в лесу, кажется, нет недостатка в сухом дереве.
— Это, правда, большая неосторожность.
— Я заключаю, что наши соседи белые люди, малоопытные, и, по всей вероятности, это пограничные бродяги.
— Я не понимаю, почему пограничные бродяги придут в горы: здесь им нечем поживиться; они останутся скорее в окрестностях селений.
— Это правда; но, может быть, мы имеем дело с эмигрантами вроде капитана Кильда, то есть продавцами человеческого мяса.
— Это второе предположение мне кажется более вероятным, чем первое; я думаю, что будет недурно, если мы уверимся, правда ли это!
— Да, и чем скорее, тем лучше.
— Это ваше желание, товарищи? — спросил Павлет.
— Без сомнения, — сказал Янсен, — нам важно знать, чему придерживаться относительно наших незнакомцев.
— И для того, чтобы принять необходимые предосторожности и не быть застигнутыми врасплох, — присовокупил Леман, — потому что нам, вероятно, придется иметь дело с врагами.
— Хорошо, — возразил Павлет, — я пойду разведаю, кто они такие; сидите спокойно здесь у огня; раньше чем через час я сообщу вам все новости.
— Во всяком случае, не сдавайтесь только сами.
— О нет, еще нет никакой опасности; до скорого свидания.
— Желаем успеха, — сказали ему его товарищи.
— Благодарю вас, — отвечал он.
И затем вышел из грота.
Охотники расположились на ночь на склоне отлогого уступа горы, который спускался в долину; противоположный спуск был круче, и за ним-то, вероятно, расположились незнакомцы, соседство которых так беспокоило охотников.
Храбрый Павлет, покинув грот, долго осматривался, чтобы увериться в направлении, по которому он видел огонь, потом, подумав с минуту, как будто составлял в голове какой-нибудь план, он повесил ружье на плечо, подошел к ближайшему дереву и стал лезть на него с ловкостью и легкостью обезьяны.
Достигнув главной ветви этого дерева, охотник поколебался с минуту, потом придвинул к себе ветку соседнего дерева и перескочил на него; короче сказать, он стал перепрыгивать с дерева на дерево с такою уверенностью в движениях, верностью и ловкостью, которые бы сделали честь любому гимнасту по профессии.
Этот странный способ перемещения, усвоенный охотниками, имеет двойную выгоду; таким образом можно было достичь известного места гораздо быстрее, чем пробираясь через чащу и хворост, и при этом не оставить никаких следов своего прохождения; этот род путешествия, употребляемый часто в девственных лесах краснокожими и охотниками, получил характерное название: воздушный след.
При некоторых обстоятельствах кочевые жители степей совершают таким образом переходы часто в несколько миль, ни разу не касаясь ногою земли.
Павлету было достаточно нескольких минут, чтобы перейти гору и очутиться не только на границе долины, но около самого убежища незнакомцев.
Прибыв сюда, охотник спрятался на самом густом дереве, которое служило ему импровизированной обсерваторией, и стал озираться вокруг.
Перед ним, действительно, расстилался лагерь белых людей — его долгая опытность не обманула его; но только этот лагерь был гораздо значительнее, и число собравшихся в нем людей было гораздо более, чем он сначала предполагал.
Разложен был не один огонь, а десять; около каждого из них охотники или лежали и предавались сну, или сидели на корточках, куря и разговаривая между собой.
Увидев их многочисленность, Павлет понял, что если они оставили после себя следы, то это произошло не от неведения индейских привычек, а от пренебрежения к предосторожности, которая казалась ребяческой при той силе, какой они располагали.
Достойный охотник еще более утвердился в этой мысли, когда между людьми, сгруппировавшимися около огней, он встретил несколько знакомых лиц. По числу путешественников этих было около восьмидесяти.
Павлет не заметил ни одной женщины.
Это не были, следовательно, торговцы невольниками. С ними не было ни повозок, ни животных.
Это не были тем более странствующие купцы.
Десять тюков средней величины, очень заботливо связанные, были сложены в кучу около хижины из ветвей, единственного жилища, бывшего в лагере.
Лошади путешественников, между которыми виднелись шесть мулов, были привязаны к колышкам и поглощали с жадностью их запасную пищу.
Перед огнем, горящим в небольшом расстоянии от хижины, два человека разговаривали между собой, куря тонкие сигары из соломы маиса.
— Это мексиканцы, — прошептал охотник, — каким чертовым ремеслом занимаются они и зачем попали сюда?
Он стал внимательнее разглядывать обоих индивидуумов.
Первый, хоть очень молодой на вид, был лет шестидесяти, его волосы были седые, его черты выражали доброту и откровенность; в настоящую минуту он казался озабоченным.
