– Тебе не надо было этого делать, – прошептал он.
– Разве тебе не понравилось?
– Ты же знаешь, что мне это очень понравилось, но ты могла причинить себе боль.
– О нет, мне было слишком хорошо, – прошептала она, нежно целуя его в губы. – Ну раз уж на то пошло, тебе тоже не надо было делать то, что ты сделал.
– Ты имеешь в виду мои пальцы там?.. Она слегка покраснела.
– От этого прикосновения я и вовсе обезумела…
– И это было так чудесно. – Он любовался ее лицом, будто видел его в первый раз. – Санни, ты очень красива.
– Спасибо.
– Я говорю совершенно серьезно. Ты красива не только лицом и телом, хотя, видит Бог, твоя красота сводит меня с ума. – Он нежно провел пальцем по контуру ее подбородка. – Но ты красива и душой. Я восхищен твоей человеческой сутью, твоей личностью…
Ее глаза внезапно наполнились слезами.
– Это правда?
– Истинная правда, – прошептал он. – Почему ты плачешь?
– Нет, это я так…
– В этой постели нет места слезам. Лучше займемся чем-нибудь более интересным.
Он был горазд на выдумки, счастливый мужчина рядом со счастливой женщиной.
Глава 10
Санни проснулась первой. Было тихое воскресное утро. Блаженно улыбаясь, Санни потянулась всем телом.
На полу лежали полосы солнечного света, за окнами весело щебетали птицы. Если бы не спавший в ее постели мужчина, Санни могла бы подумать, что это прекрасное утро всего лишь продолжение ее удивительных ночных грез.
Тай еще крепко спал, дыша ровно и глубоко. Санни лежала рядом с ним, с удовольствием вслушиваясь в его дыхание. От большого, сильного тела Тая волнами исходило сонное тепло. Вчера они заснули, прижавшись друг к другу как котята. Ее голова покоилась на его груди, а его пальцы замерли в ее густых золотистых волосах.
Отныне она всегда будет вспоминать об этом удивительном ощущении полного слияния, нерасторжимого единства – всякий раз, просыпаясь в постели без Тая.
Однако сама мысль о жизни без Тая показалась ей совершенно невыносимой.
Три года назад, уезжая в Новый Орлеан, она думала, что умрет от горя, от разбитой вдребезги любви. Теперь она понимала, что в ней говорила лишь уязвленная гордость. Настоящим горем было бы потерять Тая.
Она любила его.
И сердилась на него за это. Он заставил ее влюбиться.
Осторожно высвободившись из его объятий, она улыбнулась. Тай дышал ртом, губы его были чуть приоткрыты. У нее сладко оборвалось сердце при одном только воспоминании о том, какое наслаждение могли дать ей эти губы.
А может, она испытывает к нему пусть и очень сильное, но лишь физическое влечение?
Она знала ответ еще до того, как сам вопрос окончательно оформился у нее в голове. Нет, это было не так. Ей нравились его чувство юмора, его честность и доброта.
Он умел тонко чувствовать другого человека. Вчера, прежде чем стать ее любовником, он вел себя как мудрый старший брат, потому что интуитивно понял, что именно в этом она нуждалась в тот момент, когда все ее существо переполняли боль и стыд. Она по достоинству оценила и то, что он не высмеивал ее планов насчет собственного бизнеса. Скорее, даже наоборот, пытался помочь советами, хотя и не читал мораль.
Она, безусловно, восхищалась тем, что он нашел в себе силы подняться на ноги после того, как его жизнь оказалась разбитой в пух и прах. Столкнувшись с коррупцией среди своего начальства, он не стал прятать голову в песок, хотя так поступить было легче всего. Потеряв единственного друга, он в одиночку вел борьбу с изощренным врагом и победил его. Несомненно, он был человеком с высокими моральными принципами. Не стремился перекладывать свою вину на чужие плечи и сам платил за свои ошибки. У нее не было никаких сомнений в том, что он, как никто другой, заслуживал настоящей любви.
Дон Дженкинс не шел ни в какое, даже приблизительное сравнение с Таем Бьюмонтом.
Санни знала, что если останется в постели рядом с ним, то очень скоро не выдержит соблазна и начнет его ласкать. А это, как показал вчерашний сладкий опыт, неизбежно приведет к новой вспышке страсти. Нет, сейчас не время. Ей нужно обдумать и оценить случившееся между ними.
Стараясь не разбудить Тая, она выскользнула из постели и на цыпочках подошла к туалетному столику. Быстро и бесшумно одевшись в шорты и свободную майку, она вышла из спальни. Тай не проснулся.
Очутившись в залитой солнечным светом гостиной, Санни крепко обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать переполнявшее ее ощущение счастья. Она влюбилась! Впервые за последние три одиноких, пустых года она почувствовала себя живой!
Но что же теперь делать с этой вновь обретенной любовью? Упаковать ее вместе с вещами в чемодан и увезти в Новый Орлеан? Наступило воскресенье, последний день ее официального пребывания в Латам-Грине.
