Я надеялся, что она станет членом нашей семьи. Но, как всегда, Джуниор с заданием не справился.– Не ругай его, Ангус.– Почему, черт возьми? Он мой сын. И я буду ругать его, сколько мне вздумается. – Затем, подавив раздражение, он тяжело вздохнул. – Ладно, какой прок теперь махать кулаками. Неудавшаяся любовь Джуниора еще не самая большая наша беда. Боюсь, нам грозит судебное расследование.Он вышел из комнаты, хлопнув дверью.У бара Джуниор налил себе рюмку чистой водки. Но когда он поднес ее ко рту, Сара-Джо схватила его за руку.– Когда ты наконец поймешь, что ты ничем не хуже Рида? Лучше. Опять отец расстроился из-за тебя. Ну сделай наконец хоть что-нибудь, чтобы он мог тобой гордиться! Джуниор, дорогой, пора тебе уже стать взрослым и начать действовать самому.
Онемевшая Алекс смотрела на Рида, отказываясь верить своим ушам. Он же спокойно тыльной стороной ладони смахнул со стола просыпанный кофе и снова наполнил кофеварку. Когда из нее стал капать кипящий напиток, он повернулся к Алекс.– Что ты смотришь на меня, словно язык проглотила? Разве ты не это ожидала услышать?– Это правда? – прохрипела она. – Ты убил ее?Он отвернулся, постоял так несколько мгновений, глядя в пространство, затем снова повернул голову и глянул ей прямо в глаза.– Нет, Алекс. Я не убивал Седину. Если бы я хотел ее убить, то сделал бы это голыми руками задолго до той ночи. И это было бы убийство при смягчающих вину обстоятельствах. И не стал бы я красть скальпель. И уж, конечно, черт побери, не позволил бы, чтобы вместо меня мотал срок тот несчастный слабоумный.Она шагнула к нему, прижалась к его груди.– Я верю тебе, Рид.– Что ж, это уже немало.Обнимая, он погладил ее по спине. Она уткнулась ему в грудь.Он почувствовал, как желание поднимается в нем, но тут же отстранил ее от себя.– Кофе готов.– Не отталкивай меня, пожалуйста, Рид. Я хочу еще немножко побыть в твоих объятиях.– Я тоже хочу, и не только этого, – он погладил ее по щеке, – но у меня есть подозрение, что наш разговор сильно помешает любовным объятиям.Он налил кофе и поставил кружки на стол.– Почему ты так говоришь? – Она села напротив него.– Потому что ты хочешь узнать, известно ли мне, кто вошел в тот вечер в конюшню?– Ты знаешь?– Нет, не знаю, – он энергично покачал головой. – Клянусь богом, не знаю.– Но тебе известно, что это мог быть либо Джуниор, либо Ангус.Он неопределенно пожал плечами.– Тебе никогда не хотелось узнать, кто из них?– А какая разница? Ответ ошеломил ее.– Для меня есть разница. И для тебя должна быть.– Почему? Ни черта от этого не изменится. Селину не вернешь. И не изменишь ни твоего, ни моего несчастливого детства. И не заставишь твою бабушку полюбить тебя.Заметив выражение ужаса на ее лице, он сказал:– Да, Алеке, я знаю, что именно поэтому ты взяла на себя роль мстительницы за Седину. Мерл Грэм всегда нужен был козел отпущения. Каждый раз, когда Селина чем-нибудь не угождала матери, все шишки доставались мне. «Этот парнишка Ламберт» – по-другому она меня не называла и при этом всегда кривилась.Так что меня совсем не удивляет, что она наложила на тебя эту пожизненную епитимью во искупление вины. Себя она не считала виноватой в судьбе Селины. И ни за что не хотела признать, что Селина, как любой человек на этой грешной земле, делала что ей вздумается и когда вздумается. А ты, единственное невинное в этом проклятом деле существо, оказалась во всем виноватой.Он глубоко вздохнул.– Какой прок от того, что мы узнаем, кто ее убил?