обращена к Солнцу.
Как и Луна, Харон является причиной «приливов и отливов» на своем родителе и с орбиты очень похож на Плутон. Но в отличие от Земли Плутон также связан со своим близнецом. Каждые шесть дней миры поворачиваются друг вокруг друга, постоянно находясь к «партнеру» лицом, словно двое вальсирующих. Плутон-Харон - единственная существенно важная система, в которой оба участника влияют друг на друга.
Поверхность Харона выглядела рябой, будто обметанной оспой. Лвов отрегулировала оптику лицевого щитка, увеличив изображение. Выемки по большей части казались глубокими и очень аккуратными.
Девушка передала это Гоб, по-прежнему пребывающей у границы.
- Люди Пула при постройке червоточины пользовались в основном материалом с Харона, - сообщила Гоб. - Харон - это всего лишь камень и водный лед. Добыть их просто, в особенности лед. Ничего не мешает: у Харона нет атмосферы или слоя азотного льда над водным. И гравитация там еще ниже.
Создатели червоточины добрались сюда на гигантском ненадежном GUT-корабле. Они подняли в космос лед и камень Харона и построили из них своеобразный четырехгранник, ставший границей раздела, «краем» червоточины. Одну границу оставили на орбите Плутона, а другую GUT-корабль с большим трудом отволок к Юпитеру, подзаправившись заодно все той же ледяной реактивной массой с Харона.
Такими вот грубыми средствами Майкл Пул и его люди открыли доступ в Солнечную систему.
- Клянусь реками Аида, они превратили Харон черт знает во что! - воскликнула Лвов. И почти увидела, как Гоб пожала плечами: ну и что?..
Поверхность Плутона представляла собой целый геологический комплекс, особенно здесь, в точке максимального давления. Девушка летела над пропастями и гребнями; местами казалось, что земля вдребезги разбита чудовищным молотом, такая она была растрескавшаяся и изломанная. Глубинные вещества валялись вперемешку с поверхностным льдом.
Кое-где виднелись скопления странных снежинок, которые Лвов уже замечала раньше. Возможно, они - одно из проявлений эффекта замерзания. Девушка снизилась, начиная подумывать о сборе образцов.
Реактивные двигатели скутера она заглушила в нескольких ярдах от поверхности, давая маленькому суденышку плавно скользнуть вниз под действием щадящей гравитации Плутона. Летательный аппарат мягко ударился о лед, повредив жаром поверхность не больше чем на пару футов.
Лвов сошла со скутера. Лед захрустел, и она почувствовала, как сминаются под ногами слои кристаллов, но крошащаяся поверхность выдержала ее вес. Девушка, подняв голову, взглянула на Харон. Алая луна была огромной, круглой, тяжелой.
И вдруг прямо над Лвов блеснула тонкая дуга - и мгновенно исчезла.
Она зажмурилась, пытаясь восстановить картинку. Линия, чуть изогнутая, вроде нити. Паутина, протянутая между Плутоном и Хароном.
Она посмотрела снова, установив максимальное увеличение оптики, но видение не вернулось.
Гоб девушка ничего не сказала.
- Кстати, я была права, - заявила Гоб.
- Что? - Лвов попыталась сосредоточиться.
- Насчет нестабильности червоточины, когда мы рухнули. Все дело в волне Алькубьерре.
- Что за волна?
- Отрицательная энергия участка границы раздела на секунду вышла из четырехгранника и исказила кусок пространства-времени. А в этом куске оказался флиттер - и мы.
С одной стороны флиттера, по словам Гоб, пространство-время сжалось. Вроде модели черной дыры. А с другой стороны растянулось, словно в повторении Большого Взрыва, расширения при возникновении Вселенной.
- Волна Алькубьерре - это фронт пространства-времени, - продолжила свои объяснения Гоб. - Границу раздела - с нами внутри - захватило и потащило. Нас вытолкнуло из района расширения к области сжатия.
- Как серфера на волне.
- Правильно. - Голос Гоб звучал возбужденно. - Этот эффект был известен теоретически чуть ли не с тех пор, как было сформулировано понятие относительности. Но не думаю, чтобы кто-нибудь наблюдал его прежде.
- Как нам повезло, - сухо отозвалась Лвов. - Ты говоришь, мы перемещались быстрее света. Но это невозможно.
- Ты не можешь двигаться быстрее света в координатах пространства-времени. Червоточины - один из способов обойти это условие; в таком туннеле ты проносишься по ответвлению обычных четырехмерных координат. Эффект Алькубьерре - другой способ. Сверхсветовая скорость рождается из искривления самого пространства; нас несло вместе с зоной искажения. Короче говоря, мы не превысили скорость света в пределах нашего пространства-времени. Это само пространство-время скрутилось так, что вышло за пределы нормального.
- Бред какой-то. Сплошное надувательство.
- Ну, подай на меня в суд. Или подучи математику.
- А мы не можем использовать этот твой эффект Алькубьерре, чтобы водить межзвездные корабли?
