Да полно вам! Неужели ты не понимаешь шуток, Нанасс Мушерон?
КЛИК-КЛЯК. За такие шутки головы рубят!
ВЕРОНИКА. Успокойся, Мушерон, успокойся! Расскажи лучше про наместника. Какой он? Ты его видел в лицо?
КЛИК-КЛЯК. Его никто не видел. Разве его светлость станет ходить по улицам пешком? Его носят в закрытых носилках, украшенных золотом. А рядом с носилками идут солдаты и господин Гильом со своим волшебным мечом.
ВЕРОНИКА. И неужели наместник не покажется даже на майском празднике?
КЛИК-КЛЯК. Майского праздника в этом году не будет.
ВЕРОНИКА. Как не будет? (Поворачивается к дверям и кричит.) Отец, ты слышишь? Майского праздника не будет!

На площади останавливаются прохожие. На балкон выходит отец Вероники – Фирен.

ФИРЕН. Кто сказал, что майского праздника не будет?
БАБУШКА ТАФАРО. Да вот этот парень… Клик-Кляк.
1-Й ПРОХОЖИЙ. Неужели праздника не будет?
2-Й ПРОХОЖИЙ. Вот так новость!
ФИРЕН. Кто же это вздумал отменить наш праздник? Уж не твой ли папаша Мушерон, новый бургомистр?
КЛИК-КЛЯК. Он… то есть нет, не он… а Гильом, то есть Госпольом… Ох, опять не то… Совсем запутался. Одним словом… Не Гильом, а его светлость сам господин наместник приказал Гильому отменить. праздник, потому что шум и пляски мешают ему спать. Поняли?
НИНОШ. Первая весна будет без праздника… Нечего сказать, дожили!..
ФИРЕН. А больше он ничего не говорил, этот ваш Гильом?
КЛИК-КЛЯК. Нет… То есть, да, говорил, конечно, но только я забыл, что он говорил.
БАБУШКА ТАФАРО. Да что вы его спрашиваете? Где ему, бедняге, все запомнить!
КЛИК-КЛЯК. Это ты, старая, ничего не помнишь, а я все помню! Господин Гильом сказал, что за шляпы будет сажать в тюрьму.
КАРАКОЛЬ. За шляпы – в тюрьму?
КЛИК-КЛЯК. Да, да, за шляпы!.. Кто не снимет шляпы перед господином наместником или перед господином Гильомом, того сейчас же посадят за решетку.
НИНОШ. До сих пор мы снимали шляпы перед теми, кого уважаем, да еще перед покойниками. А ведь эти господа еще не отправились на тот свет. Как же нам теперь быть?
КАРАКОЛЬ. Если у человека голова на плечах, а не только шляпа на голове, он уж придумает, как быть… (Взбирается на дерево, снимает шляпу и укрепляет ее в развилине ветвей.) Пускай в моей шляпе птица себе гнездо вьет, а я пока что и без шляпы похожу. Ну, что теперь с меня возьмешь? У кого нет шляпы, тот ее ни перед кем не снимает.
ПРОХОЖИЙ. Караколь, Караколь! Повесь на ветку и мою шляпу!
ГОЛОСА. И мою! И мою! Лови, Караколь!

Со всех сторон к Караколю летят шляпы. Он ловит их и развешивает на ветвях.

ВЕРОНИКА. Отец, принести твою шляпу?
ФИРЕН. Опомнись, дитя мое! Где же это видано, чтобы в шляпе бывшего бургомистра, старшины златошвейного цеха, галка или ворона вила себе гнездо? Ну, да уж коли на то пошло, принеси обе – и будничную и праздничную. (Вероника убегает и приносит шляпы Фирена.)
ВЕРОНИКА. Вот, Караколь, лови!
КАРАКОЛЬ. Ну, черную я повешу пониже, а золотую на самый верх. Вот так! (Любуясь своей работой.) Значит, ваше золото, мастер Фирен, будет теперь блестеть на дереве, а серебро – у вас на голове! А что же ты, Клик-Кляк? Куда повесить твою шляпу?
КЛИК-КЛЯК (придерживает шляпу обеими руками). Не отдам!
НИНОШ. Да зачем она тебе?
КЛИК-КЛЯК. Мало ли что выдумает этот горбун! Я буду ходить в шляпе! Я сын бургомистра.

