https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/120x80cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Внезапно в глазах у меня помутилось, я стал тереть их и трясти головой, пока зрение не восстановилось полностью.
– Стоило мне увидеть Чу Санфу и его адскую чашу с кристалликами, как я набрал в грудь побольше воздуха. Это и ослабило эффект газа.
– Что применил этот мерзавец?
– Не имею ни малейшего понятия. Китайцы – древний народ и, думаю, знают кое-что такое, что наверняка представляло бы интерес даже для нашей современной фармацевтики. Да и для химии, впрочем, которую изучают в лабораториях.
Холмс потирал свои худые, поразительно сильные руки. Спокойствие, с каким он принимал любые перипетии судьбы, без сомнения, взбесило бы всякого нетерпеливого человека, но на меня производило ободряющее действие.
– Я готов действовать. Допустим, нам удастся выдержать или отогнуть один из этих прутьев, но мы так высоко от земли, что наши усилия скорее всего окажутся напрасными.
– Может быть, лаз нам и пригодится. Попробуем, старина.
Мы объединили свои усилия и я почувствовал, как поддается железный прут. На какой-то миг на лбу моего друга вздулись вены. Послышался скрежещущий звук.
– Достаточно, Ватсон. Дело сделано.
Я тяжело дышал, отдувался, но мы выдернули один конец прута из его цементного основания. Еще мгновение – и Холмс уже держал в руке круглый железный штырь.
– Железо – грозное оружие. Медный век оказался для Египта золотым. С появлением хеттов с их железным оружием для Египта началась эпоха упадка.
– У вас есть какой-нибудь план бегства?
– В настоящее время нет. Наше пленение не было для меня неожиданностью. Я предполагал, что Чу Санфу, с его необыкновенным высокомерием, позаботится, чтобы мы, находясь где-нибудь поблизости, сами убедились, как он умен.
– Стало быть, вы ожидали, что нас захватят в плен?
– Такое никогда нельзя исключить, Ватсон. Вы ведь уже один раз чуть не оказались в плену, но это не помешало вам последовать за мной, неразумным, дорогой мой, преданный друг.
На губах Холмса появилась еле заметная улыбка, которая, будь на его месте кто-либо другой, показалась бы надменной, но я сумел прочитать его мысли и был растроган.
– Ну что ж, – произнес я приободрившись. – Если мы смогли выдернуть один прут, то справимся и со вторым.
Однако, чтобы сделать это, потребовалось целых пять минут, это оказалась нелегкая работа.
– Что теперь? – спросил я, тяжело переводя дух.
– Если бы мы захотели выбраться из окна, нам понадобились бы крылья, поэтому остается только ждать приговора судьбы. Впрочем, положение не такое уж безнадежное. Очевидно, Чу велел заключить нас в эту камеру, потому что какие-то другие обстоятельства требовали его неотложного внимания. Думаю, рано или поздно он велит привести нас к себе, чтобы вдоволь порисоваться перед нами, прежде чем передать в руки своих палачей. Китаец наделен всеми замашками восточного деспота и, родись он в другие времена, непременно пожелал бы стать мандарином. – Холмс показал на дверь нашей камеры. – Обратите внимание на эту зарешеченную дверь, Ватсон. Пока вы спали, я попробовал, насколько она крепка. В голову мне пришла прекрасная идея: если кто-нибудь из наших тюремщиков пожелает проверить наше настроение, сделайте вид, будто лезете в окно. Он бросится, чтобы схватить вас, а я, спрятавшись за дверью, оглушу его ударом одного из своих железных прутьев.
Я воззрился на него, удивленный и восхищенный одновременно столь изобретательным и беспроигрышным планом, который он изложил обычным деловым тоном. Затем он вдруг покачал головой.
– Боюсь, что это довольно ненадежный план, Ватсон, навеянный холодным ветром отчаяния.
– А мне это показалось отличной идеей.
– Если эти люди не дураки, никто из них не войдет в комнату, не видя одновременно нас обоих. Вряд ли Чу Санфу окружен идиотами. Умный собирает вокруг себя умных.
– Не совсем понял, Холмс.
– Для своей последней отчаянной схватки Китаец собрал вокруг себя остатки некогда обширного преступного мира. Среди них немало людей способных. Бьюсь об заклад, здесь у него самые толковые преступники со всех базаров и из всех притонов Каира. Возможно, нам лучше отказаться от этого плана. Если нас отведут к Чу, а нас должны к нему отвести, мы сможем причинить некоторый урон его прихвостням.
Пока мой друг размышлял вслух, я подошел к двери и через небольшое зарешеченное оконце стал наблюдать за темным коридором. Я так и не узнал, решил ли Холмс опробовать свой новый план, ибо услышал вдруг чей-то незнакомый голос. Голос был совсем рядом, но не в коридоре, а сзади, и я так поспешно обернулся, словно мне в спину вонзилась стрела; казалось, в камере вот-вот материализуется какое-то сверхъестественное существо, но позади меня был только Холмс, такой же изумленный, как и я сам.
– Холмс, вы ist изнутри? Nicht wahr? Находитесь… Не правда ли ( нем. ).

