– Полька?– Не знаю…Клосу показалось, что он слышит дыхание Курта. Он решил выйти на кухню.– Красивая, – добавил Курт.– Солдаты должны отвечать только на вопросы… Постучите!Клос отскочил от порога, потом крикнул:– Кто там, Курт?– Господин полковник фон Роде! – ответил ординарец.Клос выждал ещё несколько минут и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.– Хайль Гитлер! Рад вас видеть, господин полковник, но, извините, был не готов…– Вижу, – сухо перебил его фон Роде. – Должен сказать вам, обер-лейтенант, что сейчас не слишком подходящее время, чтобы заниматься любовными утехами.– Курт, открой-ка нам бутылку коньяка… Мы же не монахи, господин полковник. В этой проклятой стране…Роде внимательно приглядывался к Клосу.– Мне не нравится подобный тон у моих офицеров, – сухо сказал он. – А пить я не буду.– Господин полковник, – продолжал Клос, – мы живём один раз!..– Что-то я не узнаю вас, господин обер-лейтенант. – Роде говорил тихо, однако в его голосе звучала нотка угрозы. – Вы ещё будете иметь возможность повеселиться…Клос тотчас же изменил тон.– Что-нибудь случилось, господин полковник? – спросил он.– Вы должны немедленно выпроводить эту девушку.– Для этого потребуется около часа. Прошу понять меня, господин полковник.Роде бросил взгляд на дверь комнаты Клоса, видно, хотел войти, однако не решился.– Полька? – спросил он, почти не сомневаясь в этом.Клос на мгновение заколебался. Сказать неправду было слишком рискованно.– Да, полька, – ответил он сдержанно.– Полька, – повторил фон Роде. – Поосторожнее с польками, господин обер-лейтенант. И прошу запомнить, я не люблю ни вульгарности, ни сентиментальности. Хайль Гитлер!Клос с ординарцем остались на кухне одни. Курт по-армейски вытянулся, и Клосу показалось, что он чего-то ожидает. Объяснения? Благодарности? Указания? Клос положил руку на его плечо. У него не было времени для разговора с Куртом, который и так понял, что обер-лейтенант одобрил его поведение с полковником Роде.Клос уже размышлял, что предпринять дальше… Оставалась единственная возможность – городская больница.– Никого в квартиру не впускай, – сказал он Курту. – Ни под каким предлогом. Понял? Я скоро вернусь. К девушке на заходи, она спит. – Мундир он застегнул уже на лестнице. 4 Больница в Божентове – небольшое одноэтажное строение, ограждённое забором из колючей проволоки, – размещалась невдалеке от дома Клоса. До войны больных чаще всего возили в Кельце или Радом, и никто не проявлял особого интереса к больнице в Божентове. Сейчас в ней было около шестидесяти больных. Кровати стояли в палатах, коридорах, даже в двух врачебных кабинетах. Заведующий, он же главный врач, находился в небольшой комнате для дежурных.Доктор Ян Ковальский окончил медицинский институт в тридцать восьмом году и был направлен на практику в Божентов. Он мечтал, что будет практиковаться под руководством опытных врачей, однако работать ему пришлось одному. Был ещё доктор Фейерс, но гитлеровцы вывезли его в гетто в Кельце. Теперь Ковальский сам ставил диагноз, делал уколы и ночами просиживал над медицинскими справочниками, стараясь найти ответы на вопросы, о которых в учебниках и не упоминалось. Так молодой практикант в течение двух лет стал заведующим больницей.В тот вечер доктор Ян Ковальский, как всегда, находился в больнице. Медсестра Клара принесла ему чай. Эта девушка, лет двадцати, с большими выразительными глазами, с заплетёнными и красиво уложенными на голове косами, не имела почти никакого понятия о медицине и не могла даже самостоятельно сделать укол больному.