Стук барабана. Часовой у замка вытягивается в струнку. На площадь со стороны, противоположной замку выходит процессия: барабанщик, за ним два латника, затем богатые, наглухо закрытые носилки и опять латники. Рядом с носилками идет рослый угрюмый человек в темном кафтане и темном плаще. Это Гильом. Он поднимает руку, и вся процессия останавливается. На площади наступает полная тишина.

ГИЛЬОМ. Что такое? Что здесь происходит?

Молчание.

Почему на дереве шляпы?
КАРАКОЛЬ (с дерева). Это наш старый городской обычай, ваша милость, отдавать свои шляпы весенним птицам для их будущих птенцов.
ГИЛЬОМ. Странный обычай… (Наклоняется, чуть раздвигает занавески и что-то тихо говорит тому, кто сидит в носилках. Потом, выпрямившись, грозно спрашивает.) Как зовут человека, который сидит на дереве?
КАРАКОЛЬ. Я Караколь – метельщик, ваша милость.
ГИЛЬОМ. А если ты метельщик, почему же ты сидишь на дереве?
КАРАКОЛЬ. Такой уж обычай у метельщиков, ваша милость.
ГИЛЬОМ. Опять обычай?
КАРАКОЛЬ. Ну да. Ведь наши метлы растут на деревьях. Вот приходится нам по сучьям лазить, ветки ломать. Наломаешь, свяжешь метелку, а потом и метешь улицу.

В толпе сдержанный смех.

ГИЛЬОМ. Ты что – смеешься над нами? Кто позволил тебе ломать ветки на дереве, которое растет перед замком его светлости? Ты ответишь за это! И ты и все, кто толпится на этой площади. (Солдатам.) А ну-ка, берите этого! И вон этого! И того! (Показывает пальцем на кого попало.)
КЛИК-КЛЯК (бросаясь к нему). Ваша милость! Разве вы меня не знаете?
ГИЛЬОМ (несколько секунд неподвижно смотрит на него). Взять!

Солдаты хватают Клик-Кляка.

Держите его крепче! Это, видно, главный зачинщик. Все кругом без шляп, а он один осмеливается стоять перед носилками его светлости, не снимая шляпы.
КАРАКОЛЬ. Видишь, Клик-Кляк! Говорили тебе: сними шляпу, сними шляпу! А ты не хотел. Вот теперь мы все без шляп, а ты в шляпе.
КЛИК-КЛЯК (срывая с себя шляпу и падая на колени). Господин Гильом! Выслушайте меня! Они все сняли шляпы, чтобы не снимать шляп, а я не снял шляпу, чтобы снимать ее перед вами… Клянусь вам!
ГИЛЬОМ. Что такое он болтает, этот человек? Он сумасшедший?
КАРАКОЛЬ. Угадали, ваша милость.
БАБУШКА ТАФАРО. От рождения такой… Ничего не поделаешь.
ГИЛЬОМ. Как тебя зовут?
КАРАКОЛЬ. Клик-Кляк.
ГИЛЬОМ. Что?
КЛИК-КЛЯК. Не слушайте его, ваша милость! Меня зовут Нанасс Мушерон. Я сын бургомистра Мушерона. А Клик-Кляк – это мое прозвище.
ГИЛЬОМ. Сын бургомистра Мушерона? Как же вам не стыдно вести себя так на улице? (Наклоняется к носилкам и что-то говорит наместнику. Потом громко солдатам.) Отведите его к отцу и скажите, чтобы он никуда не пускал его одного.

Клик-Кляка уводят.

ГИЛЬОМ. А этого шута (показывает на Караколя) сейчас же снять с дерева!
СОЛДАТ. Которого? Горбатого?

Носилки сильно вздрагивают.

ГИЛЬОМ. Тссс!.. Тише ты! Осел! Делай, что приказывают!
НИНОШ. Что? Караколя взять?
ГОЛОСА. Не дадим Караколя! Прячься, Караколь! Сюда, Караколь! Перебирайся на крышу! Мартин! Где Маленький Мартин? Где оружейники?

Через толпу проталкивается человек такого же роста, как Гильом, если не больше. За ним – несколько рослых парней.

МАЛЕНЬКИЙ МАРТИН. Кто меня звал? (Быстро оглядывается.) Вот я! А ну, Караколь! Прыгай сюда! Уж мы тебя в обиду не дадим.

Караколь соскакивает с дерева. Оружейники его окружают.

ГИЛЬОМ. Рубите их!

Латники замахиваются алебардами. Оружейники хватаются за ножи, В это время из-за занавесок носилок высовывается тощая рука и касается плаща Гильома.

