– Да, это я, штурмбаннфюрер Лотар, разоблачил Руперта, офицера вермахта! – ответил эсэсовец самоуверенно. – И запомните: это было сделано без помощи абвера! Ваша кухня не выполняет своих обязанностей! Можете, господин Клос, повторить это своему шефу, полковнику Рецке!– А кто прикомандировал Рупперта к профессору фон Хеннингу? – спросил Клос. – Вы, господин штурмбаннфюрер, также должны были проверить его! – Он бегло взглянул на часы.– Вы спешите, обер лейтенант? – Голос Лотара прозвучал с иронией.– Да, спешу. Служба… – ответил Клос. – Что ещё я должён передать полковнику Рецке? – Было уже без пятнадцати двенадцать.– Минуточку, Клос. Я хотел бы задать вам ещё пару личных вопросов. Вы дружили с Руппертом?– Вы преувеличиваете, господин штурмбаннфюрер. Я только знаком с ним, как и со многими другими офицерами.– Вы говорили с ним о профессоре фон Хеннинге?– Я был тогда на приёме, – ответил Клос, – как и вы, господин штурмбаннфюрер. Он тогда представлял меня профессору и его дочери Бените.Клос знал: именно сейчас Рупперт сидит в кафе, куда через несколько минут придёт Анна. Клос был уверен, что она не опоздает. Лотар не арестовал Рупперта. Выжал из него, вероятно, всё, что ему нужно, и теперь ожидает ареста Анны. Успеет ли Клос предупредить девушку?– Вы арестовали Рупперта? – Клос задал всё-таки ему этот вопрос.На лице Лотара появилась усмешка. Теперь и он посмотрел на часы.– Вы что, считаете меня идиотом, Клос? Прошу передать полковнику Рецке, чтобы он перетряхнул свои архивы.Если найдёте что-нибудь о Рупперте, пришлите мне. Сожалею, что не очень много узнал от вас, обер-лейтенант Клос.Клос встал.Пять минут. В его распоряжении было ещё пять минут.Длинный коридор. Лестница. Эсэсовец проверил документы. Снова коридор. Бежать нельзя, надо идти спокойно, чтобы не вызывать подозрения… Он миновал последнего охранника на выходе из гестапо.Успеет ли? Уже почти двенадцать.В эту минуту, когда Клос покидал здание гестапо на улице Шуха, в кафе Помяновского капитан Рупперт заказывал кофе. Он посмотрел в окно, разложил на столе газету и бросил на неё пачку сигарет. Жаль ему было эту девушку, которую в углу зала ожидали два агента Лотара, одетые в штатское.Но больше всего он жалел себя. Вот до чего его довели! Он, капитан Вилли Рупперт, офицер вермахта, избранник генеральской дочери, должен сейчас разыгрывать в этом польском кафе роль подставного шпика, которого можно безнаказанно унизить и превратить в ничтожество.Рупперт ненавидел их всех, подобных Лотару, в чёрных мундирах, с черепами на рукавах, грубых и надменных, уверенных в себе. Он презирал также поляков – и тех, которые когда-то принудили его к предательству, и этих, которые проходили теперь по улицам с понурыми взглядами, с трудом скрывая свой страх и презрение к немцам.В кафе пожилой мужчина, фальшивя, наигрывал какую-то мелодию на пианино. У Рупперта был отличный слух, но он старался не обращать внимания на музыку и беспрерывно поглядывал в окно.Эта девушка должна уже быть здесь. А может, она не придёт? Ему очень хотелось, чтобы она не пришла. Жаль, если она попадёт к палачам из гестапо… Однако Рупперта тут же охватил животный страх за свою судьбу. Лотар не поверит ему, скажет, что Рупперт обманул… Что ждёт его?Двое агентов внимательно наблюдали за капитаном. Ему были знакомы такие лица – холодные, жестокие лица палачей. Оба одновременно посмотрели на часы. Гестаповцам не терпелось поскорее доставить жертву Лотару…Клос сел на площади Унии в коляску велорикши.