Нет запрещения открывать частную школу, но трудно было пойти на риск необеспеченного существования, когда можно было получить верный кусок хлеба. Антонин Пий установил число учителей, которые город мог содержать на свои средства: для большого города нормой было пять риторов и пять грамматиков, для города средней величины – четыре ритора и четыре грамматика, для маленького – три ритора и три грамматика; эти люди, по его указу, освобождались от воинской повинности, от участия в посольствах от городов (члены такого посольства денег не получали), от обременительных жреческих должностей, от постоя. Город выбирал себе учителей, устраивая среди них своего рода конкурс: декурионы, конечно, советовались с людьми понимающими. Миланские магистраты обратились с просьбой выбрать им хорошего учителя к Симмаху; он прислал им Августина (confes. iv. 13), но «утверждали в должности» именно они; только тогда учитель получал место, decreto ordinis prolatus. Юлиан, желавший во что бы то ни стало вырвать школьное преподавание из рук христиан, законом 362 г. объявил, что учителя, избранного городским советом, утверждать будет он, «дабы его одобрение прибавляло еще чести избраннику города» (cod. theod. xiii. 3. 5). Закон этот оставался в силе до Юстиниана.
Учащиеся также оказались под контролем власти. В 370 г. был издан эдикт, по которому молодежь, учившаяся в Риме, ставилась под строгий надзор и контроль: юноша, прибыв в Рим, должен предъявить магистрату, ведающему учетом населения (magister census), документ, подписанный наместником провинции, откуда он прибыл; в этом документе обозначались место его рождения, возраст и образование, которое он получил; он должен сообщить, какие занятия будет посещать и где будет жить. Полиция наблюдает за ним и старается выведать, каков его образ жизни, не вошел ли он в состав какой-нибудь недозволенной коллегии, прилежно ли он посещает школу, не бывает ли часто в театре и цирке, не поздно ли возвращается домой. Если он ведет себя плохо, его могут публично высечь и отослать домой. В Риме ему вообще разрешено оставаться только до 20 лет; затем он должен возвратиться на родину, а если он задержится, префект города должен его просто выслать.
К главе девятой

.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ЖЕНЩИНЫ

Мы говорили уже, что братья и сестры росли вместе, и эта совместная жизнь продолжалась и тогда, когда дети менее состоятельных классов отправлялись (мальчики и девочки вместе) в начальную школу, а в богатых семьях садились вместе за азбуку под руководством одного и того же учителя. Чем дальше, однако, шло время, тем больше расходились пути брата и сестры: мальчик все больше и больше уходит из дому, готовится к общественной и политической жизни; девочка живет дома, около матери, приучается к домашним работам, сидит за прялкой и за ткацким станком – умение прясть и ткать считалось в числе женских добродетелей даже в аристократических кругах начала империи, особенно если семья подчеркнуто благоговела перед обычаями предков, как это делал сам Август, не носивший иной одежды, кроме той, которая была изготовлена руками его сестры, жены, дочери и внучек (Suet. Aug. 73). В состоятельных домах девочка брала уроки у того же грамматика, в школе которого учился ее брат: образование для нее не закрыто. У нас нет данных судить о его объеме у женщин последнего века республики; Саллюстий, говоря о Семпронии, матери Брута, будущего убийцы Цезаря, отмечает ее знание латинской и греческой литературы. Это как будто свидетельствует, что такое знание не было среди ее современниц явлением обычным. Она играла также на струнных инструментах и танцевала «изящнее, чем это нужно порядочной женщине» (Sall. Cat. 25. 2); некоторое знакомство с музыкой входило, следовательно, в программу женского обучения. Трудно установить, конечно, тот уровень образования, переступать который, с точки зрения поклонников старины (а Саллюстий принадлежал к ним), не полагалось порядочной женщине. Отец Сенеки, человек старинного закала, не позволял жене углубляться в научные занятия; он разрешил ей только «прикоснуться к ним, но не погружаться в них» (Sen. ad Helv. 17. 3-4). Постепенно эта «старинная жестокость» выходит из моды; молодая женщина уже в доме мужа продолжает брать уроки у грамматика, т. е. знакомится с литературой, родной и греческой. Цецилий Эпирота, отпущенник Аттика, давал уроки дочери своего патрона, когда она была уже замужем за М. Агриппой. Сенека очень жалел, что отец в свое время не позволил матери как следует изучить философию (ad Helv. 17. 3-4). Он как-то высказался, что «женское неразумное существо» может быть исправлено только «наукой и большим образованием» (de const. sap. 14. 1). Квинтилиан желал, чтобы родители были людьми как можно более образованными, подчеркивая, что он говорит не только об отцах, и тут же вспомнил и Корнелию, мать Гракхов, и дочерей Лелия и Гортенсия (I. 1. 6). В первом веке империи мы встретим ряд женщин, получивших прекрасное образование; прежде всего это женщины императорского дома: сестра Августа, Октавия, покровительница Вергилия; дочь Юлия, «любившая науку и очень образованная» (Macr. sat. II. 5. 2); Агриппина, мать Нерона, оставившая после себя «Записки», которые читал и Тацит (ann. IV. 53), и Плиний Старший, упомянувший ее в числе источников для VII книги своей «Естественной истории». Стоики, учение которых пользовалось в римских аристократических кругах такой популярностью, требуют одинакового образования для мужчин и для женщин; женщины ищут утешения в философии и углубляются в философские трактаты и сочинения по математике; некоторые сами берутся за перо и пробуют свои силы в литературе Марциал говорит о поэтессе Сульпиции (x. 35); ее стихи дошли до нас; она была, вероятно, внучкой знаменитого юриста Сервия Сульпиция Руфа и дочерью Горациева друга. О невесте своего друга, Кания Руфа, Марциал писал, что в ее стихах «нет ничего женского и ничего вульгарного» (vii. 69. 5-6); падчерица Овидия, Перилла, писала стихи (ov. trist. iii. 7).

