А девушка танцевала
по снежному насту как перышко и следов ее ступней нельзя было различить на
инее. Холод проникал под доспехи разгоряченного воина и одежду, подбитую
мехом, но беглянка в своей вуали чувствовала себя словно среди пальмовых
рощ юга. Все дальше и дальше устремлялся за ней Конан, изрыгая чудовищные
проклятия.
- Не уйдешь! - рычал он. - Попробуй заманить меня в засаду я
поотрубаю головы твоим сородичам! Попробуй спрятаться - я горы расшибу и
пойду за тобой даже в преисподнюю!
Издевательский смех был ему ответом.
Она увлекала его все дальше в снежную пустыню. Шло время, солнце
стало клониться к земле и пейзаж на горизонте стал другим. Широкие равнины
сменились невысокими холмами. Далеко на севере Конан увидел величественные
горные вершины, отсвечивающие в лучах заходящего светила голубым и
розовым. В небе горело полярное сияние. Да и сам снег отливал то холодной
синевой, то ледяным пурпуром, то вновь становился по-зимнему серебряным.
Конан продолжал бег в этом волшебном мире, где единственной реальностью
был танцующий на снегу белый силуэт, все еще недосягаемый.
Он уже ничему не удивлялся - даже когда двое великанов преградили ему
дорогу. Пластины из панцирей заиндевели, на шлемах и топорах застыл лед.
Снег покрывал их волосы, бороды смерзлись, а глаза были холодны, как
звезды на небосклоне.
- Братья мои! - воскликнула девушка, пробегая между ними. - Смотрите
- я привела к вам человека! Вырвите его сердце покуда оно бьется, и мы
возложим его на жертвенник нашего отца!
Гиганты зарычали - словно айсберги столкнулись в океане. Они
взметнули сверкающие топоры, когда киммериец бросился на них. Заиндевевшее
лезвие блеснуло перед ним, на миг ослепив, но он ответил выпадом и клинок
пробил ногу противника повыше колена. С криком упал он на снег, но удар
другого великана поверг Конана. Воина спасла броня, хотя плечо и онемело.
И увидел Конан, как над возвысилась на фоне холодного неба огромная,
словно бы высеченная изо льда фигура. Топор ударил - и вонзился в снег,
потому что варвар откатился в сторону и вскочил на ноги. Великан зарычал и
вновь поднял топор, но клинок Конана уже засвистел в воздухе. Колени
великана подогнулись и он медленно опустился в снег, обагренный кровью из
рассеченной шеи.
Конан огляделся и увидел девушку, смотревшую на происходящее
расширенными от ужаса глазами.
Капли крови стекали с его плеча, и грозно вскричал Конан:
- Зови остальных своих братьев! Их сердца я брошу на поживу полярным
волкам! Тебе не уйти!
В страхе она бросилась вперед - без смеха, без оглядки, без памяти.
Варвар мчался изо всех сил, но расстояние между ними все увеличивалось.
Конан стиснул зубы так, что кровь пошла из десен, и ускорил бег. И
вот между ними осталось не более ста шагов.
Бежать ей было все трудней, и он уже слышал ее тяжелое дыхание.
Чудовищная выносливость варвара победила.
Адский огонь, который она разожгла в дикой душе Конана, разгорелся в
полную силу. С нелюдским ревом он настиг ее и она, защищаясь вытянула руки
вперед. Он отшвырнул меч и сжал девушку в объятиях. Тело ее дугой
изогнулось в его железных руках. Золотистые волосы ослепляли Конана, а
плоть ее, гладкая и холодная, казалась выточенной из обжигающего льда.
- Да ты ледышка! - бормотал он. - Я согрею тебя огнем моей крови!
В отчаянном усилии она освободилась и отскочила назад, оставив в его
кулаке обрывок вуали. Золотистые волосы ее растрепались, грудь тяжело
вздымалась, и Конана еще раз поразила ее нечеловеческая красота.
Она воздела руки к звездам на небосклоне, и голос ее навсегда
запечатлелся в памяти Конана:
- Имир, отец мой, спаси!
Воин протянул руки, чтобы схватить ее, и тут словно бы раскололась
ледяная гора. Небо заполыхало холодным огнем, и был он так ослепителен,
что киммериец зажмурился. Огонь этот охватил тело девушки. И она исчезла.
Высоко над его головой колдовские светила кружились в дьявольском
танце. За дальними горами прокатился гром, словно проехала гигантская
боевая колесница и огромные кони высекли своими подковами искры из ледяной
дороги.
А потом зарево, белые вершины и сияющее небо закачались перед глазами
Конана. Тысячи огненных шаров рассыпались каскадами брызг, а небосвод
закружился, как гигантское колесо, сыплющее звездным дождем.
Волной поднялась земля из-под его ног, и киммериец рухнул в снег.
ничего уже не видя и не слыша.
...Он почувствовал присутствие жизни в этой темной и холодной
вселенной, где солнце давным-давно погасло. Кто-то безжалостно тряс его
тело и сдирал кожу со ступней и ладоней. Конан зарычал от боли и попытался
нашарить меч.
