Пришлось увеличить дистанцию, чтобы не привлечь к себе внимание на пустынной дороге. Часы показывали 18:30.
Мотороллер остановился примерно в ста пятидесяти метрах от виадука над шоссе №202 и с полкилометра от железнодорожной станции Банкалери. Наблюдатели свернули в боковую улочку, метрах в пятистах от виадука, и поставили машину за пустующим домом на перекрестке. Один из преследуемых (трудно было сказать, кто именно) сошел возле киоска по левую сторону шоссе и быстро исчез из поля зрения, а второй проехал еще метров пятьдесят и поставил мотороллер у барака, в который и вошел.
Через полчаса, когда стемнело, Кенет и его помощники выбрались из машины, прошли пешком до киоска, а потом и мимо барака. На скамейке отдыхали несколько человек, по виду – рабочие. Примо спросил, не знают ли они, где тут живет семья Родригес. Один из рабочих показал рукой вдаль – там, кажется. Когда Примо поинтересовался, кто же обитает в бараке, рабочий ответил, что тут живет молодой человек с матерью; у него есть мотороллер.
Кенет решил на этом прекратить розыски и продолжить их в следующий раз.

10. Дом в Сан-Фернандо

На следующий день Кенет встретился с Лобинским и узнал, что сыскные бюро не обнаружили записей о прибытии в Аргентину в 1953 году женщины по фамилии Либель с тремя сыновьями, а информацию о фирме «Фулднер» и компании «Капри» еще не добыли.
После обеда наблюдение за мастерской возобновили, но уже в новом автомобиле (старый мог примелькаться). Кенет вновь увидел на перекрестке молодого блондина на мотороллере черного цвета, но с номерным знаком 118111. Поехали вслед за ним к железнодорожной станции Мартинес. На улице Ладислао Мартинеса блондин остановился перед домом №186, прислонил свой мотороллер к дереву и вошел в здание. На его дверях виднелась табличка зубного врача.
Минут через двадцать парень вышел от врача, и тогда Кенет понял, что они ошиблись: молодой человек совсем не походил на Дито, или Тито. Но с другой стороны, они так и не были уверены, что блондин, прозванный Дито или Тито, – это и есть Дитер Эйхман. И Кенет решил прекратить наблюдение, дабы не тратить напрасно время и не рисковать, а заняться выяснением всех обстоятельств. Но как?
Лучше всего еще раз послать на улицу Чакобуко под разумным предлогом мальчика из отеля, который уже был там, чтобы он поточнее выяснил новый адрес Клементов и раздобыл дополнительные сведения о блондине из мастерской.
Эда Корнфельд снова поехала в нужный отель, расположилась в холле и заказала кофе. Педро сразу же узнал ее и, не скрывая радости, по первому знаку подошел. Эда сделала печальное лицо, помрачнел и Педро. Эда попросила его еще раз отправиться на улицу Чакобуко и попытаться раздобыть адрес Николаса Клемента, объяснив там, что, к сожалению, письмо и подарок не попали в нужные руки, а потому отправительница требует пятьсот пезо обратно – столько стоила зажигалка. Еще Педро должен пойти к блондину в мастерскую и хорошенько запомнить, как он выглядит и каждое его слово.
Педро тут же бросился выполнять поручение. Он вернулся поздно и рассказал, как все было.
В одной из комнат дома №4261 он застал за работой старика, который рассказал ему, что сын Клемента работает в мастерской, и поздоровался с ним как со старым знакомым. Человек узнал мальчика и на этот раз подробно объяснил, как найти бывшего жильца. Сперва надо доехать до станции Сан-Фернандо, оттуда продолжить путь в «коллективе» (то есть микроавтобусе) №203 и попросить шофера остановиться в Авиженде. Когда он выйдет из автобуса, то увидит киоск, где можно спросить, какой из домов тут принадлежит немцу. Но если он не хочет утруждать себя, то достаточно повернуть голову направо, и вот он – на открытом месте – дом с плоской крышей, сложенный из кирпичей и еще не оштукатуренный. Там и живет немец.
Рабочий сказал, что знает адрес точно, потому что выполнял разные работы в этом доме и еще не получил все деньги. Педро спросил о молодом человеке из мастерской, и тут выяснилось, что Дито не родной сын Клемента. Клемент живет с матерью Дито, и она родила ему ребенка, которому сейчас три или четыре года. А еще у Дито есть два брата: один в армии, а второй женат. У блондина нет своего мотороллера, он ездит с соседом.
Рабочий неохотно говорил о Клементах, и мальчик попросил его на всякий случай назвать себя: вдруг понадобится его найти.
– Имя тебе ни к чему, – ответил тот. – Надо будет, приедешь сюда и спросишь, где столяр. Я живу здесь, в этой комнате.
Столяру было лет пятьдесят и разговаривал он с явным иностранным акцентом.
Пока они беседовали, пришел толстый мужчина, тоже лет пятидесяти. «Может это хозяин дома?» – подумал Педро.
