Римо мог бы спрятать в номере взвод солдат, а эти два дилетанта ничего бы не заметили.Кареглазый остановился посреди гостиной. За ним находился Римо, и у Римо за спиной встал итальянец.– Эй, старик! – позвал кореец.Чиун не пошевелился, но Римо увидел, как его глаза поднялись к зеркалу, обозрели комнату и вновь вернулись к телеэкрану. Бедный Чиун, несчастный, усталый старик.– Эй, я тебе говорю! – взревел дюжий гангстер.Чиун прилежно игнорировал его. Бандит подошел к видеомагнитофону, выключил его и вытащил кассету.Чиун поднялся одним плавным движением, которое всегда так восхищало Римо. Пытаясь воспроизвести его, Римо каждый раз оказывался повернут не туда, куда собирался повернуться. Чиун совершал это движение автоматически. Некоторые вещи неподвластны даже возрасту.Чиун взглянул на верзилу, и Римо понял, что старик увидел карие глаза и узнал соотечественника.– Пожалуйста, верните мою кассету, – сказал Чиун, простирая руку.Верзила ухмыльнулся и с искаженным от ненависти лицом произнес по-корейски какую-то быструю невнятную фразу, из которой Римо не понял ни слова.Чиун подождал, пока он закончит, и затем тихо сказал по-английски:– А ты, кусок собачьего корма, ты недостоин крови, которая течет в твоих жилах. А теперь верни мою кассету. Я, Мастер Синанджу, приказываю тебе.Лицо дюжего гангстера побледнело, и он медленно произнес:– Нет никакого Мастера Синанджу.– Глупец! – голос Чиуна зазвенел. – Несчастный полукровка, не пробуждай во мне ярость. – Он вновь протянул руку к кассете.Кореец уставился на руку Чиуна и перевел взгляд на кассету. Затем с каким-то рычанием он схватил кассету двумя руками и разломал ее пополам, как будто это был брикет мороженого. Куски он швырнул на пол.Прежде чем они упали, на полу оказался он сам.С гневным криком Чиун взвился в воздух. Его нога глубоко погрузилась в горло корейца, и тот рухнул, как подкошенный. Его сведенное судорогой тело медленно обмякло.Чиун развернулся в воздухе и приземлился на ноги, лицом к Римо и к итальянцу. Его тело балансировало на копчиках пальцев ног, а кулаки, прижатые к бедрам, напоминали смертоносные булавы. В целом это было живописное изображение идеального орудия убийства.Римо услышал судорожный вздох итальянца и шелест одежды, когда бандит потянулся за пистолетом.– Не утруждай себя, папочка, – сказал Римо. – Он мой.Рука с пистолетом двигалась быстро, но локоть Римо, со страшной силой ударивший итальянца в грудную клетку, – еще быстрее. Ребра итальянца треснули, он хотел вдохнуть воздух, но не смог, потому что уже умирал. Шатаясь, как пьяный, он сделал несколько шагов назад, бесцельно поводя пистолетом. Затем его глаза, в которых был написан ужас, широко открылись, ноги остановились, оружие выпало из рук, и итальянец тяжело рухнул на пол. Падая, он стукнулся головой об открытую дверь, но уже не почувствовал боли.Римо поклонился Чиуну. Чиун поклонился в ответ.Кивком головы Римо показал на мертвого корейца.– Твой титул, по-моему, его не очень впечатлил.– Он был дураком, – сказал Чиун. – Ненавистью он хотел покарать свою мать за грех с бельм человеком. Единственным ее грехом был отвратительный вкус. Господи, ну и дураки.Затем он взглянул на Римо и уныло опустил глаза, пародируя старческую беспомощность.– Сегодня я очень плохо себя чувствую, – сказал он. – Я очень стар и очень слаб.– Ты очень хитр и очень ленив, как и подобает настоящему азиату, – проговорил Римо. – Не забудь, мы убили по одному каждых.– Но ты посмотри, какой он большой, – запротестовал Чиун, показывая на тело корейца, – Куда я его дену?– Когда нужно, ты отлично справляешься. Позови грузчиков, они помогут.– Грубиян, – сказал Чиун. – За все годы, что я тебя обучаю, у тебя так и не прибавилось доброты и мудрости. Ты остался испорченным, эгоистичным белым человеком. – По мнению Чиуна, хуже оскорбления на свете не было.Римо улыбнулся, и Чиун улыбнулся ему в ответ. Они стояли, улыбаясь, как две фарфоровые статуэтки ростом с человека.Затем Римо кое-что вспомнил.– Подожди-ка здесь, – сказал он.– Что, ко мне придет геронтолог? – спросил Чиун.– Пожалуйста, подожди меня здесь.– Я не дождусь тебя, только если Седое Время явится за моей бренной оболочкой.