– Быстро, ещё быстрее! – сказал он по-польски.Он не обращал сейчас внимания на соблюдение конспирации. Рикша с удивлением посмотрел на странного офицера и нажал на педали. Быстро проехали Маршалковскую. Было уже пять минут первого. Клос сунул парню деньги и выскочил из коляски. Пройдя мимо кафе Помяновского, Клос взглянул в окно и с облегчением вздохнул, как будто сто пудов спало с его плеч. Рупперт сидел за своим столиком один. «Что случилось с Анной? Она не пришла вовремя?» – подумал Клос.А в это время Анна шла по улице Волчьей в направлении аллей Уяздовских. Девушка спешила. Она прошла мимо группы людей, столпившихся около стены, где был приклеен приказ губернатора, и, когда вышла на Мокотувскую, неожиданно увидела, что улица безлюдна. Это всегда было тревожным признаком. Прохожих как ветром сдуло с тротуаров. Какой-то испуганный мужчина торопливо закрывал дверь своей жалкой лавчонки.Анна остановилась. В эту минуту мимо неё пробежала растрёпанная и изрядно перепуганная женщина с буханкой хлеба, видневшейся из сумки.– На углу Кручей облава! – крикнула она.Обеспокоенная тем, что придётся идти в обход, а это значило опоздать на встречу, Анна свернула с Мокотувской, дошла до площади Спасителя, обходя опасное место, где жандармы обычно хватали людей. На тротуаре стоял мальчишка с газетами, выкрикивая: «Новый Курьер Варшавский!» На трамвайной остановке толпились люди, а на углу улицы пожилой мужчина в очках продавал папиросы собственного изготовления. Анна хорошо знала этого мужчину. Перед войной он был ответственным сотрудником лесохозяйственного министерства. Она улыбнулась ему и ускорила шаг.Было уже десять минут первого.Клос ждал. С какой стороны подойдёт Анна? Окружено ли кафе людьми Лотара? Или они ожидают только внутри? Он должен предупредить Анну раньше, чем её заметят гестаповцы…Обер-лейтенант стоял у ворот. Проезжавший трамвай закрыл на минуту противоположную сторону Маршалковской, а когда он тронулся, Клос увидел Анну. Он через мостовую бросился к ней и чуть не попал под армейскую машину.Анна была уже на краю тротуара, когда увидела Клоса. Идя ей навстречу, он прошёл близко-близко и так толкнул её, что у девушки упала сумка.– Извините, пожалуйста, – громко сказал он, поднимая сумку. И добавил: – Не ходи, там гестапо!Анна сразу же повернулась и скрылась в толпе прохожих. Клос остался один. Он свернул на улицу Пия XI, потом мёдленно вышел на безлюдную Мокотувскую, остановился, вынул из кармана портсигар. Руки его дрожали, когда он зажигал спичку.«Успокойся, идиот, – подумал Клос. – Успокойся, она теперь в безопасности».На стене старого кирпичного дома виднелась затёртая, но ещё достаточно заметная надпись: «Варшава борется». 8 В двенадцать сорок гестаповцы приблизились к ожидавшему их Рупперту.– Хватит, пошли, – недовольно сказал один из них, – она уже не придёт.Рупперт поднялся без особого желания. Он знал, что его может ожидать, но ещё на что-то надеялся, когда они вышли на Маршалковскую. Может быть, девушка просто опоздала и он её ещё увидит?А в общем-то какое ему дело до этой польки? Прежде всего речь идёт о нём, Рупперте. Что будет с ним? Он не считал себя виновным в том, что она не пришла. А как ему хотелось жить спокойно, ни во что не вмешиваясь! Рупперт не любил гитлеровцев, но вовсе не симпатизировал и полякам. Они принудили его к сотрудничеству, а теперь он в руках Лотара. Отец Вилли Рупперта, промышленник из Рура, был прав, когда говорил, что человек только винтик в огромной, государственной машине и не может повлиять даже на собственную судьбу. И не нужно быть героем, следует иметь только много денег и жить в своё удовольствие. Но сейчас речь идёт о цене… Какую цену нужно заплатить за свою жизнь?