Толстяк же, услыхав, о чем речь, сказал:
– Так ведь сын Клемента работает тут поблизости в мастерской. Отчего бы тебе не пойти к нему?
Педро поблагодарил столяра и отправился в мастерскую. Он нашел блондина, и тот со смехом спросил:
– Что тебе надо на этот раз? Ладно, расскажу тебе правду. Я открыл письмо и нашел там поздравление с днем рождения. В тот день был праздник не моего отца, а брата, и я отдал подарок ему.
– Да, но имя и фамилия...
– Николас – так зовут брата, а Клемент – фамилия моего отца.
– Но я-то попал в беду! Я же вам говорил – подарок и письмо мне дал товарищ. А ему их вручила одна сеньора из его отеля. Теперь она жалуется, что подарок не передан по назначению, и требует пятьсот пезо!
– Так писала бы точно, кому вручать! Брат мой не Николас Клемент, а Николас Эйхман.
– Я ничего не знаю. Вы можете дать мне адрес вашего брата?
– Записывай: улица генерала Паза, 3030.
– Спасибо. Но вдруг ей нужен не ваш брат, а ваш отец?
– А его нет на месте. Он сейчас в Тукумане, я не знаю, когда он там закончит свои дела.
Тут подошел мужчина лет тридцати, который, видимо, слышал последнюю часть их беседы, и спросил у Дито:
– Так где, говоришь, твой отец?
– В Тукумане. У него там дела.
Педро был очень огорчен тем, что так подвел Эду, но фамилия блондина и его брата не Клемент, а Эйхман.
Несмотря на это, сеньора щедро оплатила старания мальчика.
Кенет сопоставил факты и новую информацию. Ясно, что старший сына Эйхмана Николас, живет в Буэнос-Айресе под своим настоящим именем, как и сообщал Герман; семья Эйхманов тоже живет в Аргентине, причем по новому адресу: в районе между Сан-Фернандо и Дон-Торквато. А главное, можно не сомневаться, что Рикардо Клемент и Адольф Эйхман – один и тот же человек, муж Веры Эйхман и отец четверых ее детей: троих, которые родились в Германии, и малого, родившегося в Аргентине.
Без сомнения, блондин говорил правду: то, что его отец сейчас находится в Тукумане, соответствовало материалам досье Эйхмана.
Кенет отправил в Израиль очередной отчет. Он писал, что блондин из мастерской – это Дитер Эйхман, что живет он с матерью под своим настоящим именем и что имеется адрес старшего сына Эйхманов – Николаса, который также живет под своим настоящим именем, и что вскоре будет выяснен адрес преступника. Семья, видимо, распространяет слухи, будто Вера Эйхман вышла вторично замуж за Рикардо Клемента, поэтому в мастерской и считали, что Дитер «не совсем» сын Клемента... Сам же разыскиваемый находится в Тукумане, в 1500 километрах от столицы. На основании информации, полученной в сыскном бюро, стало ясно, что Франсиско Шмидт и Эйхман – не одно и то же лицо.
Получив этот отчет из Аргентины, я приказал немедленно прекратить наблюдение за семьями Эйхманов и Либелей в Европе: теперь уже не стоило рисковать. Наверняка, Кенет вскоре увидит Рикардо Клемента. Если окажется, что наши предположения верны и Клемент – это Эйхман, то и впредь будем действовать с величайшей осторожностью, чтобы не спугнуть преступника. Если же выяснится, что мы ошибались, то значит, Эйхмана нет в живых либо он преднамеренно порвал связи со своей женой, опасаясь, как бы она не навела правосудие на его след.
Кенет отправился в Сан-Фернандо и легко нашел домишко, в котором, по словам столяра, жила семья Клемент. Этот одноэтажный дом с дверью из фанеры стоял в отдалении от других, никаких проводов к дому пока не тянулось, стены еще не были оштукатурены, и весь он выглядел убого. Кроме барака и киоска в радиусе более ста метров не виднелось никаких строений.
Проезжая на машине в тридцати метрах от домика, Кенет заметил на крыльце полную женщину лет пятидесяти. Рядом с ней играл маленький ребенок. По-видимому, Вера Эйхман и ее младший сын, решил Кенет.
Он вернулся к домику еще раз и прошел мимо него с тыла, благо не было забора. Вдали слышался лай, но Клементы собаку не держали.
Возле дома стоял кирпичный сарай. Из дома и сарая выбивался слабый свет, как от керосиновых светильников. Из сарая вышел молодой человек и направился в дом, видимо – Дитер.
13 марта Кенет приехал в Сан-Фернандо, на этот раз вместе с Примо. Студент вел машину, а следователь, вооружившись фотоаппаратом «Лейка» с телеобъективом, ждал удобного момента, чтобы сфотографировать дом Клементов. Они поставили машину в сорока метрах от домика, Примо поднял капот и стал копаться в моторе. Кенет сфотографировал дом и Дитера, возившегося в садике.