Выйдя в коридор, Римо увидел то, что искал: пустую тележку для грязного белья, стоявшую рядом с шахтой грузового лифта. Оглядевшись и никого не увидев, Римо втолкнул тележку в номер.Он закрыл за собой дверь. Чиун увидел тележку на колесиках и улыбнулся:– Очень хорошо, теперь ты с обоими сможешь справиться.– Ты пользуешься моей добротой, Чиун. Мне надоело прибирать за тобой.– Это все пустяки. – Чиун наклонился, поднял обломки видеокассеты и грустно посмотрел на них. Затем он презрительно плюнул на корейца. – Откуда столько ненависти? – спросил он.– Мы пожинаем то, что посеяли, – сказал Римо.– Как! – со смертельной обидой в голосе воскликнул Чиун. – Разве я кого-нибудь ненавижу?– Конечно. Всех, кроме корейцев, – произнес Римо. Поглядев па мертвое тело, он добавил:– И некоторых из них тоже.– Это неправда. Большинство людей я едва терплю. Но ненавидеть их? Ни за что на свете.– А меня, папочка? Меня ты тоже едва терпишь?– Тебя нет, мой сын. Тебя я люблю, потому что у тебя душа корейца.Сильного, смелого, благородного и мудрого корейца, который приведет комнату в порядок и избавит меня от этих бабуинов. Римо привел комнату в порядок.Он сложил тела гангстеров в бельевую тележку. Сорвав с кровати простыни, он прикрыл ими трупы и вытолкнул тележку в коридор.В конце коридора находилось отверстие трубопровода, ведущего в прачечную. Римо опрокинул в него тележку, и трупы вперемешку с простынями заскользили вниз по желобу. Подождав немного, Римо услышал далеко внизу глухой шум удара. Если прачечная работает так же хорошо, как и все остальные службы «Палаццо-отеля», то тела найдут не раньше, чем через неделю. Римо втолкнул тележку в чулан для метел и направился назад в номер, насвистывая и прекрасно себя чувствуя. События последних нескольких минут, казалось, вернули Чиуна к жизни, и это стоило затраченных усилий.Чиун ожидал его в номере. Жестом велев Римо сесть на диван, он опустился на пол, глядя на Римо снизу вверх.– Ты беспокоился обо мне? – спросил он.– Да, папочка, – сказал Римо. Врать не было никакого смысла, Чиун всегда распознавал ложь. – Мне казалось, что ты… что ты потерял интерес к жизни.– И ты беспокоился?– Да. Я беспокоился.– Прости меня, если я заставил тебя беспокоиться, – сказал Чиун. – Римо, вот уже пятьдесят лет, как я являюсь Мастером Синанджу.– Никто не мог бы быть более достойным этого звания.– Это верно, – сказал Чиун, кивая головой и переплетая пальцы. – И все-таки это долгий срок.– Это долгий срок, – согласился Римо.– В эти последние недели я думал о том, что наступило время, когда Мастер Синанджу может дать отдых своему мечу. Его место может занять более молодой и более сильный.Римо начал было говорить, но Чиун остановил его, подняв палец.– Я думал о том, кто сменит меня. Кто будет трудиться, чтобы содержать мою деревню? Чтобы бедное население Синанджу было сыто, обуто и одето? И думал я не о каком-нибудь корейце, я думал только о тебе.– Для меня большая честь, – сказал Римо, – даже слышать такие слова.– Молчи, – велел Чиун. – В конце концов ты почти стал корейцем. Если бы ты еще мог контролировать свой аппетит и придерживать язык, то был бы превосходным мастером.– Я чувствую безграничную гордость, – сказал Римо.– Я думал об этом много недоль и наконец сказал себе: Чиун, ты стал слитком стар. Слишком много у тебя за спиной прожитых лет и слишком много сражений. Римо уже ни в чем не уступает тебе. Помолчи! И я сказал себе, что Римо ни в чем не уступает мне. И когда я думал об этом, я почувствовал, что моя сила убывает. И я сказал себе: никому больше не нужен Чиун, никто не хочет, чтобы он продолжал быть Мастером Синанджу. Он одряхлел, и все его убогие таланты пропали, и все, что он может делать, Римо делает лучше. Вот что я сказал себе. – Его голос был глубок и звучен, как будто он произносил проповедь, которую обдумывал годами.К чему он ведет, удивился Римо.– Да, – произнес Чиун, – вот о чем я думал.Римо заметил, что его глаза блеснули. Старый мошенник, он же просто наслаждается своей речью.– И теперь я принял решение.– Уверен, что оно будет мудрым и справедливым, – осторожно сказал Римо, не доверяя старой лисе.