Лотар уже ждал их в кабинете. Он посмотрел на Рупперта стеклянным взглядом, закурил сигарету, но капитану не предложил.– Рупперт, мы не позволим водить нас за нос! Ты обманул нас! – холодно сказал он.Рупперт хотел возмутиться, крикнуть, что он немецкий офицер и не позволит так разговаривать с собой. Даже если его подозревают, то нельзя обращаться к нему на «ты». За польскую кампанию он получил Железный крест… Однако он ничего этого не сказал, а только пробормотал:– Я действительно договорился с ней о встрече. Прошу мне верить! – Он почувствовал капли пота на лице, ладони стали влажными. «Увижу ли я ещё Ильзу?» – мелькнуло у него в голове.Лотар внимательно наблюдал за капитаном. Состояние Рупперта тешило штурмбаннфюрера. Гестаповец всегда испытывал истинное наслаждение, когда его жертва трепетала Цуг страха. Он не бил допрашиваемого, если в его глазах замечал страх.Лотар понимал, что Рупперт не простой немец, он сын крупного промышленника из Рура и его следовало бы пощадить. Но гестаповец всегда оставлял за собой право решать судьбу людей и, если понадобится, был готов без колебания уничтожить свою жертву.– Вспомни как следует, – процедил сквозь зубы Лотар, – ты никому не говорил о нашем разговоре?– Нет, господин штурмбаннфюрер, никому.– А своей Ильзе?– Ильзе ничего не известно, – ответил Рупперт, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть: «Тебе-то что до этой девушки? Не смей называть её имя!»– Ты уверен в этом?– Уверен, господин штурмбаннфюрер.В соседней комнате послышался душераздирающий крик, потом всё стихло. Рупперт вздрогнул. Ему показалось, что этот крик всё ещё продолжается.Лотар усмехнулся.– Даю тебе последнюю возможность, – сказал он. – Я не должен этого делать, ты этого не заслуживаешь, ты трус и предатель, но я жалею не тебя, а твоего отца. Если в течение двух дней не найдёшь эту польку…– Как это сделать? – спросил Рупперт.– Это твоё дело. Мы же не заставляли тебя брать деньги от польской разведки… Запомни, это твоя последняя возможность, Рупперт. В противном случае… ты знаешь, что тебя ожидает.– Знаю, – упавшим голосом ответил Рупперт.И он действительно знал. Перед его глазами возникли одиночные камеры, пустой двор с бурыми пятнами от крови на Полицейштрассе, где гестаповцы истязали и расстреливали свои жертвы. Ему послышались душераздирающие крики. Рупперт содрогнулся. Он не хотел умирать в застенках гестапо.– Может быть, сумеешь проникнуть в их подпольную организацию, – продолжал Лотар. – Встретишь там своего старого знакомого Шмидта. Я очень хотел бы с ним поговорить.«Значит, дают мне возможность искупить свою вину», – подумал Рупперт. Однако он не знал, что это только отсрочка приговора, уже вынесенного ему. Мелькнула мысль: «Скорее бы выбраться из этого мрачного кабинета, чтобы не видеть бульдожьей морды Лотара». 9 – Анне надо немедленно скрыться из города, – сказал Клос. – Лотару известна её внешность по описанию Рупперта.Они сидели втроём в небольшой комнатке антиквара. Мартин расставлял шахматные фигуры на доске, потом передвигал их с места на место, как будто играя с противником. Анна положила руку на плечо Клоса.– Преувеличиваешь, Янек, – улыбнулась она. – Если хочешь, я сменю причёску…– Шутишь, Анна? Нельзя недооценивать Лотара и его службу.