Назавтра Кенет отправился на главный почтамт на улице Санта-Фе, чтобы полистать телефонную книгу города Тукумана. В книге 1959 года он нашел телефон и адрес компании «Капри», как говорилось в примечаниях – «Компании промышленного планирования и развития».
Итак, все было вроде ясно. Оставалось еще раз проверить себя, добыв нужные сведения в бюро актов гражданского состояния и выяснив, на чье имя записан участок и дом в Сан-Фернандо. Кенет считал, что не стоит искать Эйхмана в Тукумане, не получив новых сведений о фирме «Фулднер» и компании «Капри». Если Клемент – это Эйхман и если он на самом деле уехал в Тукуман, то он непременно вернется домой ко дню двадцатипятилетия своей женитьбы – к 21 марта 1960 года.
16 марта в семь утра Кенет и Лобинский уже были в конторе местного самоуправления Сан-Фернандо. Они попросили разрешения познакомиться с картой участков новой застройки, а потом подали (подписавшись вымышленными именами) заявление с просьбой уточнить, кому принадлежат участки в данном секторе. Кенет сказал чиновнику, ведавшему документацией, что он представляет американскую компанию, заинтересованную в приобретении участков под строительство. Чиновник заверил их, что завтра нужные сведения будут готовы. В девять утра они поехали к домику Клементов и остановились возле сарая, который находился примерно в двадцати метрах от большого строения. Из сарая вышла немолодая женщина, представился удобный случай поговорить. Они спросили, как называется улица, идущая от шоссе, и представились агентами крупной американской компании, которая намерена построить здесь большое предприятие. Женщина ответила, что ее дом продается. Тогда они поинтересовались, кто живет в недоштукатуренном доме. Женщина охотно пояснила, что там живут какие-то немцы, она может позвать хозяйку.
Через несколько минут из дома Клементов вышла черноволосая молодая женщина, выглядевшая истинной аргентинкой. Кенет и Лобинский повторили ей свою версию. Оказалось, что молодая женщина не живет здесь, а приехала к свекрови, но она точно знает – домик не продается. Кенет сфотографировал миникамерой домик и миловидную невестку Клементов. Ей можно было дать не больше двадцати двух лет.
Лобинский спросил у нее, как называется боковая улочка. У них, дескать, уже есть участки в зтом районе, но они не знают, где именно. Адвокат поинтересовался, не может ли она позвать свою свекровь, но та ответила, что «мама» не говорит по-испански.
После этого невестка сама начала задавать вопросы: какую компанию они представляют и что за предприятие они собираются строить? Когда она услышала, что гости разговаривают между собой по-английски, то перешла на этот язык, и Кенет стал опасаться, как бы она не раскрыла обман. Невестка Клементов стала отговаривать их от затеи: в этом районе нет электричества и водопровода, а зимой во время дождей тут разливается целое море, да и старики не будут продавать дом.
После обеда Кенет дважды прошел мимо домика. Жалюзи на окнах не были опущены, но из дома никто не выходил.
Вечером Кенет дал Лобинскому новое задание: узнать с помощью одного из сыскных бюро все возможные сведения о Николасе Эйхмане, адрес которого уже был известен.
17 марта Кенет и Лобинский в шесть утра уже были на месте. Они укрылись в роще, приблизительно в ста пятидесяти метрах от объекта наблюдения. В 7:15 из дома вышел молодой парень и направился к киоску. До 8:25 никто вблизи домика не появился, затем наблюдателям помешал какой-то человек, направившийся к роще.
Тогда Кенет и Лобинский пошли в местное самоуправление. Чиновник разочаровал их: записи о приобретении участка кем-либо в интересующей их местности нет. Дело в том, что никто тут строить не решается: здесь зимой стоит вода, поэтому район считается бросовым. Отважившиеся поселиться строят без разрешения и налоги не платят.
В юридическом отделе муниципалитета ничего нового к этому ответу не добавили.
Посовещавшись, они решили, что только в компании, размечавшей район под строительство, можно найти какие-либо записи о владельцах домов. И неплохо бы заполучить тот сарай, что возле дома. Лобинскому предстояло с помощью частных сыщиков выяснить, нельзя ли с ходу купить сарайчик, в котором жила толстуха. Вероятно, им удастся купить сарай без труда и недорого. Из него будет удобно вести наблюдения, да и никто не помешает в момент захвата Эйхмана.
18 марта Кенет купил бинокль ночного видения и перед обедом в очередной раз проехал мимо домика Клементов. Удалось разглядеть маленького мальчика, которому могло быть лет пять, не больше, и хозяйку, но со спины. Была она полная, черноволосая, среднего роста в дешевом ситцевом платье.
После обеда Кенет встретился с Лобинским в кафе. Судя по улыбке и нетерпению адвоката, он добыл важные новости. Оказывается, бросовая земля действительно принадлежала некой фирме, и Лобинский получил подробную справку об участке номер четырнадцать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32