– голос был очень тихим, но внятным. Я испуганно огляделся, ища глазами какую-нибудь тень, но ничего не увидел.
– Подойдите, черт побрать, и помогите мне влезать камера.
Мой друг вскочил и бросился к окну. Я хотел последовать за ним, но он жестом остановил меня.
– Смотрите в дверное окошко, Ватсон. Появление какого-нибудь тюремщика было бы крайне нежелательно.
Я поспешно повиновался, хотя и был в полном смятении. Голос слышался за окном! Холмс сказал, что без крыльев отсюда не выбраться, но ведь и забраться на четвертый этаж без крыльев невозможно. Обернувшись, я увидел, что Холмс помогает какому-то худому жилистому человеку пролезть через проделанное нами отверстие в решетке. В его наружности было что-то странное, хотя я никак не мог понять, что именно. Усилием воли я заставил себя возобновить прерванное наблюдение, чтобы вовремя предупредить Холмса о приближении тюремщика.
– Как там за дверью, Ватсон?
– Не видно ни зги и ничего не слышно.
– Стало быть, мы пока в безопасности.
Не знаю, означали ли эти слова, что мне разрешается покинуть свой пост, но любопытство пересилило, и я вышел в центр комнаты.
Незнакомец в это время снимал странные резиновые штуки с перчаток. Такие же резинки были на обоих коленях.
– Кто вы, сэр? – пробормотал я.
– Какой другой человек мог лезть четыре этаж по стене плоская, как сковорода. Очень нелегкий работа.
– «Тень» Шади, – воскликнул Холмс, и его улыбка выражала то ли веселое удивление, то ли откровенное восхищение. – Единственный человек, который может лазать по стенам.
– Возможно, и не единственный в мире, но здесь, в Каире, пожалуй, да.
– Но что вы делаете в Египте? – Эти слова вырвались у меня как бы помимо моей воли.
– Должок отдаю, – ответил Шади таким тоном, точно обсуждал цену бараньей отбивной. – Вы ходить клиника моему сыну, не знаю, что вы ему сказать, но сказать какой-то wort Слово ( нем. ).

, и у него вся хорошо голова.
Знаменитый вор постучал себя по лбу и в его глубоко посаженных карих глазах появился возбужденный блеск.
– Его держать тюремный лазарет, потому что у него не порядок голова, но вдруг ему стало получшать. Доктора не знают, что и думать, но они выпускают его из психушка.
– Так Хайнрих Хублайн – твой сын? – сказал Холмс. – Я так и предполагал.
– Вы ведь большой сыщик, должен все знать. «Тень» Шади не один человек, который ходит по стене. Есть еще и мой сын.
Так убежденно и так выразительно говорил этот вор, что я наконец полностью пришел в себя, он же, помолчав, продолжил уже куда спокойнее.
– Сказать вам один вещь? Чтобы стать такой мастер в нашем деле, он много учиться. Не так-то просто.
– Что ж, – протянул Холмс, приняв эту странную историю с такой невозмутимостью, что меня покоробило. – Рад слышать, что твой сын в полном здравии, но это еще не объясняет, почему ты так своевременно появился в Каире.
Шади поглядел на него с подозрением.
– Вы самом деле Шерлок Холмс?..
Подняв ладонь, сыщик остановил немца.
– Ты сказал «должок». Если молодой Хайнрих здоров, ты, чувствуя себя в долгу перед доктором Ватсоном и мной, последовал за нами в Каир?
– Теперь вы говорите настоящий сыщик. – В глазах вора-верхолаза мелькнули смешинки.
– Попробую угадать еще кое-что. Это ты двинулся следом за доктором Ватсоном в туземную часть города? И ты ударом мешочка с песком уложил здоровенного маньчжура, когда он схватил доктора?
– Маньчжур он или нет, я не знать. Но он был здоровенный верзил и был косой глаз.
– Как вы догадались обо всем этом, Холмс? – удивился я.
– Подумайте хорошенько, Ватсон. Ну откуда могут взяться цветочные вазы в Каире? Просто вы родились под счастливой звездой.
Должен признаться, я был задет, и немало.
– Все это прекрасно. Холмс, мы очень мило побеседовали, но как мы выберемся отсюда? Очень хорошо, что мистер Шади может лазать по стенам, но хотел бы я посмотреть, как он пройдет через эту дверь.
– Не знаю, – чистосердечно признался немец.
– Теперь нам легче будет осуществить задуманный план, Ватсон. С появлением нашего друга мы сможем оба быть на виду, когда явится какой-нибудь тюремщик.
И вдруг сыщик весь напрягся, склонив голову набок и внимательно прислушиваясь, а уж в остроте его слуха сомневаться не приходилось.
– Ватсон, – прошептал он, – к окну!
Я тотчас понял его намерение. Любой, кто заглянет в окошко на двери камеры, сразу же увидит меня у окна. В то же время своим телом я закрою пролом в решетке. Я подскочил к окну, а Холмс вручил один из железных прутьев Шади и знаком показал, куда стать, дабы его не было видно из-за открытой двери. Что делать с железным прутом, объяснять не требовалось.
В следующий момент Холмс присоединился ко мне.
– Хорошо, что я прикрепил свой галстук к решетке. – заметил он, проворными пальцами развязывая тряпицу и убирая ее в карман. – Благодаря ему Шади и удалось найти нашу камеру.
Теперь уже и я отчетливо слышал шаги, затем к дверному окошку притиснулось чье-то лицо. Нас с Холмсом осветили поднятым фонарем. За дверью двое переговаривались по-арабски, затем в замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь отворилась, и в камеру вошел человек с фонарем, за ним следовал другой араб с автоматическим, зловещего вида маузером. Судя по тому, как он держал оружие, можно было легко понять, что обращаться с ним для него дело привычное.
Да, по-видимому, Холмс не зря говорил, что Чу постарается завербовать самых способных из здешних преступников.
Вооруженный человек потребовал жестом, чтобы мы отошли от окна. Холмс шагнул ему навстречу, словно собираясь что-то сказать, и вдруг его правая нога взметнулась ввысь. Мысок ботинка попал в кисть руки и маузер взлетел к потолку. В следующий миг послышался глухой удар и человек с фонарем упал на пол. Не успел араб с маузером и рта раскрыть, как вновь раздался глухой удар, и, закатив глаза, он рухнул на пол.
Все произошло в течение нескольких секунд, почти бесшумно. Итак, дверь отперта, тюремщики в беспамятстве валяются на полу и мы свободны.
Плавным движением руки Холмс подобрал лампу, а затем и маузер.
– Спускаемся вниз, Шади. Здесь полно людей Чу Санфу. Считай, что ты расплатился сполна, и посему, если хочешь, можешь спуститься тем же путем, что и пришел.
– Это дело нехитрый, – ответил Шади. – Но у вас в руке наш немецкий маузер и я знает, как им пользоваться.
Холмс бросил оружие вору, тот без труда поймал его.
– Вы – прекрасный сопровождающий, поэтому идите сзади. Если нас с Ватсоном схватят, третьего искать не станут.
– Я будет ваш козырной туз в рукаве. Попытка не пытка.