Да, они несколько недооценивали противника. Годы оккупации научили их прежде всего ненавидеть фашистов.– Со временем мы восстановим с тобой связь, – продолжал Клос. – Лотару теперь известно, что мы охотимся за Хеннингом и его чертежами. Он усилит охрану. Лотар – противник хитрый и осторожный.– Я получил указания Центра. Нас торопят, – тихо заговорил Мартин, продолжая переставлять шахматы. – Планы испытательного полигона и данные нового ракетного оружия Хеннинга мы должны иметь полностью, любой ценой.Так или иначе, Клос понимал, что все они, не щадя жизни, обязаны до самого конца войны выполнять свой долг перед родиной. Любое задание они должны выполнить во что бы то ни стало…– Сообщи Адаму, что гестапо о нём известно, – сказал ему Клос. – И на время прекрати с ним контакты.– Я уже это сделал. Каковы твои дальнейшие намерения?– Мне будет нужна Анна, – сказал Клос.– Ты же говорил, что она должна немедленно покинуть Варшаву и на время скрыться.– Да, это так, она должна исчезнуть из города утром. – Каждое слово приносило ему боль. Он не имел права подвергать опасности девушку, но должен был это сделать. Только так можно было выполнить задание Центра.– Я согласна, – сказала Анна.Клос подумал, что она ещё не представляет себе той опасности, в которую её вовлекают. Она всегда с честью выполняла любое трудное задание и теперь верила в успех задуманной Клосом операции, хотя и не знала ещё, на чём основывается его замысел и какая роль отводится ей…Раздобыть чертежи фон Хеннинга, касающиеся испытательного полигона и нового ракетного оружия, можно было только через дочь профессора. Эту хитрую, осторожную девушку в очках нельзя было недооценивать.Бенита и Клос договорились по телефону встретиться вечером. Часы, висевшие на стене, пробили восемь, и тут же послышался стук в дверь.– Отец приглашён сегодня на приём к своему старому другу, генералу фон Фалькенхейну. Надеюсь, он задержится там надолго. Наконец нам представился случай, чтобы побыть вместе, Ганс, – прошептала Бенита, когда Клос снимал с неё плащ. – Но я всё-таки немного боюсь…– Чего ты боишься? – спросил Клос, провожая девушку в комнату, где был накрыт ужин.Бенита бросила оценивающий взгляд на стол и улыбнулась Клосу.– Боюсь тебя, Ганс, – ответила она, – ты такой интересный и сильный мужчина, а я…– Зачем ты так, Бенита?– А ты мог бы забыть хотя бы на этот вечер, что я дочь профессора фон Хеннинга?– Об этом я даже не думаю, – ответил Клос, поймав себя на мысли, достаточно ли естественно он играет роль влюблённого. – Представь себе, я даже не думаю о том, что тебя охраняют лучше, чем любую другую девушку в Варшаве.– Так ли это?– Да, да! – быстро проговорил Клос и усадил её в кресло. Бенита через открытую дверь бросила взгляд в спальню, потом выпила рюмку вина. Клос уменьшил свет и включил музыку. Он пригласил девушку на танго. Бенита танцевала легко, и он почувствовал, как постепенно спадает её напряжение, исчезает насторожённость, глаза из-под очков смотрят доверчиво и ласково. Она нежно прижалась к нему:– Ты отлично танцуешь, Ганс.– Ты тоже, Бенита.– Я танцую редко. На школьных вечерах чаще всего сидела в сторонке, меня почти никто не приглашал.– Не может быть! – шепнул Клос. – Ты ведь чудесная девушка, Бенита.Девушка отодвинулась от него, не поверив его словам.– Неправда! Зачем ты говоришь неправду? Я далеко не чудесная!– Нет, правда, Бенита, – с жаром уверил он её.
1 2 3 4 5 6 7