Другой был молодой человек высокого роста, с нежными и выразительными чертами лица; его добрая и мечтательная физиономия, может быть, слишком красивая для мужчины, поражала неизъяснимым выражением силы воли, энергии; у него были голубые глаза и длинные белокурые волосы, ниспадающие шелковистыми локонами на плечи; тонкие усы, едва пробиваясь, образовали темную полоску над верхней губой; ему было не более двадцати лет.
На нем был надет вполне удобный живописный костюм лесных охотников; все в его манерах обнаруживало человека расы и носило отпечаток знатности, без смеси надменности.
На его гордом лице, но вместе с тем симпатичном, было тоже заметно облако мечтательной задумчивости.
— Эти люди, как кажется, не охотники за бизонами, не разбойники лугов, но и не купцы, — прошептал про себя охотник после тщательного осмотра. — Кто же они такие? Я должен это знать. Они меня не убьют, надеюсь, — прибавил он, смеясь, — не дав мне времени объясниться. Вперед! Нужно решиться на это предприятие; кто знает, может, я попаду в более знакомое общество, чем предполагаю.
Эти размышления были сделаны с быстротою человека, привыкшего решаться немедля; охотник, заметив точно положение часовых, стоящих на некотором расстоянии друг от друга, вокруг прогалины, сполз вниз с дерева и направился твердым шагом к лагерю, не стараясь заглушить шум своих шагов.
Едва охотник сделал шагов десять, как услыхал шум, который его привычное ухо не могло не распознать.
Это был звук взводимого курка.
— Эй! — закричал он, — без подобных шуток, прошу вас; не спускайте, я ваш друг.
— Друг или враг, остановись, если не хочешь, чтоб я всадил тебе в грудь пулю, — отвечал грубый голос угрожающим тоном.
— Пусть будет так, вы меня скоро узнаете. — «Странно, — прибавил он про себя, — это голос, который я слышал где-то».
Послышался шум в кустах, хворост раздвинулся, и показались два человека, держа перед собою ружья и положив палец на спуск.
— Кто вы такой? И что нужно вам? — спросил человек, говоривший прежде.
— Черт меня побери, если это не голос старого товарища Тома Трика! — произнес охотник, не отвечая на вопрос, предложенный ему.
— Да, я Том Трик, что ж из этого? — сказал тот же голос недовольным тоном.
— Такой же всегда любезный и ласковый, мой дорогой друг, — сказал охотник, смеясь. — Как ты меня не узнаешь, старый медведь?
— Да накажет меня Бог, если это не Павлет, — вскричал Том Трик с большим удивлением.
— Однако это хорошо, тебе нужно было много времени, чтобы меня узнать.
— Что ты делаешь здесь? — спросил Том Трик, спустив курок и опуская ружье, — движение, которому последовал и его молчаливый товарищ.
— Я пришел повидаться с тобой, — отвечал он, смеясь.
— А! — воскликнул тот с недоверием.
— Да, сейчас, сидя на дереве, чтобы лучше обозреть лагерь, я узнал тебя и, признаюсь, не мог отказаться от желания пожать тебе руку.
— Это очень любезно с твоей стороны, — отвечал Том Трик, насмехаясь, — пойдем сюда, может быть, наш капитан пожелает тоже поговорить с тобою.
— Сколько ему угодно; я очень рад.
И они пошли, не вступая более в разговор.
Через пять минут они входили в лагерь.
Новость о прибытии незнакомого охотника распространилась повсюду.
Все были на ногах, оглядывали с любопытством новоприбывшего, который с беззаботностью приближался между двумя людьми, служащими ему телохранителями.
Многие из охотников узнали Павлета и радушно приветствовали его.
Этот с радостью отвечал на их любезности, жал всем руки, так что в сопровождении значительной свиты он был введен к капитану.
Как и предполагал Павлет, капитаном этого многочисленного отряда был старик, который, как это заметил охотник со своего насеста, сидел перед огнем невдалеке от хижины и разговаривал с молодым человеком высокого роста и с гордой осанкой.
Увидев приближающихся охотников, ведущих с собою незнакомца, он прервал разговор и, обратившись к подходящим, спросил:
— Что случилось такое, мои дети? Кто этот незнакомец, которого вы привели ко мне и который, кажется, знаком с большинством из вас?
— Совершенно верно, капитан, — ответил Том Трик, — мы знаем его очень хорошо.
— Кто не знает Павлета, охотника за бизонами, — сказал другой.
— Да, да, — вскричали несколько голосов сразу, — это Павлет, наш товарищ!
— Хорошо, так он не враг нам? — сказал старик, улыбаясь.
— Относительно этого нечего опасаться; я клянусь в этом! — возразил Том Трик.
— Так зачем же привели его ко мне как пленника?
— Потому что, капитан, приказ остается приказом; я знаю только это; он хотел войти в лагерь, я его остановил, хотя мы с ним друзья; я поступил бы точно так же, если бы это был мой брат.