19
СТОЛКНОВЕНИЕ ДВУХ УМОВ

Когда путешествуешь в компании величайшего сыщика в мире, привыкаешь к тому, что ситуация постоянно меняется. Следуя за Холмсом по темному коридору, я непрестанно размышлял и мысли мои, подобно запущенной юле, все время сменяли одна другую в стремительном вращении. То, что я уже неоднократно бывал в подобных переделках, помогало мне сохранять присутствие духа. Всего несколько секунд назад мы были заключенными, и вот ситуация изменилась – и мы уже играем другую роль.
При свете фонаря мы достигли ведущей вниз лестницы. Нигде не было ни ламп, ни какой-либо мебели, просто каменная скорлупа, где нашли себе прибежище люди Чу Санфу.
– Что будем делать, Холмс? – спросил я тихим шепотом, который казался мне единственно уместным при таких обстоятельствах. Впрочем, я не забывал и о мерах предосторожности.
– Нам необходимо найти подтверждение. Кузнецу для работы нужен пылающий горн, если считать, что эта тюрьма – кузница…
Холмс не стал развивать свою мысль, и поскольку мы, крадучись, спускались вниз, время было явно неподходящее, чтобы просить объяснений. Вопросам, что теснились у меня в мозгу, суждено было ждать своего часа. Главной заботой оставалось одно: как можно быстрее выбраться из этой обветшалой каменной громады, производившей на меня такое же гнетущее впечатление, как и большая пирамида изнутри.
«Тень» Шади, по всей вероятности, следовал за нами, несмотря на то, что мы не только не видели его, но и шагов никаких не слышали.
Если эта развалина и в самом деле кишит людьми Китайца, мелькнула у меня трезвая мысль, то мы двигаемся уж слишком смело, даже нисколько не таясь. Направляясь ко второй лестничной площадке, мы с Холмсом завернули за угол и, словно в подтверждение моих опасений, столкнулись с двумя крайне неприятными на вид арабами. Холмс тотчас заговорил по-немецки: он хорошо овладел этим языком во время своих юношеских странствий по континенту.
– Послушай, Шади. Мы встретились с двумя арабами, которые наверняка идут искать своих товарищей. Постарайся их задержать. Во что бы то ни стало.
С легким приветственным жестом Холмс провел меня мимо арабов, те же глазели на нас в большом удивлении.
Один из арабов пожал плечами, и оба они вновь двинулись верх по лестнице. Наконец они скрылись из виду и я перевел дух.
– Что вы сделали, Холмс? Загипнотизировали их?
– Я просто подумал, что здесь говорят на многих языках, Ватсон. В этом сборище негодяев, мошенников, всякого рода преступников вряд ли все знают друг друга. Эти двое пошли искать тех, кто так и не вернулся, и я велел Шади расправиться с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31


А-П

П-Я