- Нет. Нестабильные, истощающие энергетические ресурсы системы запрещены.
Один из узоров-снежинок, практически неповрежденный, лежал совсем близко, просто рукой подать. Лвов наклонилась и вгляделась в него. Кристаллические хлопья были примерно фут в диаметре. Внутренняя структура сквозь чистый лед выглядела наслоениями множества трубочек и отсеков, расположенных абсолютно симметрично и по очень сложной схеме.
- Я наблюдаю весьма впечатляющий эффект кристаллизации, - сказала Лвов.
Она осторожно протянула руку и большим и указательным пальцами отщипнула от края снежинки короткую трубочку. Образец девушка положила на свою панель, и через несколько секунд перед ней предстали результаты анализа.
- Это в основном водный лед, с кое-какими вкраплениями. Но молекулярная структура необычна. Кристалл плотнее простого льда, он вроде стекла. Вода так замерзает под воздействием высокого давления - в несколько тысяч атмосфер.
- Возможно, это вещество из глубин, поднявшееся благодаря хтоническому смещению пластов в этом районе.
- Возможно. - Лвов уже чувствовала себя увереннее; более того, она была заинтригована. - Гоб, тут в нескольких футах еще один экземпляр, крупнее.
- Осторожней, Лвов. Девушка шагнула вперед.
- Все нормально. Я… Поверхность раскололась.
Левая нога Лвов провалилась в неглубокую дыру; под подошвой что-то хрустнуло. Нити ледяных кристаллов, странно переплетенные, поползли вверх, скручиваясь, обвивая ее щиколотку аккуратной синусоидой.
Падение, казалось, продлилось целый век; лед летел навстречу ей, как открывающаяся дверь. Девушка вскинула руки. Она не могла остановить падение, но могла смягчить его, уберечь лицевой щиток от удара. Лвов рухнула на спину и сквозь материал скафандра ощутила на своих икрах и ягодицах холод льда Плутона.
- …Лвов? Что с тобой? Задыхаясь, она выдавила:
- Все путем.
- Ты кричала.
- Неужели? Извини. Я упала.
- Упала? Как?
- Здесь была дырка во льду. - Она массировала левую лодыжку; кажется, нога не сломана. - Прикрытая дырка.
- Покажи.
Лвов неловко поднялась, с опаской шагнула к провалу и приподняла информационную панель. Дыра оказалась всего несколько дюймов глубиной.
- Думаю, на ней лежала своего рода крышка.
- Поднеси панель ближе.
Луч света, направленный Гоб, заиграл на стенках ямки.
А Лвов между тем отыскала осколок крышки - ледяной, но под поверхностью проглядывала особая структура: вмурованные в кристалл нити, связывающие лед.
- Лвов, - охнула Гоб, - взгляни-ка на это.
Лвов отвела пульт и нагнулась над дыркой. Стенки оказались совершенно гладкими, а на дне обнаружилась гроздь шаров размером с кулак. Лвов насчитала семь штук; при падении она раздавила все, кроме одного. Девушка подобрала целый и повертела его в руке. Шар был перламутро-во-серым, почти прозрачным. Внутри что-то находилось: что-то дисковидное, со сложной структурой.
Гоб задохнулась от возбуждения:
- Ты думаешь то же, что и я?
- Это яйцо, - ответила Лвов.
Потрясенная, она огляделась по сторонам - дыра, яйцо, узоры-снежинки - и внезапно разгадала значение картины, словно сам Плутон пролил свет на доселе неясное. «Снежинки» представляют собой жизнь, поняла она; они вырыли норы, отложили в них эти яйца, и теперь их тела, сотворенные из жидкого стекла, лежат, погруженные в сон или смерть, на древнем льду…
- Я спускаюсь, - решительно бросила Гоб. - Надо обсудить твою находку. Не говори ничего Внутренним; подожди, пока я не вернусь. Возможно, у нас большие неприятности, Лвов.
Лвов положила яйцо обратно в разоренное гнездо.
Она встретила Гоб у развороченной борозды на месте их посадки. Гоб лопатой, через загрузочную воронку для сырья, засыпала азотный и водный лед в модули жизнеобеспечения. Пилот подключила к модулям оба скафандра, свой и Лвов, подзаряжая их внутренние системы. Затем принялась извлекать из обломков флиттера GUT-привод. Его центральный цилиндр был компактен, не больше баскетбольного мяча, да и все остальные детали соответствующих размеров.
- Держу пари, я могла бы заставить его работать, - сказала Гоб. - Хотя он никуда нас не унесет.
Лвов присела на кусок покореженного корпуса и робко, сбиваясь, рассказала Гоб о паутине.
Пилот выпрямилась, уперев кулаки в бедра, и Лвов услы-шала, как в ниппеле ее шлема булькает всасываемый воздух.
- Пауки на Плутоне? Да ладно тебе!