Стойте! (Латники опускают алебарды. Гильом наклоняется к носилкам. Почтительно слушает. Потом, выпрямившись, говорит громко.) На этот раз его светлость милостиво прощает вас, но за дерзкое ослушание город повинен заплатить в казну его светлости по триста золотых с каждого цеха. А сейчас мирно разойдитесь по домам и занимайтесь своим обычными делами. (Он делает знак рукой. Барабанная дробь. Носилки трогаются. Вдруг из-за занавесок опять высовывается рука. Шествие останавливается. Гильом наклоняется и слушает, что говорит наместник.) Его светлость желает знать, почему человек столь высокого роста называется Маленьким Мартином.
МАРТИН. Почему? Да, видно, потому, что я еще не дорос до моего деда. Старик на добрые две головы выше меня.
ГИЛЬОМ (наклоняется к носилкам). Его светлость спрашивает: жив ли еще твой дед?
МАРТИН. Он и мертвый переживет, пожалуй, нас с вами.
ГИЛЬОМ. Что ты хочешь сказать?
МАРТИН. Я ничего не хочу сказать. Это вам угодно меня спрашивать.
ГИЛЬОМ. Отвечай прямо. Если дед твой еще не умер, то где он живет?
МАРТИН. Повсюду! В рассказах наших стариков, в песнях наших девушек, в играх наших мальчишек. Да вот эта площадь, на которой вы изволите со мной разговаривать, называется площадью Большого Мартина. Он был первым старшиной оружейного цеха, мой дед, и научил нас ковать славные мечи и не худо владеть ими.
ГИЛЬОМ. Ну, ты! На вопросы отвечай, а лишнего не говори. А то замолчишь навсегда.

Опять барабанная дробь. Носилки удаляются. На площади остаются двое солдат, разгоняющих людей.

Солдаты. По домам! По домам!
МАРТИН. Идем с нами, Караколь. Поживешь у меня. На улице Оружейников тебя не тронут.
КАРАКОЛЬ. Спасибо, Маленький Мартин. Я знаю, с вами, оружейниками, не пропадешь.
СОЛДАТЫ. По домам!
МАРТИН. Что верно, то верно. Пора нам домой, за дело. (Тихо Караколю.) На нашу работу теперь большой спрос. Не успеешь сделать меч, как его уже покупают.
КАРАКОЛЬ. Прощайте, бабушка Тафаро! Прощайте, Вероника!
ФИРЕН. Прощайте оба! Спасибо вам за сегодняшнее представление.
ВЕРОНИКА. Караколю – за хорошее начало, а Маленькому Мартину – за добрый конец…
СОЛДАТЫ. Расходитесь! По домам!

Все уходят. Остаются только Вероника и бабушка Тафаро.

БАБУШКА ТАФАРО. Что за парень наш Караколь! Пусть он горбат, а все равно я не пожелала бы лучшего жениха ни одной из наших красавиц. А ты, Вероника?
ВЕРОНИКА. А я, сказать по правде, и не замечаю, что у него горб.
БАБУШКА ТАФАРО. Вон ты какая зоркая! Ну что ж, глаза тебя не обманывают.
ВЕРОНИКА. Только страшно мне за него, бабушка!.. Каждое утро я просыпаюсь в тревоге – жив ли он, на свободе ли еще, увидим ли мы его на этой площади. А ведь подумай сама: без него мы жили бы, как в тюрьме. Недаром чужеземцы не спускают с него глаз. Караколь – простой метельщик, он беден, он горбат, но люди в замке хорошо знают цену его шуткам и песням. Да и как не знать! Когда Караколь шутит, мы смеемся. А когда смеемся, перестаем бояться.

На площадь выходит солдат.

СОЛДАТ. А вы что здесь разболтались? По домам!
БАБУШКА ТАФАРО. Мы и так у себя дома. А вот вы в гостях, хоть вас никто не звал. Шли бы к себе домой подобру-поздорову!

Занавес


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ВТОРАЯ

Замок наместника. Мрачная и пышная комната. Тяжелые драпировки. У стола высокое кресло, обращенное к зрителям спинкой. В нем сидит наместник, но его пока не видно. Сбоку стоит Гильом. Он с поклоном подает наместнику бумагу за бумагой на подпись. Наместник молча подписывает их и возвращает. Зритель видит только его сухую руку в кружевном манжете.
НАМЕСТНИК. Все указы подписаны?
ГИЛЬОМ. Все, ваша светлость.
НАМЕСТНИК. Бургомистру велено явиться в замок?
ГИЛЬОМ. Он с утра здесь, ваша светлость. Ждет в передней, вместе со своим сыном.
НАМЕСТНИК. Позвать обоих!
ГИЛЬОМ (открывает дверь). Позвать бургомистра с сыном!
НАМЕСТНИК. Узнай все что можно, про этого метельщика, который сидел на дереве. Почему весь город заступается за него? Что за человек этот великан, которого называют Маленьким Мартином? Что говорят о казнях и штрафах? Что думают обо мне? Спрашивать будешь ты.
ГИЛЬОМ. Слушаю, ваша светлость.