– Я должна узнать, Рид, – сказала она, чуть не плача. – Ведь убийца был еще и вором. Он ограбил меня. Будь моя мать жива, она бы меня любила. Знаю, что любила бы.– Ради бога, Алекс, она же совсем не хотела тебя! – закричал он. – Так же как не хотела меня моя мамаша. Но я никаких расследований о ней проводить не стал.– Потому что ты боишься! – заорала она в ответ.– Боюсь?– Боишься, что правда причинит тебе боль., – Я не боюсь, – сказал он. – Мне это безразлично.– А мне, слава богу, нет. Я не такая холодная и бесчувственная, как ты.– Вчера ночью я тебе таким не казался, – усмехнулся он. – А может, ты сохранила девственность потому, что на свиданиях предпочитала работать языком?Алекс отшатнулась, как будто ее ударили. Онемев от обиды, она смотрела на него через стол. Лицо его было замкнутым и враждебным, но ее незащищенность сломила Рида. Он длинно выругался и ткнул себе пальцами в глаза.– Извини. Не понимаю, как такое вырвалось. А все потому, что ты чертовски раздражаешь меня, когда заводишь свою песню. – Он опустил руку. Его зеленые глаза смотрели на нее умоляюще. – Брось все это, Алекс. Отступись.– Не могу.– Не хочешь.Она коснулась его руки.– Тут мы никогда не придем с тобой к согласию, Рид, но мне не хочется спорить. – На лице ее отразилась нежность. – Особенно после вчерашней ночи.– Некоторые сочли бы, что то, что произошло вон там, – он указал в сторону гостиной, – способно стереть прошлое.– Значит, ты позволил этому случиться в надежде, что я прощу и забуду? Он отдернул руку.– Тебе все-таки очень хочется разозлить меня, да?– Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты сердился. Просто постарайся, пожалуйста, понять, почему я не могу все бросить, когда разгадка так близко.– Я не понимаю.– Тогда прими это как есть. И помоги мне.– Чем? Указать пальцем либо на моего покровителя, либо на лучшего друга?– Несколько минут назад Джуниор выступал здесь отнюдь не в роли лучшего друга.– В нем говорили его ущемленная гордость и ревность.– В тот вечер, когда убили Седину, его тоже снедала ревность. Его гордость была ущемлена. Селина отвергла его предложение, потому что все еще любила тебя. Могло это привести его к убийству?– Да ты сама подумай, Алекс, – сказал он раздраженно. – Даже если Джуниор и взбесился из-за Селины, неужто он схватил подвернувшийся скальпель и начал кромсать ее? И потом, можешь ты, не кривя душой, предположить, что Джуниор способен убить кого-нибудь, как бы он ни был зол?– Значит, это сделал Ангус, – тихо сказала она.– Не знаю. – Рид вскочил со стула и принялся мерить шагами кухню. Ему давно не давала покоя та же догадка. – Ангус был против женитьбы Джуниора на Седине.– Ангус более вспыльчив, чем Джуниор, – сказала она, как бы рассуждая сама с собой. – Я видела его в гневе. И могу представить себе, что, когда идут ему наперекор, он способен убить. А какие отчаянные меры он предпринял, чтобы закрыть дело раньше, чем следствие доберется до него.– Куда это ты собралась? – встрепенулся Рид, когда она встала со стула и направилась в ванную.– Мне нужно поговорить с ним.– Алекс! – Он двинулся за ней. Подергал ручку двери ванной комнаты, но она заперлась изнутри. – Я не хочу, чтобы ты ездила туда.– Но мне необходимо. – Уже одетая, она открыла дверь и протянула руку. – Можно мне взять твою машину? Он сурово смотрел на нее.– Ты сломаешь ему жизнь. Об этом ты подумала?