- Это всего лишь аналогия! - вспыхнула Лвов. - Я не биолог, я всего лишь специалист по атмосфере. - Она похлопала по своей панели. - Это не паутина. Очевидно. Но если данная субстанция имеет нечто общее с настоящей паучьей шелковинкой, тут нет ничего невозможного. - Она принялась читать с экрана: - «Разрушающее напряжение для сети паука вдвое выше, чем для стали, но паутина в тридцать раз эластичнее. Она является своего рода жидким кристаллом. Коммерческое использование…» Ты знала, что ее используют? - Девушка провела пальцем по ткани скафандра. - Возможно, сейчас на нас именно паутина.
- А что насчет дыры с крышкой?
- В Америке водятся пауки-каменщики. На Земле. Помнится, когда я была девочкой… Пауки роют норы, выстилают их паутиной и навешивают крышку.
- А зачем норы на Плутоне?
- Не знаю. Вероятно, так яйца переживают зиму. Может быть, эти существа, «снежинки», активны лишь в период перигелия, когда атмосфера расширяется и обогащается. - Она ненадолго задумалась. - Да, все складывается. Вот почему люди Пула ничего не заметили. Команда строителей спускалась сюда в конце афелия. Год на Плутоне такой длинный, что мы сейчас лишь на полпути к следующему перигелию…
- Так как же они живут? - фыркнула Гоб. - Что едят?
- Здесь должно быть больше экосистем, не один вид, - признала Лвов.- Снежинкам-паукам необходим водный лед. Но на поверхности его мало. Возможно, существует какой-то биоцикл - растения или животные, роющие ходы под землей, которые выносят ледяное «стекло» из недр Плутона.
- Это бессмысленно. Слой азотного льда над водяным очень толст.
- Тогда откуда снежинки берут это стекло?
- Меня не спрашивай, - пожала плечами Гоб. - Это твоя дурацкая гипотеза. А паутина? Кстати, а была ли она на самом деле?
Лвов осеклась.
- Не знаю, - вздохнула она. «Хотя Плутон-Харон - единственное место в системе, где можно протянуть паутину между мирами».
Гоб вертела в руках деталь от двигателя.
- Ты кому-нибудь сообщила об этом? В смысле - кому-нибудь из Внутренней системы?
- Нет. Ты же сказала, что хочешь все обсудить.
- Верно. - Гоб прикрыла глаза; блики, пляшущие на передней пластине шлема, скрывали ее лицо. - Слушай. Вот что мы скажем. Мы ничего тут не видели. Ничего, что нельзя было бы объяснить эффектом кристаллизации.
Лвов опешила:
- Что ты такое говоришь?! А как же яйца? Зачем лгать? Кроме того, у нас есть панели… и записи на них.
- Информационные панели можно потерять, или уничтожить, или подправить их содержание.
Лвов не видела лица Гоб и очень жалела об этом.
- Зачем нам делать это?
- Подумай сама. Чуть только Земля обо всем этом услышит, твои снежинки-пауки будут защищены. Так?
- Ну конечно. И что тут плохого?
- Это плохо для нас, Лвов. Ты видела, что учинили люди Пула на Хароне. Если эта система обитаема, быстроходным GUT-кораблям не позволят приходить сюда. Запретят заправляться тут. Ведь это будет означать ущерб для естественных форм жизни.
Лвов пожала плечами:
- Подождем корабля помедленнее. Лайнеру, например, не потребуется забирать отсюда добавочную реактивную массу.
Гоб рассмеялась:
- Ты не слишком осведомлена об экономике GUT-транспорта, не так ли? Сейчас, когда всю систему пересекают червоточины Пула, сколько, как ты думаешь, лайнеров еще на ходу? Я вот уже проверила. Два. Два лайнера, способных на полет к Плутону и обратно. Один в сухом доке, второй направляется к Сатурну…
- Что на противоположной стороне системы.
- Точно. Ни один из этих кораблей не доберется до нас, скажем, еще год.
«А у нас запасов на месяц». Паника зашевелилась в животе Лвов.
- Еще не дошло? - сурово сказала Гоб. - Нами пожертвуют, если существует вероятность того, что наше спасение повредит здешней экологии.
- Нет. Не может быть.
- Известны прецеденты.
Гоб была права, и Лвов это понимала. Прецеденты действительно были: новые формы жизни обнаруживались в различных уголках системы, от Меркурия до отдаленных объектов пояса Койпера. В каждом случае территорию ограждали, сохраняя местные условия, чуть только где-то «там» распознавали жизнь или хотя бы внешнее подобие жизни.
- Пангенетическое многообразие, - сказала Гоб. - Глобальная охрана окружающей среды. Вот ключ ко всему; государственная политика и общественное мнение защищают все расы, всех жителей Солнечной системы ради неопределенного будущего. Жизни двух людей ничего не значат в сравнении с этим.
- Так что ты предлагаешь?
- Не сообщать Внутренним о снежинках.
Лвов пыталась вернуть себе настроение из прошлого, канувшего в Лету всего пару дней назад, когда Плутон еще ничего не значил для нее, когда вынужденная посадка казалась лишь временным неудобством.
1 2 3


А-П

П-Я