— Вы поступили хорошо, Том Трик, — отвечал капитан и, обратившись к охотнику, который до сих пор не мог вставить ни одного слова, спросил его: — Вы пытались проникнуть в наш лагерь?
— Да, капитан, — ответил охотник с почтительным поклоном, — но Том Трик сказал вам, что я хотел это сделать открыто, не прячась, как честный человек, который просит гостеприимства, а не как шпион, который умышляет измену.
— Это правда, — произнес Том Трик, — Павлет не может быть изменником, это известно, не правда ли, господа?
— Павлет храбрый охотник, мы отвечаем за него, — сказали присутствующие в один голос.
— Довольно, дети мои, — сказал улыбаясь, капитан, — отправляйтесь по своим местам; что касается вас, охотник, вы получите гостеприимство, которого искали; садитесь здесь, около меня, я хочу поговорить с вами.
— Я к вашим услугам, капитан, я для этого и пришел.
По приказанию капитана охотники удалились, пожав дружески руку Павлета.
Этот же уселся на черепе бизона, напротив капитана.
— У вас много друзей между ними, — сказал, улыбаясь, старик.
— Тут нет ничего удивительного, сеньор, — отвечал Павлет добродушно, выбивая свою трубку, — вот уже пятнадцать лет, что я охочусь в степи, они знают меня почти все.
— Это справедливо; но каким образом случилось, что вы очутились один в лесу в этот час ночи и что вы, старый охотник за бизонами, принуждены просить гостеприимства в моем лагере?
— Хорошо, я вижу, сеньор, что вы хотите знать мою историю.
— Да, разве вы находите неудобным мне ее рассказать?
— Я? Почему это? Менее всего на свете; мне нечего скрывать, благодаря Бога.
— Тогда, если вы не очень устали, выпив стакан рому в честь вашего прибытия, вы объясните нам повод вашего присутствия здесь.
— Я скажу вам все, что вы пожелаете, капитан, что касается стакана рому, хотя я и не страстный до него охотник, я приму его от вас с удовольствием ввиду того, что очень холодно.
— Итак, в добрый час, вот это хорошо сказано, — возразил весело капитан, — я думаю, что мы сойдемся.
— Я также уверен в этом, сеньор, — сказал Павлет тоном хорошего расположения духа.
Капитан позвал слугу, сидящего около хижины, отдал ему нужные приказания, которые были тотчас же исполнены.
— За ваше здоровье, любезный охотник, — сказал старик, чокаясь стаканом с охотником и молодым человеком.
— За ваше также, капитан, — ответил Павлет. И он выпил залпом свой стакан. — Вот это хорошо, — сказал он, подавая стакан слуге, — говоря без лжи, я нуждался в этом. — Он зажег свою трубку. — Вы хотите знать, как я попал к вам, сеньор? — спросил он через минуту.
— Да, если вы не имеете ничего против этого.
— Менее всего на свете, капитан; вот все дело в двух словах: прежде всего, сеньор, вы должны знать, что многие из моих товарищей и я собрались в Скалистых горах, в окрестностях реки Ветра, чтобы совершить очень трудный переход. Это путешествие продолжается уже несколько месяцев; несколько дней тому назад нам удалось спасти одну молодую девушку, которую увели индейцы Красной реки, не знаю, с какой целью, и которую ее жених, дон Пабло Гидальго, просил нашего начальника освободить, что и было сделано; когда донна Долорес была возвращена своему жениху, очень богатому мексиканцу, наш начальник сказал обоим молодым людям: это еще не все, что вы счастливы, но вам нечего более делать здесь, возвратитесь лучше к себе в Соединенные Штаты сейчас же, не медля; так как, вероятно, у вас нет с собой денег ввиду того, что деньги не нужны в пустыне, разве для того чтобы из-за них убивать друг друга, то вот вам заемное письмо к банкиру в Форт-Снеллинге, куда я постараюсь препроводить вас, вашу невесту и ваших слуг в сопровождении трех моих товарищей, что касается денег, которые вам предлагаю, вы мне их отдадите когда-нибудь при свидании. Итак, мне поручили проводить с двумя моими товарищами этих добрых молодых людей до Форт-Снеллинга, откуда они отправились в карете до парохода, идущего по Миссисипи Исполнив поручение, мои товарищи и я отправились в обратный путь, чтобы присоединиться как можно скорее к нашему начальнику, который в настоящую минуту сильно нуждается в нашей помощи.
— А кто ваш начальник, мой друг? Можете вы сказать мне?
— Почему же нет, сеньор, это один из самых славных охотников в степи, любимый и уважаемый всем светом; белые и краснокожие высоко его почитают, но для каждой вещи будет свое время, позвольте мне кончить.
— Это справедливо, — продолжайте.
— Вот уже три дня, как мы в дороге; перейдя страну Высоких трав, мы сегодня вступили в горы; не правда ли, мы не потеряли даром времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25