Обычно служанка приходила к нему утром и вечером и Перекориль непременно спрашивал:
- Бетсинда, Бетсинда, как поживает принцесса Анжелика?
И тогда Бетсинда отвечала:
- Спасибо, ваша милость, прекрасно.
Перекориль вздыхал и думал, что, если б болела Анжелика, он бы навряд ли чувствовал себя прекрасно. Потом Перекориль спрашивал:
- А скажи, Бетсинда, не справлялась ли нынче обо мне принцесса?
И Бетсинда ему отвечала:
- Сегодня нет, ваша милость. - Или: - Когда я ее видела она была занята игрой на рояле. - Или: - Она писала приглашения на бал и со мной не разговаривала.
Или еще как-нибудь ее оправдывала, не слишком придерживаясь истины, ибо Бетсинда была существом добрым, всячески желала уберечь Перекориля от огорчения и даже принесла ему с кухни жареного цыпленка и желе (когда больной стал поправляться и доктор разрешил ему эти кушанья) и при этом сказала, что желе и хлебный соус собственноручно приготовила для кузена принцесса.
Услышав это, Перекориль воспрянул духом и мгновенно почувствовал прилив сил; он проглотил без остатка все желе, обглодал цыпленка - грудку, ножки, крылышки, спинку, гузку и все остальное, - мысленно благодаря душечку Анжелику. А на другой день он почувствовал себя до того хорошо, что оделся и сошел вниз; и тут встретил - кого бы вы думали? - Анжелику, которая как раз входила в гостиную. Все чехлы со стульев были сняты, шелковые занавеси отдернуты, с канделябров убраны покрышки, со стола унесено рукоделье и разные мелочи и вместо них разложены красивые альбомы. Голова Анжелики была в папильотках, - словом, по всему было видно, что ожидаются гости.
- Боже правый! - вскричала Анжелика. - Вы здесь и в таком платье! Что за вид!
- Да, я сошел вниз, душечка Анжелика, и сегодня прекрасно себя чувствую, а все благодаря цыпленку и желе.
- Какое мне дело до вашего цыпленка и желе! Ну что за неуместный разговор! - возмутилась Анжелика.
- Так разве не вы... не вы их прислали мне, Анжелика, душечка? проговорил Перекориль.
- И не думала! "Анжелика, душечка"! Нет, Перекориль, душечка, передразнила она его, - я была занята, я готовила дом к приему его высочества принца Понтии, который спешит пожаловать с визитом ко двору моего батюшки.
- Принца Понтии?! - ужаснулся Перекориль. - Да, да, принца Понтии! опять передразнила его Анжелика. - Ручаюсь, вы и слыхом не слыхали об этой стране. Ну сознайтесь, что не слыхали! Даже, верно, не знаете, где она расположена, эта Понтия, на Красном море или на Черном.
- Нет, знаю, на Красном, - ответил Перекориль, и тогда принцесса расхохоталась ему в лицо и сказала:
- Вот дурачок-то! Ну как вас пускать в приличное общество? Вы так невежественны! У вас только и разговору, что о собаках да лошадях, вот и обедали бы лучше с драгунами моего отца. Ну что вы на меня так уставились, сэр? Ступайте оденьтесь в лучшее платье, чтобы встретить принца, и не мешайте мне прибирать в гостиной.
Мало кто умеет жить, Своим счастьем дорожить.
- Ах, Анжелика, Анжелика, - промолвил Перекориль. - Не ждал я такого! Вы говорили со мной иначе, когда в саду дали мне это кольцо, а я дал вам свое, и вы подарили мне по...
Что он хотел сказать, мы так и не узнаем, ибо Анжелика закричала в ярости:
- Прочь, дерзкий нахал! И вы еще смеете напоминать мне о своей наглости! А что до вашего грошового колечка, так вот оно, сэр, ловите! - И она вышвырнула его в окошко.
- Но это же обручальное кольцо моей матери! - вскричал Перекориль.
- Мне все равно, чье оно! - не унималась Анжелика. - Женитесь на той, что подберет его, а я за вас не пойду! И верните мне мое. Терпеть не могу людей, которые подарят что-нибудь и хвалятся! Есть один человек тот подарил бы мне кое-что получше всех ваших подарков, вместе взятых. Подумаешь, колечко, да оно не стоит и пяти шиллингов!
Ведь Анжелика не догадывалась, что подаренное ей кузеном колечко волшебное, что если его носит мужчина, в него влюбляются все женщины, а если женщина все мужчины. Ее величество, мать Перекориля, отнюдь не была красавицей и все же, пока носила это кольцо, вызывала у всех восхищение; а супруг ее, тот был прямо как безумный во время ее болезни! Когда же она призвала к себе сына и надела кольцо ему на палец, венценосный Сейвио заметно охладел к жене и перенес всю свою любовь на маленького принца. Остальные тоже любили его, пока он носил материнское кольцо; но когда, еще совсем ребенком, он отдал его Анжелике, люди воспылали нежностью к ней, а его перестали замечать.