Ковальский промолчал.– Я приготовлю вам ещё пару бутербродов, – продолжала Клара. – Мама привезла вчера из села небольшой кусочек свинины… Ведь кто-то должен заботиться о вас, пан доктор. Вы должны беречь себя.– Как чувствует себя тот, из тяжелобольных? – спросил Ковальский.– Всё ещё не пришёл в себя, – ответила Клара. – Как бы сегодня не скончался, лежит без сознания.– Дай ему кордиамин.– Вы же говорили, доктор, что это бесполезно.– И всё же дай, – повторил Ковальский.Кто-то без стука открыл дверь.– О боже! – вскрикнула Клара, увидев немецкого офицера.Это был Клос. Он подошёл к Ковальскому, который медленно поднимался со стула.– Вы доктор? – спросил офицер по-польски.– Да.– Пойдёте со мной, – сказал Клос и тут же заметил беспокойство на лице Клары.– Я хотел бы предупредить господина офицера, – на чал доктор Ковальский, – что в больнице я единственный врач…– Мне известно об этом, – сказал Клос и обратился к Кларе: – Прошу вас выйти. – Когда девушка скрылась за дверью, он продолжал: – Пан доктор, вы пойдёте со мной к больной. Возьмите всё, что нужно для перевязки раны.– Лечить немецких граждан я не имею права.– Заверяю вас, доктор, вам ничто не угрожает.Доктор Ковальский положил всё необходимое в сумку.– Господин офицер отлично говорит по-польски, – заметил он.Не успел доктор открыть дверь, как на пороге появилась медсестра Кристина. Эта девушка была немного постарше Клары. Чистая, опрятная, стройная, с гладко зачёсанными волосами и бледными губами.– Пан доктор, – сказала она, – привезли мужчину, тяжелобольного, без сознания. Какой-то крестьянин… – В этот момент она увидела Клоса и умолкла.– Говорите дальше! – бросил Клос.– Я уже сказала: тяжелобольной мужчина, без сознания.– Положите его в коридоре, – распорядился доктор Koвальский. – А вас я прошу подождать минутку, – обратился он к Клосу. – Я должен осмотреть больного, которого только что привезли.– Пять минут, не больше, – ответил Клос.Больной вовсе не был похож на крестьянина. Его плащ и пиджак были не польского покроя. Доктор наклонился над больным. Симптомы были ясны. Почти как по медицинскому справочнику: отсутствие сознания, посеревшая кожа. Типичный коллапс.– Шок, – сказал Ковальский сестре Кристине. – Посмотрите, вот здесь, на предплечье, небольшая рана. Необходимо перевязать.В сторонке переминался с ноги на ногу крестьянин, не решаясь обратиться к доктору. Он долго мял в руках шапку и наконец спросил:– Могу ли я ехать, пан доктор?Ковальский только сейчас заметил его:– Конечно, конечно!.. А где вы его подобрали?– На поле, вблизи леса. Там был настоящий бой, потом немцы ушли, а он остался лежать в канаве… Наверное, не заметили его…– Вы кому-нибудь сообщали об этом?– Что я, совсем глупый? – крестьянин внезапно умолк, увидев Клоса, выходившего из комнаты для дежурных.– Пять минут прошло, – сказал Клос.Доктор Ковальский взял свою сумку и молча направился к выходу…Когда они вошли в квартиру Клоса, Курт сидел на кухне и ужинал. Но можно ли было сказать с уверенностью, что он ещё не заглядывал в комнату, где находилась Ева? А доктор?.. Сейчас Ковальский увидит раненую девушку и всё поймёт. Что потом делать с Евой? Как переправить её в лес к партизанам? Если Лис убит, то для связи с партизанами потребуется не менее двух дней.Клос посмотрел на часы. Фон Роде уже ждёт. Он пунктуален и придирчив. Подозревает ли он что-нибудь? Он предупредил тогда: «Поосторожнее с польками». Что бы это значило? А-а, да чёрт с ним!.. Главное – это Ева.