– Да, и каждый раз, когда я испытываю приступ жалости, я напоминаю себе о муках своего сиротского детства, которые я терпела, пока он жил припеваючи. – Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. – Я не хочу уничтожить Ангуса. Я всего лишь выполняю свою работу, делаю то, что нужно делать. Честно говоря, он мне нравится. При других обстоятельствах я могла бы испытывать к нему очень теплые чувства. Но обстоятельства тебе известны, и не в моих силах изменить их. Когда человек нарушает закон, он должен понести наказание.– Вот как? – Сжав ее локоть, он притянул Алекс к себе. – А какое наказание должен понести прокурор, который спит с подозреваемым?– Ты больше не подозреваемый.– Но вчера ночью ты этого еще не знала.В бешенстве она вырвала руку и побежала к выходу, схватив ключи от машины со стола, куда, как она заметила, он бросил их накануне вечером.Рид не стал ее преследовать, а позвонил к себе в отделение. Без всякого вступления он рявкнул:– Подать мне сюда машину, живо!– Машины разъехались, шериф. Все, кроме джипа.– Подойдет. Давайте его сюда. Глава 45 К величайшему удивлению своих подруг, Стейси Уоллес вышла в гостиную безукоризненно одетая, с сухими глазами и на вид вполне спокойная. А они-то все это время разговаривали вполголоса из уважения к ее горю. Думали, что она отдыхает, набираясь сил перед предстоящим ей испытанием.В дом тек нескончаемый поток обеспокоенных знакомых, которые несли керамические и стеклянные блюда, наполненные салатами, тушеным мясом, овощами, разными сладостями. И все без исключения спрашивали:– Ну как она?Судя по всему, Стейси мужественно перенесла смерть отца. Как обычно, она была безукоризненно одета и причесана. Если бы не темные круги под глазами, можно было бы предположить, что она собралась в клуб.– Стейси, мы не разбудили тебя? Мы повесили на дверь записочку, чтобы люди не звонили, а стучали.– Я уже давно не сплю, – сказала она друзьям. – Когда ушел Джуниор?– Где-то ночью. Хочешь чего-нибудь поесть? Господи, тут нанесли еды на целую армию.– Нет, спасибо, пока ничего не хочу.– Звонил мистер Дэвис. Ему нужно обсудить с тобой организацию похорон, он сказал, что готов это сделать в любое удобное для тебя время.– Я позвоню ему попозже.Под взглядами изумленных подруг она подошла к шкафу и достала пальто. Они переглянулись в недоумении и тревоге.– Стейси, дорогая, куда ты?– По делу.– Мы с радостью выполним все твои поручения. Для этого мы и пришли.– Я признательна вам, но этим делом я должна заняться сама.– Что же нам говорить людям, которые приходят навестить тебя? – озабоченно спросила одна из подруг, провожая ее до порога.Стейси повернулась к ней и спокойно сказала:– Говорите что хотите.
Ангус, похоже, совсем не удивился, когда в его кабинет неожиданно вошла Алекс. Сидя на кожаном диване, он массировал палец на ноге, который постоянно причинял ему боль.– Не слышал, как вы подъехали. Я сам только что пришел из конюшни. Там у нас мерин-двухлеток заболел накостницей, только черта с два его голень болит сильнее, чем моя подагра.– Лупе мне сказала, что вы пошли сюда.– Хотите позавтракать? Кофе?– Нет, спасибо, Ангус. – Гостеприимен, несмотря ни на что, подумала Алекс. – Вам удобно поговорить сейчас? Он засмеялся.– Полагаю, как и в любое другое время, если учесть, о чем мы собираемся говорить.Она села рядом с ним на диван. Ангус внимательно смотрел на нее своими проницательными голубыми глазами.– Значит, Джо все разболтал, прежде чем застрелиться?– Он не пригласил меня перед смертью в кабинет, чтобы исповедаться, если вы это имеете в виду, – ответила она, – однако мне известно о вашей с ним сделке. Как вам удалось уговорить Джуниора пойти на это, Ангус?