В комнату входят Клик-Кляк с отцом. Оба низко кланяются.

МУШЕРОН. Добрый день, господин Гильом. Осмелюсь спросить вас, как здоровье его светлости?
ГИЛЬОМ. Благодарю вас, бургомистр Мушерон. Его светлость пребывает в полном здоровье. Ну, расскажите нам, что говорят в городе.
МУШЕРОН. О чем, господин Гильом?
ГИЛЬОМ. О последних наших приказах, о казнях, о штрафах, наложенных на город… Ну, и о том, что думают и говорят о его светлости.
МУШЕРОН. Все, от мала до велика, благословляют его светлость.
НАМЕСТНИК (не оборачиваясь, тихо, но отчетливо). Не лгите!

Отец и сын вздрагивают, оба со страхом смотрят на спинку кресла, из-за которой раздался голос.

ГИЛЬОМ. Не смейте лгать, бургомистр! Попробуем узнать правду у вашего сына. Надеюсь, молодой лисенок еще не успел перенять все уловки старой лисы. (Клик-Кляку.) Что говорят про нас в городе?
КЛИК-КЛЯК. Проклинают, ваша милость.
ГИЛЬОМ. Кто же?
КЛИК-КЛЯК. Все, ваша милость. От мала до велика!
ГИЛЬОМ. Ну, господин Мушерон, ваш сын, как видно, не похож на вас. Если у вас лисий хвост, то у него ослиные уши.
КЛИК-КЛЯК. Простите, господин Гильом… Я совсем не то хотел сказать… Я думал…
ГИЛЬОМ. Вы сказали именно то, что думали. Отвечайте: почему па дереве против замка вчера висело столько шляп? Правда ли, что у вас такой обычай?
КЛИК-КЛЯК. Правда… То есть я хотел сказать – неправда! Они повесили шляпы на дерево, чтобы не снимать их перед его светлостью.
ГИЛЬОМ. Вот как! Кто же это придумал?
КЛИК-КЛЯК. Да кто же, как не этот проклятый горбун!

Кресло наместника скрипит. Гильом испуганно косится на него.

ГИЛЬОМ. Тише! Вы хотите сказать, тот метельщик, который сидел на дереве?
КЛИК-КЛЯК. Да, да, горбатый метельщик.
ГИЛЬОМ. Называйте людей по именам.
КЛИК-КЛЯК. Ну, этот горбун Караколь. ваша милость.
ГИЛЬОМ. Так и говорите: Караколь! А что это за диковинное имя – Караколь?
КЛИК-КЛЯК. Это не имя, а прозвище. На самом деле его зовут Жильберт. А Караколь – это по-нашему «улитка». Если вы видели когда-нибудь улитку, ваша милость, вы знаете, что у нее на спине раковина, вроде горба. Вот горбатого Караколя и прозвали Караколем за то, что у него на спине горб.
ГИЛЬОМ. Вы сказали, что его зовут Жильберт. Ну и говорите – Жильберт!

Клик-Кляк хохочет.

Что с вами?
КЛИК-КЛЯК (хохочет). Я не могу! Горбатый Караколь – Жильберт! Горбатый Караколь – Жильберт! Уж лучше я буду говорить попросту – горбун!
ГИЛЬОМ (бросается к нему и зажимает ему рот). Молчать щенок!
МУШЕРОН (замахивается на него). Молчи, осел!

Клик-Кляк в страхе вырывается от них н бежит в сторону кресла.

ГИЛЬОМ. Стой! Куда?

Кляк-Кляк, не слушая, добегает до кресла и вдруг, оцепенев, останавливается.

КЛИК-КЛЯК. А-ах! (Пятится назад.) Там… там сидит кто-то вроде Караколя, только очень страшный…
ГИЛЬОМ. Какие дьяволы принесли сюда этого дурака? Да знаешь ли ты, о ком говоришь? Ведь это… его светлость.

Кресло медленно отодвигается, и на середину комнаты выходит наместник.
1 2 3 4 5