- Да, - твердила Анжелика в своей глупой неблагодарности, - я знаю, кто подарит мне кое-что получше вашего никчемного грошового колечка!
- И прекрасно, сударыня! Забирайте и вы свое кольцо! - крикнул Перекориль и метнул на нее яростный взгляд, а потом вдруг словно прозрел и воскликнул: - Вот так так?! Неужели это вас я любил всю жизнь?! Неужели я был так глуп, что растрачивал на вас свои чувства?! Ведь, ей-богу, вы... чуточку горбаты!
- Негодяй! - завопила Анжелика.
- И еще, признаться, немного косите.
- Ах! - только и вырвалось у Анжелики.
- Волосы у вас рыжие, лицо в оспинах, а еще... еще у вас три вставных зуба и одна нога короче другой.
- Ах вы, скотина! - завизжала Анжелика и свободной рукой (другой она вырвала у него кольцо) отвесила
Перекорилю три пощечины и, наверно, выдрала бы ему все волосы, если бы он не прокричал со смехом:
- Анжелика, не рвите мне волосы - это же больно? Ваши-то, я вижу, нет нужды стричь или выдирать: их можно снять с головы, как шапку. Хо-хо-хо! Ха-ха-ха, хихи-хи!
Он задыхался от смеха, а она от ярости; и тут в комнату вошел разнаряженный граф Шаркуньель, первый королевский флигель-адъютант, и с низким поклоном возгласил:
- Ваше высочество! Их величества просили вас пожаловать в Розовую тронную, где они ожидают прибытия принца Понтии.
Глава VIII,
повествующая о том, как Спускунет подобрала волшебное колечко, а во
дворец пожаловал принц Обалду
Барабаны бьют в саду:
К нам явился Обалду!
Приезд принца Обалду взбудоражил весь двор; придворным было ведено одеться по-праздничному; лакеи облачились в парадные ливреи; лорд-канцлер надел новый парик, гвардейцы - новехонькие мундиры. Конечно, и старушка Спускунет не упустила случая расфрантиться. Она шла во дворец исполнять свою службу при августейшей чете, как вдруг увидела что-то блестящее на каменных плитах дворцового двора и приказала пажу, несшему ее шлейф, пойти и подобрать эту вещицу. Пажом у нее служил безобразный коротышка, одетый в старую, подкороченную куртку, которая перешла к нему от покойного грума и была заметно тесна; и, однако, когда он поднял с земли волшебное колечко (это было оно!) и понес его госпоже, он показался ей чуть ли не купидоном. Он отдал ей колечко; оно было простенькое и маленькое, такое маленькое, что не лезло ни на один из подагрических пальцев графини, и она спрятала его в карман.
- Ах, сударыня! - вскричал паж, не сводя с нее глаз. - Как вы нынче прекрасны!
"И ты тоже, Джеки", - чуть было не сказала она, да взглянула вниз и увидела, что никакой перед ней не красавец, а всего-навсего рыжеволосый коротышка Джеки, такой же, как давеча утром.
Если б нас короны ждали,
Нас бы с музыкой встречали.
Как бы там ни было, а похвала всегда приятна даме, даже из уст самого что ни на есть уродливого мужчины или мальчика, и Спускунет приказала пажу подхватить ее шлейф и двинулась дальше в отличном расположении духа. Стража приветствовала ее с особым рвением. А когда она проходила через караульную, капитан Атаккуй сказал ей:
- Вы сегодня ангельски хороши, дражайшая сударыня!
Так, не скупясь на кивки и улыбки, Спускунет вошла в тронную залу и заняла место позади своих августейших господ, ожидавших наследного принца Понтии. У ног родителей сидела принцесса Анжелика, а за троном его величества стоял глядевший зверем Перекориль.
Но вот появился наследный принц Понтии в сопутствии своего лорд-камергера, барона Фокус-Покус; за ними следовал паж-арапчонок, он нес на подушке невиданной красоты венец. Принц был в дорожном платье, и волосы его были несколько неприбраны.
- Я проделал с утра триста миль, - объявил он, - так мне не терпелось узреть ее... то бишь монаршую семью и двор Пафлагонии. Я не хотел терять ни минуты и сразу явился пред ваши светлые очи.
Стоявший за троном Перекориль разразился презрительным смехом, но августейшие особы были так взволнованы происходящим, что не заметили этой выходки.
- Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, - отвечал монарх. Развороль, стул его высочеству!