– Дайте какой-нибудь ремешок, – сказал доктор. Он отложил в сторону шприц и стал перевязывать раненое плечо Евы.Девушка открыла глаза, Клос наклонился над ней.– Янек, – тихо произнесла она и, увидев Ковальского испугалась: – Кто это?– Доктор, – ответил Клос. – Ни о чём не говори.Ковальский накладывал повязку на раненое плечо Евы.Казалось, он не слушает их разговора, но, скорее всего, делал вид, что не слушает. Потом встал, закрыл свою сумку:– Её необходимо доставить в больницу.– Это исключено! Будете лечить здесь.Ковальский пожал плечами. Сухим тоном он объяснил, что повреждена плечевая артерия, необходимо зашить её в течение двух часов, ибо, если кровотечение не будет остановлено…– Операция сложная? – спросил Клос.– Серьёзная. Прошу отвезти её в немецкий госпиталь.«Притворяется этот Ковальский или действительно ничего не понимает?» – подумал Клос и спросил:– Вы, доктор, сможете сделать эту операцию? – Он говорил почти шёпотом, чувствуя на себе пристальный взгляд Ковальского.– Вы же знаете, господин обер-лейтенант, что о таких операциях я обязан докладывать немецким властям.– Всё беру на себя.– Тем не менее я подвергаю себя риску, – ответил Ковальский.– Понимаю, но вы, пан доктор, и так уже многое знаете. – Клос почувствовал, что почти открывается перед ним. Но иного выхода не было.– Хорошо, – согласился Ковальский, – давайте машину.– У меня нет машины.Клос позвал Курта. Ординарец спокойно доедал ужин. Казалось, его ничто не трогает. Клос приказал ему найти пролётку и отвезти девушку в больницу. Сам он уже должен был идти к полковнику Роде, потому Еву и пришлось пере-1 дать в руки Ковальского и Курта. Когда он выходил из подъезда, к дому подкатила пролётка.Старик, сидевший на козлах, увидев немецкого офицера, немного струсил и дрожащим голосом сказал Курту.– Комендантский час ещё продолжается, но если господину солдату так необходимо…«Всё в порядке, – подумал Клос, – только бы их не встретил жандармский патруль. Лишь бы только проскочили, а там доктор Ковальский сделает всё возможное, чтобы помочь Еве». 5 В больнице медсестра Кристина не отходила от мужчины, которого привезли в шоковом состоянии. Она сделала ему укол, а теперь прослушивала пульс и ждала, когда раненый придёт в себя. Она очень хотела, чтобы он открыл глаза и что-нибудь сказал. У него был интеллигентный облик, мужчина наверняка не был сельским жителем, больше всего он напоминал учителя гимназии.Кристина проверила карманы его пиджака и плаща. Никаких документов, только пачка немецких сигарет, чистый носовой платок с вышитой монограммой «ИК» и два банкнота достоинством в одну марку. Девушка взяла раненого за руку – на пальце было золотое обручальное кольцо. И тут сестра заметила санитара Стефана. Он стоял за ней и внимательно смотрел на пострадавшего.– Кто он? – спросил Стефан.– Не знаю, – ответила Кристина. – Его привезли из деревни.– Это его пиджак? – Стефан начал обшаривать карманы.– Оставь, я ничего не нашла! – Она вдруг почувствовала прилив уже давно накопившейся неприязни к Стефану: – Где ты был вчера?Парень безразлично пожал плечами:– Не помню.– Тебе бы всё шутить да отговариваться, – тихо произнесла Кристина.– Если бы! – Стефан рассмеялся, потом обнял девушку за плечи: – Не сердись!– Сегодня вечером придёшь ко мне? – спросила Кристина.– Возможно, – буркнул парень, но Кристина уже отвернулась от него.