https://wodolei.ru/catalog/vanny/small/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Дестроер – 33

OCR Сергей Васильченко
«Ричард Сэпир. Уоррен Мерфи. Дестроер. Остров зомби. Цепная реакция. Последний звонок.»: Издательский центр «Гермес»; Ростов-на-Дону; 1995
ISBN 5-87022-082-3, 5-87022-102-1
Оригинал: Warren Murphy, “Voodoo Die”
Перевод: В. Бернацкая
Аннотация
Римо Уильямс и Чиун сталкиваются с могуществом властителей “вуду” — ужасающей Карибской магии — и коварством диктатора, угрожающего всему миру.
Непобедимый дуэт — Дестроер и Мастер Синанджу, — чтобы сохранить жизнь себе и людям Земли, превращается в трио, прибегая к помощи Руби Гонсалес — красавицы-мулатки, агента ЦРУ.
Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
Остров Зомби
Глава первая
Ничто в прошлом преподобного Прескотта Пламбера не предвещало, что в один прекрасный день он обретет способность с легкостью отправить на тот свет всякого, кого пожелает. Да и сам он только добродушно улыбнулся бы, если бы ему сказали, что он скоро изобретет оружие невиданной силы.
— Господь с вами! Я и война? Нет, я против войны. Ненавижу страдания. Потому я и стал врачом, хочу служить Богу и людям. — Он непременно сказал бы что-нибудь в этом роде, если бы не кончил жизнь, превратившись в жалкую лужицу на дворцовом полу.
Отправляясь на небольшой покрытый тропической растительностью островок вулканического происхождения, расположенный к югу от Кубы и к северу от Арубы — в стороне от морских путей, где в свое время бесчинствовали английские пираты, грабя испанские корабли с сокровищами и простодушно называя этот грабеж войной, — преподобный доктор Пламбер объяснял своему приятелю, также выпускнику медицинского колледжа, что единственное достойное дело для врача — служить Богу и людям.
— Чушь собачья! — отозвался с некоторым отвращением сокурсник. — Я выбрал дерматологию и объясню, почему. Это не хирургия, где вознаграждения не дождешься. И никто не станет будить тебя в четыре утра, чтобы срочно вскрыть прыщ. Дерматолог полностью располагает своим временем — твои дни и твои ночи принадлежат тебе, а у пациентов, которые хотят иметь гладкую, как шелк, кожу, обычно денег куры не клюют.
— Я хочу отправиться туда, где люди страдают, где они болеют и мучаются, — настаивал Пламбер.
— В этом есть что-то нездоровое, — предупредил его сокурсник. — Тебе надо проконсультироваться с психиатром. Лучше займись дерматологией, послушайся моего совета. Своя рубашка ближе к телу.
В национальном аэропорту Бакьи преподобного Пламбера встречали сотрудники миссии, приехавшие на стареньком многоместном «форде». С непривычки Пламбер обливался потом. Его доставили в министерство здравоохранения. Он дожидался приема в комнате, стены которой были увешаны впечатляющими диаграммами снижения детской смертности, улучшения качества питания и врачебной помощи. Приглядевшись внимательнее, Пламбер обнаружил, что диаграммы эти отражают положение дел в городе Остине, штат Техас, причем название города было кое-как замазано, а поверх написано «Бакья».
Министр здравоохранения задал новому доктору, который будет работать в миссии, расположенной высоко в горах, лишь один, но важный вопрос.
— У вас есть что-нибудь взбадривающее, доктор?
— Вы о чем? — спросил растерявшийся Пламбер.
— Ну, такие красненькие... Вы привезли? Или зелененькие? Лично я предпочитаю зелененькие.
— Но вы же говорите о наркотиках!
— Ну и что? Мне они для здоровья необходимы! И если я их не получу, то лучше тебе, гринго, убираться назад в Штаты. Ясно? А? Так что вы мне, доктор, пропишите от бессонницы? Красненькие или зелененькие? И чтобы днем быть пободрее?
— С другой стороны, если поразмыслить, вы действительно нуждаетесь и в тех и в других, — согласился доктор Пламбер.
— Отлично. Попозже подгоните сюда пикапчик красненьких и зелененьких.
— Но это уже целая незаконная операция с наркотиками!
— Ну это вы загнули, доктор. Что можно взять с нас, бедной развивающейся страны? А вы, собственно, чем собираетесь здесь заниматься?
— Спасать детей.
— Доллар — ребенок, сеньор.
— Как, я должен платить вам доллар за каждого спасенного ребенка?! — Не веря своим ушам, доктор Пламбер недоуменно покачал головой.
— Эта страна — наша. И порядки здесь — наши Может, вам не по душе наша культура, сеньор? Вы насмехаетесь над нашими традициями?
Нет, такого у доктора Прескотта Пламбера и в мыслях не было. Он приехал сюда спасать жизни и души людей.