.
Такое широкое образование ограничивалось, конечно, только высшими кругами. Чем беднее слой общества, тем скромнее образование его женщин, которые только умеют читать, писать и считать. И здесь, впрочем, так же как и в кругах аристократических, не наука и не литература были уделом женщины: сферой ее деятельности, ее настоящим местом в жизни, были дом и семья – муж, дети, хозяйство.
Замуж ее выдают рано, чаще всего между 15 и 18 годами, но иногда даже в тринадцатилетнем возрасте См. статьи: M . Bang . Das gewцhnliche Alter der Mдdchen bei der Verlobung und Verheiratung. В добавлении к IV тому Фридлендера: Darstellungen aus d. Sittengeschichte Roms. Leipzig, 10-е изд., 1921. С. 133–141); M . Durry . Sur le mariage romain. Rйvue international des Droits de l'Antiquitй. 1956. T. III. С 227–243.

, не справляясь о ее выборе. Да и какой выбор может сделать девочка, которая еще никого и ничего не видела и еще самозабвенно играет в куклы?
Браку предшествовал сговор, который от принятой при нем формулы: spondesne? – «обещаешь ли?» (обращение к отцу или опекуну девочки) – и его ответа: spondeo – «обещаю», – получил название sponsalia. В обычае было обручать детей, и поэтому между обручением и свадьбой проходило иногда несколько лет. Обязательства вступить в брак с обручением не соединялось Закон Августа об обязательном браке обходили, устраивая сговор с малолетней девочкой и оттягивая брак на много лет (suet. aug. 34. 2). Август поэтому предписал, что невеста не должна быть моложе 10 лет, а срок между сговором и формальным вступлением в брак не должен превышать двух лет. О законах Августа, имевших целью укрепление семьи, см.: Н . А . Машкин . Принципат Август. М.; Л., 1949. С. 419–423.