- Он приходит в себя, Хорса, - раздался голос. - Давай-ка поживей
растирай ему руки и ноги - может, он еще сгодится в бою!
- Никак не разжать левую руку, - сказал другой. - Что-то он в ней
держит.
Конан открыл глаза и увидел бородачей, склонившихся над ним. Его
окружали высокие золотоволосые воины в латах и мехах.
- Конан! - воскликнул один из них. - Никак ты живой!
- Клянусь Кромом, Ньорд, - простонал Конан. - Или я живой, или вы все
уже в Валгалле.
- Мы-то живые, - ответил ас, продолжая растирать ступни Конана. - Не
смогли соединиться с вами потому, что пришлось прорубаться через засаду.
Тела еще не успели остыть, когда мы пришли на поле. Тебя не было среди
павших, и мы пошли по следу. Клянусь Имиром, Конан, почему тебя понесло в
полярную пустыню? Долго шли мы за тобой, и, клянусь Имиром, найти не
надеялись - поземка уже заметала следы...
- Не поминай Имира слишком часто, - сказал один из бойцов. - Это ведь
его владения. Старики говорят, вон между теми вершинами.
- Я видел деву, - прошептал Конан. - мы встретились с людьми Браги на
равнине. Сколько времени дрались - не знаю. В живых остался только я. Я
ослабел и замерз, и весь мир вокруг переменился - теперь-то я вижу, что
все по-прежнему. Потом появилась дева и стала увлекать меня за собой. Она
была прекрасна, словно холодные огни ада. Тут напало на меня какое-то
безумие и забыл я все ан свете, помчался за ней... Вы видели ее следы?
Видели великанов в ледяной броне, сраженных мной?
Ньорд покачал головой.
- Только твои следы были на снегу, Конан.
- Значит, я рехнулся, - сказал киммериец. - Но я видел девушку,
плясавшую нагишом на снегу так же ясно, как вижу вас. Она была уже в моих
руках, но сгинула в ледяном пламени...
- Он бредит, - прошептал Ньорд.
- О нет! - воскликнул старик с горящими глазами. То была Атали - дочь
Имира Ледяного Гиганта. Она приходит к тем, кто умирает на поле битвы.
Когда я был юным, то видел ее, валяясь полумертвым на кровавом поле
Вольфравен. Она кружилась среди трупов, тело ее было подобно слоновой
кости, а волосы сияли золотом в лунном свете. Я лежал и выл, как
подыхающий пес, потому что у меня не было сил поползти за ней. Она
заманивает бойцов с поля сражения в ледяную пустыню, чтобы ее братья могли
принести их неостывшие сердца в жертву Имиру. Точно говорю вам, Конан
видел Атали, дочь Ледяного Гиганта!
- Ха! - воскликнул Хорса. - Старина Горм в молодые годы повредился
умом, когда ему проломили башку в сражении. Конан просто бредил после
жестокой сечи. Гляньте-ка, во что превратился его шлем! Любого из этих
хватит, чтобы выбить из головы всякий ум. Он бежал по снегу за призраком.
Ты ведь южанин, откуда тебе знать об Атали?
- Может, ты и прав, - сказал Конан. - Но струхнул изрядно.
Он умолк и уставился на свою левую ладонь. Он поднял ее вверх, и в
наступившей тишине воины увидели обрывок материи, сотканной из таких
тонких нитей, каких не прядут на земных веретенах.


"РАЗ В СТОЛЕТЬЕ РОЖДАЕТСЯ ВЕДЬМА"
Потом Конан пиратствовал в южных морях, оттуда попал в землю Шем.
Там, среди небольших пограничных городов-государств, его воинское умение
высоко ценилось, и был он близок к королевской короне как спаситель
принцессы Ясмелы из Корая. Но киммериец предпочел свободу и ринулся на
поиски приключений в гиборийские державы. Вместе с другими безработными
наемниками он основал Вольницу, которая тревожила границы королевства
Котт, Заморы и Турана, потом подался на запад в степи и присоединился к
мунганам, конным грабителям, жившим на казачий манер. И, наконец, спасаясь
от разгневанных туранцев, он возглавил дворцовую гвардию королевы Тарамис
в Кауране.

1
Тарамис, королева Каурана, пробудилась от тревожного сна. Окружающая
ее могильная, звенящая в ушах тишина не походила на обычный покой ночного
дворца - скорее на покой мрачных подземелий.
Она удивилась тому, что свечи в золотых подсвечниках гасли. Сквозь
стекла в серебряных переплетах пробивался звездный свет, но он был слишком
слаб, чтобы развеять мрак спальни.
В темноте Тарамис заметила светящуюся точку, и она приковала к себе
все внимание королевы. Свет, исходивший из нее, становился все ярче и ярче
и осветил обитые шелком стены. Тарамис приподнялась и увидела, что перед
ней вырисовываются очертания человеческой головы. Пораженная королева
хотела крикнуть людей, но ни одного звука не вырвалось из ее пересохшей
гортани. Черты призрака становились все отчетливей: гордо запрокинутая
голова, увенчанная копной черных волос. Королева замерла: перед ней было
ее собственное лицо! Словно бы она гляделась в зеркало - правда, кривое.