— Так и быть, души спасайте бесплатно. А вообще вы мне нравитесь, вы — мой северный брат, да и все мы — одна семья американских народов, так что спасайте детей за двадцать пять центов с каждого или пятерых — за доллар. Кто вам еще предложит такую выгодную сделку?
Доктор Пламбер улыбнулся.
Миссия располагалась в горах, занимающих всю северную половину острова. Здание больницы было сложено из вулканического туфа и крыто железом. Электроэнергию давал собственный генератор. На самом острове электричество было лишь в одном городе — в столице Сьюдад Нативидадо, названной так испанскими «кабальерос» в честь Рождества Христова. Таким образом они запечатлели благодарную память за пять раздольных лет — с 1681 по 1686, — когда грабили и насиловали в свое удовольствие.
Очутившись на территории миссии, доктор Пламбер с удивлением услышал отдаленную барабанную дробь и решил, что, скорее всего, местные жители таким способом извещают друг друга о прибытии нового врача. Но барабаны не умолкали. Дробь звучала непрерывно, с утра до вечера, сорок ударов в минуту, никогда не выбиваясь из ритма и своей монотонностью доводя доктора Пламбера до головной боли.
Неделю он просидел в миссии, ожидая пациентов, но никто не приходил. И вот однажды барабаны замолкли. За это время барабанная дробь успела стать частью его жизни, и сначала доктор Пламбер не понял, что случилось, что изменилось вокруг. Лишь спустя некоторое время он осознал, что произошло, — воцарилась тишина.
А в ней доктор услышал новый непривычный звук. Шаги. Он поднял глаза от своего рабочего стола, установленного на свежем воздухе, за которым доктор разбирал медицинские карточки персонала миссии. К нему приближался голый до пояса старик в черных штанах и цилиндре. Старик был крепкий, но небольшого роста, его кожа имела светло-коричневый оттенок.
Пламбер резво вскочил на ноги и протянул руку.
— Рад видеть вас. Чем могу быть полезен?
— Ничем, — ответил старик. — А вот я могу. Меня называют Самди.
По словам старика, он был «хунганом» — святым человеком здешних гор — и, прежде чем разрешить своему народу лечиться у доктора, пришел познакомиться с ним.
— Я хочу только одного — лечить их тела и спасать души, — сказал доктор Пламбер.
— Не так уж и мало, — с улыбкой отозвался старик. — Так и быть, лечите тела, но не трогайте души. Души принадлежат мне.
Доктору Пламберу пришлось согласиться, так как эго был единственный шанс заполучить пациентов. Во всяком случае какое-то время он не будет склонять местных жителей поменять религию...
— Прекрасно, — сказал Самди. — У них прекрасная религия. Завтра больные придут к вам.
И, не сказав больше ни слова, старик удалился. Как только он покинул территорию миссии, барабанный бой возобновился.
На следующий день к доктору пришли первые пациенты, а вскоре они повалили валом. И Пламбер с головой ушел в работу, которая, он знал, предназначена ему свыше. Он лечил людей и добился на этом поприще значительных успехов.
Он оборудовал собственными руками операционную и, так как немного разбирался в электричестве, починил рентгеновский аппарат.
После того как он спас жизнь министру юстиции, ему разрешили спасать детей бесплатно. Однако министр не преминул сообщить доктору, что если тот спасет хотя бы двух хорошеньких девчушек, то пусть даст знать, их можно пристроить, когда они подрастут, лет в четырнадцать-пятнадцать, в хорошие отели, где те, если не заболеют, будут приносить не меньше двухсот долларов в неделю каждая, а это на острове — целое состояние.
— Но это же будут белые рабыни! — воскликнул возмущенный доктор Пламбер.
— Вовсе нет, светло-коричневые. Белых здесь днем с огнем не найти. А очень черные не столь высоко ценятся. Но если вам вдруг случайно попадется блондиночка, не выпускайте ее из рук, пришлите ко мне. Мы сделаем на ней большие деньги. Идет?
— Нет, не идет. Я приехал сюда, чтобы спасать жизни и души, а не потворствовать похоти.
Взгляд, которым министр окинул доктора, ничем не отличался от взгляда сокурсника, решившего специализироваться в дерматологии. Этот взгляд говорил, что Пламбер — ненормальный. Но Пламбера это не волновало. Пусть он дурак, но его «глупость» угодна Богу, он выглядит дураком лишь в глазах людей, которым еще не открылся путь к спасению.
Впрочем, дураком был как раз дерматолог. И министр здравоохранения тоже — ведь в этой благословенной темно-коричневой земле таилась некая субстанция, которую местные называли «мунг». Приложенное ко лбу, это вещество дарило покой и забвение. До чего же глупо, думал доктор Пламбер, употреблять наркотики, когда здесь сама земля дарует блаженство.