Всю неделю она ждала этого дня, но теперь ей уже не хотелось уезжать… Может, стоит остаться еще на недельку-другую, чтобы проверить свои чувства к Таю? Конечно, стоит. И все же она так долго твердила о том, что в воскресенье уедет из Латам-Грина, что теперь не сразу могла свыкнуться с идеей отложить отъезд. К тому же гордость не позволяла ей первой заикнуться о своей любви.
Погруженная в размышления, она вышла на крыльцо. Как сказать ему, что она остается в Латам-Грине еще на неделю, не признаваясь при этом в истинной причине? Может, сказать, что родители просили сделать мелкий ремонт дома? Или…
На второй ступеньке стоял ящик с виски «Дикая индейка»!
Хотя утро выдалось теплым, Санни вся похолодела при виде этого ящика. Она уставилась на бутылки, словно это было самое отвратительное зрелище, какое ей только приходилось видеть.
Негодяй! Мерзавец!
В какой-то момент она уверилась, что никакого пари между Таем и Джорджем Хендерсоном никогда не существовало, что все это было лишь хитроумной выдумкой, с помощью которой Тай старался заманить ее в свои сети.
Теперь, когда выяснилось, что пари действительно существовало и что оба мужчины отнеслись к нему абсолютно серьезно, Санни испытала почти такое же потрясение, как в то утро, когда застала жениха в постели подруги.
Но когда же Тай успел сообщить о победе? Когда уходил, чтобы поставить на место выломанную им же самим входную дверь? Значит, пока она нежилась в постели после бурного оргазма, ожидая продолжения любовных ласк, он звонил Джорджу, чтобы сообщить, что тот проиграл пари?
Душа разрывалась от боли, но Санни упрямо сдерживала слезы обиды и унижения, готовые хлынуть из глаз. Вернувшись в дом, она пошла на кухню и стала с грохотом выдвигать ящики буфета и переворачивать содержимое всех полок, но никак не могла найти то, что искала.
Отыскав наконец отвертку, она вернулась на крыльцо и склонилась над ящиком с бутылками. Ловко орудуя отверткой, вскрыла его и…
Брошенная в стену бутылка виски разлетелась вдребезги со страшным грохотом, подобно пороховому взрыву расколовшим блаженную тишину воскресного утра. Осколки стекла веером брызнули во все стороны. Воздух пропитался острым запахом хорошего виски.
Проклиная собственную наивность, Санни одну за другой разбила еще три бутылки. Ее снова обманули! Расправившись с четырьмя бутылками виски, она остановилась, чтобы передохнуть. Ее душили слезы ярости.
– Хорошенькое начало совместной жизни! Ты что, собираешься таким образом будить меня каждое утро?
Услышав за спиной его голос, Санни резко повернулась. На крыльце стоял, небрежно прислонившись к дверному косяку, Тай. На нем были только плавки, да и те спустились слишком низко. Копна непричесанных после сна волос выглядела очень сексуально, напоминая о бурной ночи. Небритый подбородок чуть отливал синевой.
– И ты еще смеешь являться мне на глаза? – прорычала она.
– В каком смысле?
Широким, почти театральным жестом она показала на опустевший наполовину ящик виски.
– Неужели это и есть цена нашей ночи? Неужели это все, что она для тебя значит?
Нахмурившись еще больше, он укоризненно покачал головой и сказал:
– Пойду сварю себе кофе.
И исчез в доме.
Ее всю заколотило от бешенства. Как он посмел повернуться к ней спиной, когда она только начала говорить ему, что о нем думает?! Вихрем ворвавшись в кухню, она увидела, как Тай с невозмутимым спокойствием отмерял и засыпал молотый кофе в металлический кофейник. Пока она переводила дыхание, он залил в кофейник воду и, чиркнув спичкой, зажег газ. Убедившись, что огонь достаточно сильный, он поставил на него кофейник и только тогда вопросительно взглянул на разгневанную Санни.
– Вон из моего дома! – выпалила она, задыхаясь от бешенства.
– Санни, – подавив тяжелый вздох, начал он. – Позволь преподать тебе урок этикета. Мужчина, который дал тебе семь оргазмов – или их было восемь?., ты такая страстная женщина, что я потерял счет, – короче, он заслуживает хотя бы утренней чашки кофе.
– Ты просто отвратителен!
– А вчера тебе так не казалось, – парировал он. – Кстати, хочу со всей серьезностью заявить, что наших отношений это злосчастное пари с Джорджем совершенно не касается.
– Разве не из-за желания выиграть пари ты спал со мной?
– Нет.
– Тогда как ты объяснишь появление на крыльце этого ящика?
– Никак. Понятия не имею, откуда Джордж узнал о том, что я провел ночь в твоем доме. Может, он видел, как я помчался на джипе вслед за тобой, и сделал соответствующие выводы?
– А может, ты сам, желая поскорее похвастаться победой, улучил момент и позвонил ему?