Мужчина приходил в себя. Он открыл глаза, и Кристина положила ладонь на его лоб.– Где я? – прошептал неизвестный. – Что со мной?Говорил он по-немецки. Однако Кристине показалось, что он понимает и по-польски. Она ответила, что он находится в больнице и вскоре будет здоров. Раненый закрыл глаза, и через минуту Кристина снова услышала его голос. Он бредил. Разобрать можно было только отдельные слова, какие-то числа… Раненый дважды повторил: «29 сентября или… через неделю». Потом снова потерял сознание.Операционная, переоборудованная из бывшего врачебного кабинета, была крохотной.Стефан закончил чистить операционные инструменты, а Вацлав принялся старательно укладывать их в застеклённый шкаф.– Доктор Ковальский, – сказал Стефан, – любит, чтобы скальпели лежали по порядку, от маленького до большого. И рассортируй внимательно иглы. По крайней мере хоть это ты научился делать?Вацлав молчал. Это был рослый парень, на лице которого застыло выражение беспокойства и страха. Стефан внимательно наблюдал за ним.– Боишься? – спросил он.– Чего?– Интересно, долго ли тебе удастся обманывать нашего доктора? Ему-то ты можешь говорить, что учился на медицинском, но меня не обманешь, я всё вижу. Не думай, что я так прост.– Но я в самом деле учился на медицинском! – обиженно ответил Вацлав.– Может быть, пару месяцев. А потом сбежал, верно? Ну что ты за человек? Хотя бы выругался, чтобы я отцепился от тебя!– Оставь меня в покое, – ответил Вацлав. Стефан подошёл, положил ему руку на плечо.– Имя своё ты тоже сменил? – спросил он тихо.Вацлав отскочил к двери. Замер, слегка подавшись вперёд, будто приготовившись к обороне, ожидая удара.– Не бойся, парень… Слишком ты нервный да недоверчивый. Я свой человек, можешь мне поверить. Остерегайся только Ковальского и Клары.– Оставь в покое Клару!– Наконец-то вижу мужчину, – снова рассмеялся Степан.Вацлав вышел из операционной, захлопнув за собой верь.Стефан осторожно отодвинул штору и вгляделся в темноту. Ничего не увидел, кроме больничной ограды, хилых сосенок и спокойного звёздного неба.На пороге операционной появилась Кристина:– Снова ссорились?Стефан махнул рукой, подошёл к девушке и нежно прижал её к себе.– Крыся, – прошептал он, – у меня к тебе просьба. Я не могу выйти из больницы, а звонить не хотелось бы… Знаешь, как это бывает: торговля не ждёт, а человек должен жить на что-то.Кристина молчала. Она знала, о чём он будет просить, и боялась этого. На лице Стефана появилась шаловливая улыбка.– Почему молчишь? Сегодня я приду к тебе. И знаешь что?..– Я больше не могу! – внезапно прервала его Кристина. Она хотела высказать ему всё, что накопилось у неё на душе за последние дни: – Я всю ночь не спала, жуткие мысли приходили в голову. А потом приснился страшный сон… Видела тебя в морге…– Понимаю, Крыся, тяжело тебе. Но и ты пойми – идёт война, и даром ничего не даётся.– Перестань! – воскликнула Кристина.Но Стефан уже не слушал её. Он спросил о раненом, который бредил. Потом заговорил о Вацлаве. Парень всё меньше нравился ему. Стефан предупредил Кристину, что необходимо остерегаться его, ибо сейчас такое время… неизвестно, кто и что…Кристина слушала, не понимая, что происходит со Стефаном, и облегчённо вздохнула, когда вошла Клара.– Крыся, – позвала её Клара, – пойдём! Необходимо приготовить одиночную палату. Доктор привёл больную.– Какую больную? – спросил Стефан.Еву внесли в коридор и положили на каталку. Курт козырнул и вышел, а Ева, уже пришедшая в себя, осмотрелась.
1 2 3 4 5 6