В течение нескольких лет, трудясь над тем, чтобы превратить маленькую амбулаторию в современную больницу, доктор Пламбер не переставал думать об этой субстанции. Проведя ряд опытов, он с удовлетворением убедился в том, что мунг не проникает в организм сквозь кожу и, следовательно, воздействует на мозг посредством какого-то излучения. Когда в миссию прибыла сестра Беатриса, она стала его ассистенткой. Этой молодой незамужней особе выпала честь оказаться первой белой женщиной, не подвергшейся в Сьюдад Нативидадо гнусным домогательствам. Впрочем, спасла ее вовсе не исключительная добродетель, а сальные слипшиеся волосы, очки с толстыми стеклами и выпирающие зубы, которые так и не поддались усилиям современных ортодонтологов.
Доктор Пламбер незамедлительно влюбился в нее. Всю жизнь он берег себя для той единственной женщины, которую полюбит, и сестру Беатрису он воспринял как дар небес.
Циничные жители острова могли бы заметить ему, что проработавшие три месяца на Бакье бледнолицые влюблялись в любую из белых женщин за пять секунд. Самые хладнокровные могли продержаться до двух минут, но не более.
— Сестра Беатриса, испытываете ли вы те же чувства, что и я? — вопрошал доктор Пламбер.
При этом его костлявые ладони становились влажными, а сердце от радостного волнения так и прыгало в груди.
— Если вы чувствуете глубокую депрессию, то да, — отвечала сестра Беатриса.
Она испытывала потребность страдать и переносить лишения во имя Иисуса, но страдания казались ей более возвышенными, когда она распевала гимны вместе с родственниками и друзьями в христианской церкви на родине. Здесь же, на Бакье, от бесконечной барабанной дроби у нее раскалывалась голова, а еще ей досаждали тараканы, в которых совсем не ощущалось божественной благодати.
— У вас депрессия, дорогая? — обрадовался доктор Пламбер. — Но Господь сподобил эту землю исцелять депрессию.
В маленькой лаборатории, которую доктор Пламбер оборудовал собственными руками, он приложил темно-зеленую массу ко лбу и вискам сестры Беатрисы.
— Это просто чудо, — признала сестра Беатриса.
Она моргнула раз, потом еще и еще. В ее жизни бывали периоды, когда ей приходилось принимать транквилизаторы — от них обычно клонило ко сну. Это же вещество мгновенно выводило из угнетенного состояния, но при этом не давало ощущения невероятного счастья, за которым последовала бы еще большая подавленность. Ничего чрезмерного, никаких крайностей. Депрессия уходила вот и все.
— Это чудо, — повторяла сестра Беатриса. — Нужно поделиться им с другими людьми.
— Невозможно. Компании по производству лекарств сначала заинтересовались, но ведь энергия мунга никогда не иссякает, его пригоршни хватит человеку навсегда, такое лекарство вечно. Нельзя будет заставить людей покупать его снова и снова. Думаю, они уберут любого, кто попытается ввезти препарат в Америку: ведь он погубит рынок транквилизаторов и антидепрессантов. Тысячи людей потеряют работу. Я лишу людей работы — так они мне объяснили.
— А может, связаться с медицинскими журналами? Пусть они просветят человечество.
— Я еще не закончил опыты.
— Теперь мы займемся этим вместе, — сказала сестра Беатриса, и в ее глазах зажегся азартный огонек.
Она представила себя в роли ассистентки преподобного доктора Прескотта Пламбера, великого миссионера-ученого, открывшего спасение от депрессии. Ей уже виделось, как она выступает на церковных собраниях, рассказывая о тяжелой изнанке миссионерского служения — об этой несусветной жаре, ужасных барабанах и вездесущих тараканах.
Насколько такая жизнь будет приятнее, чем прозябание в Бакье, этой гнусной дыре.
Доктор Пламбер покраснел. Он как раз планировал очередной эксперимент, собираясь облучить вещество.
— Если мы направим пучок электронов на мунг — а это, на мой взгляд, гликол-полиамин-силицилат — мы больше узнаем о его воздействии на структуру клетки.
— Чудесно, — восхитилась сестра Беатриса, которая не поняла ни слова.
Она настояла, чтобы он привлек ее к опытам. Прямо сейчас. Потребовала, чтобы облучение было как можно более сильным. И уселась на плетеный стул.
Доктор Пламбер поместил мунг в ящик над компактным и мощным генератором, обеспечивающим электричеством испускающие электроны трубки, улыбнулся сестре Беатрисе и, щелкнув тумблером... превратил ее в кисель, стекающий сквозь плетеное сиденье стула.
— Ох, — только и сказал доктор Пламбер.
Нечто похожее на густую патоку просочилось через то, что некогда было белой блузкой и ситцевой юбкой. Мерзкая жижа заполнила до краев туфли из искусственной кожи на толстой подошве.
В воздухе возник запах свиного рагу с рисом, простоявшего сутки при тропической жаре. Доктор Пламбер приподнял пинцетом краешек блузки. На шее сестра Беатриса носила небольшой опал на цепочке. С ним ничего не произошло. Не пострадали также лифчик и трусики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


А-П

П-Я