Тай молча смотрел на нее несколько секунд, потом повернулся к плите, на которой закипал кофейник. Когда кофе был готов, он налил себе полную чашку и, сделав несколько глотков, снова взглянул на Санни.
– Я ему не звонил, – коротко сказал он.
– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
– Ну ты же всю ночь сжимала меня в своих объятиях, а без того, что ты почти все время держала в руках… или во рту… я уйти не мог, это точно.
Она вспыхнула от смущения и, опустив глаза, пробормотала что-то нечленораздельное. Чувствуя, что теряет под ногами почву, она и хотела ему верить, и не могла.
– Ну как бы там ни было, ты выиграл пари. Неделя, которую я собиралась провести в Латам-Грине, подошла к концу, и как только мой гость, – она сделала ударение на слове «гость», – допьет заслуженный им кофе, я отправлюсь восвояси.
– В Новый Орлеан?
– Куда же еще?
– Зачем тебе туда возвращаться?
– Что ты хочешь этим сказать? – моментально вспылила она.
– Ты возвращаешься к любовникам, которых на самом деле не существует?
Не зная, что ответить, Санни предпочла просто проигнорировать его вопрос.
– Я возвращаюсь к своей профессиональной карьере, – нашлась наконец она.
– Заниматься бизнесом ты можешь и здесь, для этого вовсе не обязательно возвращаться в Новый Орлеан.
Тай отставил в сторону пустую чашку.
– Ты вернешься к своей независимости и… одиночеству. Ты лишаешь себя того, что тебе дорого, только потому, что у тебя не хватает смелости остаться и посмотреть правде в глаза. Именно так поступила ты и тогда, три года назад, когда сбежала от жениха.
– Какой правде в глаза я должна была смотреть? Той, что мой жених изменил мне с моей лучшей подругой?
– Нет, ты побоялась признаться себе, что с самого начала сделала не правильный выбор. Тебе не хотелось, чтобы все узнали о твоей ошибке.
– После того что произошло, у меня не было иного выхода, кроме как уехать в другой город.
– Не правда, выбор был! – воскликнул он. – Ты могла остаться и выйти замуж за Дженкинса, ты могла предать огласке его измену с Гретхен, вместо того чтобы брать вину на себя!
– Я слишком любила его! – крикнула Санни, понимая, что говорит не правду и что Тай тоже это понимает. Но ей хотелось спровоцировать его на признание в любви.
Не получилось.
– Какой вздор, Санни! – неожиданно мягко произнес он. – Это такое же вранье, как и то, что твоим родителям пришлось уехать в Джэксон из-за несмываемого позора после твоего бегства из-под венца.
– Да что ты об этом знаешь?!
– Я разговаривал с Фрэнни. Она сказала, что твой отец получил потрясающую работу в Джэксоне. Их отъезд не имел ровно никакого отношения к тому, что произошло тогда в церкви. Тебе просто надо было оправдать свое бегство из Латам-Грина. Именно для этого ты создала себе имидж независимой, деловой женщины, у которой целая куча любовников и абсолютно наплевательское отношение к будущему. Со временем ты и сама поверила в созданный тобою же образ женщины, которой на самом деле не существует, и мы оба это знаем. Тебе вовсе не по душе такая жизнь. Уезжая из Латам-Грина, ты ехала не куда-то, а убегала от чего-то. Сегодня ты снова хочешь повторить это бегство в никуда.
Возмутившись, Санни резко выпалила:
– Иди ты к черту со своей доморощенной психологией, шериф Бьюмонт! Как только ты оденешься и уберешься вон из моего дома, я уеду к себе в Новый Орлеан.
– Ладно, – пожал он плечами, – уезжай. Но имей в виду, я поеду вслед за тобой.
– Это еще зачем?
Подойдя к рассерженной Санни вплотную, он тихо сказал:
– Наверное, я совсем спятил, но я хочу тебя. Меня неудержимо влечет к тебе с того самого вечера, когда ты ела клубнику в шоколаде. Этой ночью я окончательно убедился в том, что я в тебе не ошибся, что ты и есть та самая единственная на свете женщина, которая мне нужна.
– Надеюсь, тебе понравилось заниматься со мной любовью, но больше этого не будет.
– Ничего подобного! – улыбнулся он. – Если ты сегодня снова сбежишь, я поеду вслед за тобой и обязательно найду, где бы ты ни пряталась. Помнишь, что я говорил насчет твоего Дженкинса? Я говорил, что он дурак, потому что позволил тебе сбежать из церкви. Ну так вот, я ведь не Дженкинс и ни за что не отпущу тебя. Я буду всюду следовать за тобой по пятам, пока ты не вернешься в мою жизнь, в мой дом, в мою постель навсегда.
От этих слов Санни на мгновение потеряла дар речи. Тряхнув гривой волос, она наконец вымолвила:
– Ты хочешь сказать, что я должна жить с тобой? Здесь, в Латам-Грине?
– Как правило, супруги живут вместе, хотя и не всегда.
– Супруги? Ты хочешь сказать, что мы поженимся?
– Именно это я и хочу сказать, – самодовольно улыбнулся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21