Таким жестоким и хищным было выражение этого лица.
- О Иштар! - прошептала Тарамис. - Я околдована!
К ее ужасу отражение ответило голосом, подобным сладкому яду:
Околдована? Нет, милая сестричка, это не колдовство!
- Сестричка? - сказала королева. - У меня нет сестры!
- И никогда не было? - поинтересовался голос. - Неужели у тебя
никогда не было сестры-близняшки с таким же тонким телом, равно
чувствительным и к пыткам, и к поцелуям?
- Да, когда-то у меня была сестра, - ответила Тарамис, все еще считая
это кошмарным сном. - Но она умерла...
Прекрасное лицо во тьме исказилось гримасой столь ужасной, что
королева отпрянула - ей показалось, что черные локоны со змеиным шипением
поднимаются над мраморным челом призрака.
- Ты лжешь! - выдохнули алые искривленные губы. - Она не умерла! Ты
дура! Но довольно маскарада - гляди на здоровье.
Свечи в золотых подсвечниках внезапно зажглись - словно светящаяся
змейка проскользнула по стенам. Тарамис задрожала и съежилась в изголовье
покрытого шелком ложа, глаза ее расширились и с ужасом глядели на фигуру,
возникшую из мрака. Казалось, что стоит перед ней вторая Тарамис, сходная
с королевой в каждой жилке тела, но как бы охваченная злым демоном. Ярость
и мстительность горели в глазах дикой кошки, жестокость таилась в изгибе
сочных пунцовых губ, каждое движение тела словно бы бросало вызов. И
волосы были уложены так же, как у королевы, и на ногах такие же золоченные
сандалии...
- Кто ты? - пересохшими губами прошептала Тарамис. - Объясни, как ты
сюда попала, или я прикажу слугам позвать стражу!
- Кричи-кричи, пусть хоть стены рухнут, - отвечала незваная гостья. -
Слуги твои не проснутся до утра, даже если весь дворец сгорит. И гвардейцы
не услышат твоего визга - я отослала их из этого крыла дворца.
- Что ты сказала? - воскликнула оскорбленная Тарамис. - Кто кроме
меня осмеливается приказывать моим гвардейцам?
- Я, милая сестричка! Как раз перед тем, как войти сюда. Они
подумали, что это их любимая повелительница. Ха! Я удачно сыграла эту
роль! С каким царственным величием, с какой неотразимой женственностью
держалась я с этими бронированными болванами...
Тарамис почувствовала, что какие-то грозные и загадочные события
сжимают кольцо вокруг нее.
- Кто ты? - крикнула она в отчаянии. - Зачем ты пришла? Что это за
бред?
- Кто я? - в ласковом голосе сквозило шипение кобры. Незнакомка
наклонилась к ложу, крепко схватила королеву за плечи и заглянула ей в
глаза. Взгляд этот парализовал Тарамис.
- Дура! - взвизгнула гостья. - И ты еще спрашиваешь? И ты еще
гадаешь? Я же Саломея!
- Саломея! - воскликнула Тарамис и волосы зашевелились у нее на
голове, когда это имя обрело смысл. - Я думала, что ты умерла сразу же
после рождения...
- Многие так думали, - сказала та, что назвалась Саломеей. - Меня
унесли умирать в пустыню - будьте вы все прокляты! Беспомощного плачущего
ребенка, еле живого! А знаешь, почему меня обрекли на смерть?
- Я слышала... Мне рассказывали...
Саломея захохотала и разорвала тунику на груди. Как раз между двумя
тугими полушариями виднелось странное родимое пятно в виде красного, как
кровь, полумесяца.
- Ведьмин знак! - Тарамис отпрянула.
- Он самый! - Полный ненависти хохот был острым, как лезвие кинжала.
- Проклятие царствующего дома Каурана! До сих пор на торговых площадях
наивные глупцы рассказывают эти байки о том, как первая в нашем роду
королева сошлась с повелителем тьмы и понесла от него дочь, имя которой
помнят и по сей день. И с тех пор каждые сто лет появляется в аскаурийской
династии девочка с алым полумесяцем. " Раз в столетие да рождается ведьма"
- так звучит древнее проклятие. И оно сбывается! Некоторых из нас убивали
при рождении - так хотели поступить и со мной. Другие оставались жить
ведьмами - гордые дочери Каурана, меченные адским полумесяцем на мраморном
теле, и каждая из них звалась Саломеей! Всегда была и всегда будет
появляться ведьма Саломея. Даже если сойдут с полюсов вечные льды, чтобы
обратить мир в прах, даже если заново возродятся царства земные - все
равно будут ходить по свету царственной походкой Саломея, и будут чары ее
порабощать мужчин, и будут по ее капризу отрубать головы мудрейшим!
1 2 3 4 5