– В то время, – сказал он, даже не пытаясь ничего отрицать, – мальчик был абсолютно равнодушен ко всему, что с ним происходило. Смерть Седины так его потрясла, что он, наверное, уже только после свадьбы понял, что женился. И знаете, что я вам скажу? Не уверен, что он смог бы пережить те первые месяцы, если бы не внимание и забота Стейси. Я потом ни разу не пожалел о заключенной с Джо сделке.– Ради кого вы пошли на эту сделку? Резко сменив тему, он вдруг сказал:– Что-то у вас сегодня неважный вид. Небось, Рид ночью заездил?Она в смущении опустила голову.– Вам Джуниор рассказал?– Да. – Он, морщась, натянул ботинок на больную ногу. – Не могу сказать, что меня это удивило; расстроило – да, но не удивило.Она подняла голову.– Почему?– Яблочко от яблоньки. Для Седины всегда существовал только один мужчина – Рид. Бог его знает почему. Так было, и все. Химия. Наверное, это так называется сегодня.Он опустил ногу на пол и откинулся на спинку дивана.– Что у вас с ним?– Больше, чем химия.– Любите, значит, его?– Да.Лицо его приняло озабоченное выражение.– Предупреждаю вас, Алекс, как отец, Рида любить не просто. Он с трудом проявляет чувства и тяжело принимает их от других. Несмотря на свой возраст, он до сих пор не может забыть обиду на мать, которая бросила его младенцем.– Поэтому он и Седину не смог простить, когда она связалась с Элом Гейгером и родила меня?– Вероятно. Он ведь никогда не показывал и вида, что страдает. Ходил тут как ни в чем не бывало, а у самого в сердце зияла рана величиной с Техас. Всегда скрывал чувства под эдакой бравадой: «А мне на все плевать». Но я-то видел, как он подавлен. Против вас он, ясное дело, зла не держит, но Седину он так и не простил за обман.– А Джуниор?– Джуниор не мог простить ей, что она любила Рида больше, чем его.– Но ни один из них ее не убивал. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Ее убили вы, да?Он встал и отошел к окну. Оглядел все то, что создал своими руками на пустом месте и теперь должен потерять.В комнате несколько минут царила напряженная тишина. Наконец он сказал:– Нет, не я. – Затем, медленно повернувшись, добавил:– Но хотел убить.– Почему?– Ваша мать играла людьми. Ей это нравилось. Когда я впервые увидел ее, она была маленьким сорванцом. Если бы она такой и осталась, все, возможно, пошло бы по-другому. Но она повзрослела и поняла, что имеет власть над обоими этими ребятами, женскую власть. И стала пользоваться ею в своих играх.У Алекс заболело сердце. Она слушала чуть дыша. Как будто смотрела фильм ужасов, все время ожидая, что вот сейчас покажется голова чудовища. Ей и хотелось досмотреть картину до конца, и в то же время было слишком страшно. Ведь чудовище могло оказаться омерзительным.– Я видел, куда она клонит, – говорил Ангус, – но что я мог поделать? Она натравливала их друг на друга.Почти то же самое она уже слышала от Норы Гейл. Соблазн был слишком велик.– И чем старше они становились, тем больше… – продолжал Ангус. – Крепкая дружба между мальчиками стала похожа на червивое яблоко. Как червяк, Селина выела его сердцевину. Нет, она мне не нравилась, – он вернулся и сел на диван. – Но я желал ее.Только убедившись, что она не ослышалась, Алекс ошарашенно воскликнула:– Что?Ангус криво усмехнулся:– Не забывайте, я был тогда на двадцать пять лет моложе и весил на тридцать фунтов меньше. Этого у меня еще и в помине не было, – он погладил свой выпирающий живот, – да и волосы были погуще. Меня, можно сказать, тогда еще считали сердцеедом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53