; письменное условие, если его и составляли, подписывалось только при совершении брачной церемонии. Сговор был только домашним праздником, на который приглашались друзья и родные, приходившие не столько в качестве свидетелей, сколько простых гостей. Жених одаривал невесту и надевал ей на четвертый палец левой руки кольцо, гладкое, железное, без камней; золотое кольцо вошло в обиход относительно поздно.
Девушка, выходя замуж, переходила из-под власти отца под власть мужа, которая обозначалась специальным термином – manus. Было три формы брака, основанного на manus: confarreatio, «купля», (coemptio) и «совместная жизнь» (usus).
Древнейшим видом брака (в историческое время) была confarreatio – торжественный брак, совершаемый главным жрецом (pontifex maximus) и фламином Юпитера (flamen Dialis) при чтении молитв и жертвоприношении. Жертвами были хлеб из полбяной муки (far – «полба»; отсюда и название – конфарреация) и овца; присутствие десяти свидетелей было обязательно. В древности брак в форме конфарреации разрешался, вероятно, только патрициям; установление его Дионисий Галикарнасский приписывал Ромулу (II. 25. 2). «Ничего не было священнее уз брака, заключенного таким образом», – писал Плиний (XVIII. 10). Эта форма брака все больше исчезала в быту: в 23 г. н.э. нельзя было найти даже трех кандидатов на должность жреца Юпитера, который, по древнему закону, должен был происходить от родителей, сочетавшихся путем конфарреации, и сам находиться в браке, заключенном таким же образом (Tac. ann. IV. 16).
Другой формой брака была coemptio – «купля», фиктивная продажа отцом дочери будущему мужу, совершавшаяся в форме манципации: жених в качестве покупателя в присутствии пяти свидетелей ударял монетой по весам и объявлял девушку, держа ее за руку, своей собственностью. Собственность эта была, однако, иного рода, чем обычно: «купленная» жена не оказывалась на положении купленной рабыни, и «покупка» сопровождалась следующим диалогом: «Мужчина спрашивал, хочет ли женщина стать матерью семейства; она отвечала, что хочет. Также и женщина спрашивала, хочет ли мужчина стать отцом семейства; он отвечал, что хочет. Таким образом женщина переходила под власть мужа; этот брак назывался „браком через куплю“: женщина была матерью семейства и занимала по отношению к мужу место дочери», – т. е. находилась в его власти (Boeth. ad Cic. top. p. 299). Эта форма брака тоже стала исчезать; последний раз мы встречаемся с ней в половине I в. до н.э.
Брак в форме usus имеет основой своей понятие пользования (usucapio): если предмет, хозяин которого неизвестен, находится во владении у такого-то (одушевленный предмет в течение года, неодушевленный в течение двух лет), то он становится собственностью фактического владельца. Женщина, прожившая безотлучно в доме своего фактического мужа один год, признавалась его законной женой, находившейся в его manus. Брак в такой форме редко заключали уже при Цицероне; законами Августа он был формально упразднен.
Кроме этих трех форм брака, существовала еще четвертая, при которой жена не находилась под властью мужа (sine in manum conventione) и оставалась во власти отца или опекуна. Когда, однако, брак sine manu вытеснил все остальные формы, эта опека стала терять свое значение: уже в конце республики опекаемой было достаточно пожаловаться на отлучку своего опекуна, длившуюся хотя бы день, и она выбирала себе другого по собственному желанию; по законам Августа, женщина, имевшая троих детей, освобождалась от всякой опеки; если девушка жаловалась, что опекун не одобряет ее выбора и не хочет выдавать ей приданого, то опекуна «снимали». О пожизненном пребывании женщины под властью отца, мужа, опекуна законодательство говорит в прошедшем времени: «В старину хотели, чтобы женщины и в совершенных годах находились по причине своего легкомыслия [букв. „душевной легкости“] под опекой» (Gai. I. 144); и Цицерон обстоятельно рассказывает, какие обходы этого закона были придуманы «талантливыми юрисконсультами» (pro Mur. 12. 27). Фактически замужняя женщина уже в конце республики пользуется в частной жизни такой же свободой, как и ее муж: распоряжается самостоятельно своим имуществом, может развестись, когда ей захочется.
Брачная церемония складывалась из многих обрядов, смысл которых иногда вовсе ускользает от нас, иногда может быть объяснен путем сопоставления со свадебными обрядами других народов. Верой в счастливые и несчастные дни определялся выбор дня свадьбы: ее нельзя было совершать в календы, ноны, иды и следующие за ними дни, потому что как раз на эти числа падали жестокие поражения, которые пришлось несколько раз потерпеть римскому войску (Ov. fast. 1. 57-61). Неблагоприятны были весь март, посвященный Марсу, богу войны («воевать не пристало супругам», – Ov. fast. III. 393–396), май, на который приходился праздник Лемурий (лемуры – неуспокоенные души усопших, скитающиеся по ночам), и первая половина июня, занятая работами по наведению порядка и чистоты в храме Весты. Дни поминовения умерших, как дни печали и траура, естественно, не подходили для свадьбы, равно как и те дни, когда бывал открыт mundus – отверстие, сообщавшееся, по представлению древних, с подземным миром: 24 августа, 5 сентября и 8 октября.
Когда день свадьбы был назначен, невеста накануне снимала свое девичье платье и вместе с игрушками приносила его в жертву Ларам. Ей повязывали голову красным платком и надевали на нее особую тунику, предназначавшуюся и для дня свадьбы. Называлась эта туника прямой (recta) Она называлась еще regilla. Слово это древние связывали с regina – «царица»; современные языковеды производят его от regere, которое первоначально значило – «ставить прямо», и считают синонимом recta (см.: A . Walde . Lateinisches etymologisches Wцrterbuch. Heidelberg, 1906. С. 526).

и ткали ее особым образом: на ткацком станке старинного образца, работать у которого надо было стоя и работу начинать снизу (Fest. 364; Isid. XIX. 22. 18) Был и другой, более усовершенствованный станок, тоже вертикальный, но за которым сидели и начинали ткать сверху.

. Туника была длинной; ее перехватывал шерстяной (из овечьей шерсти) белый пояс, который завязывался сложным «геракловым узлом» (несколько напоминающим наш «морской узел») «Удивительно, как быстро заживают раны, завязанные Геракловым узлом; очень полезно завязывать таким узлом пояс и в повседневном обиходе» (pl. xxviii. 64).

; узел вообще, а такой трудно развязываемый в особенности был защитой от колдовства и злого глаза; шерстяной пояс брали потому, что «как шерсть, остриженная прядями, плотно соединена между собой, так и муж да составит с женой единое целое» (Fest.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57