- У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, - с любезной улыбкой вставила Анжелика.
Гостя принц наш осмеял:
Он кузину ревновал.
- Вы не видели других моих платьев! - отозвался принц. - Я бы их надел, да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся Перекориль.
- Я, - отвечал он. - Вы же только что сказали, будто не хотели терять времени на переодевание - так вы спешили увидеть принцессу. А теперь оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.
- Да кто вы такой? - спросил принц Обалду вне себя от гнева.
- Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный наследник! - надменно отвечал Перекориль.
- Хм! - пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.
Впрочем, его величество овладел собой и произнес:
- Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы! Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!
Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду, что у того на глазах выступили слезы.
Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.
- Где моя роза?! Роза! - вопил Обалду.
Камергер кинулся поднимать цветок и подал его принцу, который засунул его за вырез жилета. Тут всех охватило сомнение: чему они, собственно, смеялись? Ничего-то в нем нет смешного! Чуточку толстоват, приземист, рыж, а в общем, для принца не так уж плох.
И вот все уселись и повели беседу: августейшие особы друг с другом, приезжие сановники - с местными; Перекориль же за троном увлеченно болтал со Спускунет. Он так нежно на нее поглядывал, что сердце ее затрепетало.
- Ах, милый принц, - сказала она, - как могли вы столь дерзко разговаривать в присутствии их величеств! Право, я едва не упала в обморок!
- Я бы поймал вас в объятья, - заявил Перекориль, бросая на нее восхищенный взгляд.
- Отчего вы так жестоки с нашим гостем, милый принц? - спросила Спускунет.
- Я его ненавижу, - отвечал Перекориль.
- Вы ревнуете, вы ведь все еще любите бедную Анжелику! - воскликнула Спускунет, поднося к глазам носовой платок.
- Любил, но больше не люблю! - вскричал принц. - Я ее презираю! Будь она наследницей двадцати тысяч тронов, я бы все равно презирал ее и смеялся над ней. Но к чему говорить о тронах! Я своего лишился. Я слишком слаб, чтобы воевать за него, я одинок, у меня нет друзей.
- Ах, не говорите этого, ваше высочество! - сказала Спускунет.
- К тому же, - продолжал он, - мне так хорошо здесь за троном, что я не променял бы своего места ни на какой трон на свете!
- О чем это вы там болтаете? - осведомилась королева, женщина не злая, хотя и не слишком обремененная мудростью. - Пора одеваться к обеду. Перекориль, проводи принца Обалду в отведенную ему комнату. Если ваш гардероб еще не прибыл, ваше высочество, мы будем счастливы видеть вас и в этом платье.
Все сидели за столом
И поссорились потом.
Но когда принц Обалду поднялся к себе в спальню, его багаж был там и уже распакован; а затем явился парикмахер и, к полному его удовольствию, подстриг его и завил; когда же колокольчик пригласил всех к столу, августейшим хозяевам пришлось дожидаться гостя всего лишь каких-нибудь полчаса, и тем временем король, не любивший никого ждать, стал мрачнее тучи.
Что же касается Перекориля, то он пока что не отходил от графини Спускунет, стоял рядом с ней в оконной нише и говорил ей разные комплименты.
Наконец дворецкий возвестил появление наследника Понтии, и все высокое общество направилось в обеденную залу. То было весьма избранное общество только король с королевой, принцесса (ее вел к столу Обалду), два принца, графиня Спускунет, первый министр Развороль и камергер его высочества Фокус-Покус, Разумеется, обед им подали такой - прямо пальчики оближешь! Пусть мои милые маленькие читатели вспомнят каждый свое любимое кушанье и представят себе его на королевском столе Здесь можно затеять веселую игру, ко время которой каждый из детей назовет свое любимое кушанье..
Принцесса весь обед без умолку болтала с понтийским принцем, а тот ел без меры и удержу и лишь однажды оторвался от тарелки, когда Перекориль, разрезавший гуся, пустил ему в лицо густую струю начинки с луковым соусом. Виновник только рассмеялся при виде того, как Обалду вытирает лицо и манишку надушенным носовым платком. Он и не подумал перед ним извиниться. Когда гость взглядывал на него, он отворачивался. А когда тот сказал: "Позвольте мне выпить с вами, принц!" - Перекориль не удостоил его ответом. Его слух и зрение приковала к себе графиня Спускунет, которая, разумеется, была польщена вниманием Перекориля, - вот ведь тщеславная старуха! Когда принц не говорил ей комплиментов, он издевался над Обалду, да так громко, что Спускунет всякий раз ударяла его веером и говорила:
- Ах вы, насмешник! Ведь он услышит!
- Ну и пусть, - отвечал Перекориль еще громче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12