– Оно пришло ко мне, когда ты локтем убил этого бабуина.– Да? – медленно произнес Римо.– Ты осознаешь, что при ударе твой кулак оказался на целых восемь дюймов в стороне от груди?– Я не знал этого, папочка.– Ну конечно же, не знал. И в этот самый момент мудрость снизошла ко мне.– Да?– Мудрость снизошла ко мне, – сказал Чиун, – и вот что она гласит: как ты можешь доверить благоденствие Синанджу человеку, который даже не умеет правильно исполнять удар локтем назад? Ответь мне, Римо, на этот вопрос.– Говоря по совести, ты не можешь доверить Синанджу такому недостойному человеку, как я.– Правильно, – сказал Чиун. – Глядя на то, как неумело ты исполняешь удар, я неожиданно понял, что Чиун, в конце концов, не так уж стар и безнадежен. Пройдут еще многие годы, прежде чем ты сможешь занять его место.– Все, что ты говоришь, – чистая правда, – проговорил Римо.– Поэтому мы должны возобновить наши тренировки, чтобы, когда наступит этот день – лет через пять или шесть, – ты был к нему готов. Чиун стремительно поднялся на ноги.– Мы должны начать тренировать удар локтем назад. Ты исполняешь его как ребенок. Ты позоришь мое имя. Ты оскорбляешь моих предков своей бездарностью, а меня – своей неповоротливостью.Чиун вошел в раж. Римо, который часом назад с отчаянием думал, что у Чиуна совсем не осталось воли к жизни, теперь осознал, насколько невыносим этот человек. Час назад Римо был бы вне себя от радости, если бы Чиун согласился поехать с ним в Алжир; теперь он даже не собирался звать его с собой.Римо встал:– Ты прав, Чиун, мне надо тренироваться. Но это придется отложить. Я должен ехать выполнять задание.– Тебе понадобится моя помощь. Тот, кто не может правильно держать свой кулак, не может надежно и работать.– Нет, Чиун, – сказал Римо, – это очень простое задание. Я выполню его и вернусь, прежде чем ты успеешь упаковать вещи. А потом мы поедем отдыхать.– Потом мы будем тренировать удар локтем назад, – поправил его Чиун.– И это тоже, – произнес Римо.Чиун ничего не сказал. Но выглядел он довольным. Глава 5 Барон Исаак Немеров снял для себя весь пентхаус – верхний этаж «Стоунуолл-отеля» в городе Алжире, столице государства Алжир. Он сделал это не так, как должен был сделать человек, который владел корпорацией, которая в свой черед владела корпорацией, владеющей отелем: гостиничной администрации он послал телеграмму, прося разрешения снять пентхаус на полгода.Он также послал телеграммы малярам и плотникам, извещая их, что собирается реконструировать верхний этаж здания.Он послал телеграмму и в телефонную компанию, предлагая ее представителю встретиться с одним из его помощников, чтобы обсудить необходимые изменения в телефонных линиях, включая проведение линий специальной внутренней связи и установку шифрующих устройств. Кроме того, он телеграммой вызвал из Рима специалистов, которые должны были убедиться, что центральная часть пентхауса, переоборудованная под конференц-зал, совершенно чиста от подслушивающих устройств. Вся эта работа заняла три недели, и в конце третьей недели в алжирской англоязычной газете появилась небольшая заметка:«Что задумал сказочно богатый барон Исаак Немеров? Он снял целиком верхний этаж отеля „Стоунуолл“, переоборудовал его и провел новые линии связи, сделавшие бы честь даже американской тайной службе. Не иначе, у вас что-то наклевывается, а, барон?»Барону Немерову попалась на глаза эта заметка за завтраком, который состоял, как всегда, из стакана апельсинового сока, стакана виноградного сока, четырех яиц, шоколадного эклера и чашечки кофе с молоком и четырьмя ложечками сахара.Он сидел в одном из внутренних двориков своего огромного поместья, высоко на холме, возвышающемся над Алжиром. Прочтя заметку, барон согласно кивнул головой, аккуратно сложил газету и положил ее на стол рядом с пустыми стаканами из-под сока. Он вытер губы, собрал с тарелки крошки, оставшиеся от эклера, и положил их в рот.И только тогда барон рассмеялся.Нельзя сказать, что его смех был приятен для окружающих. Он больше походил на ржание – и в этом не было ничего удивительного, ибо Немеров обладал совершенно лошадиной внешностью: у него было длинное лицо продолговатой формы, скошенный лоб и выдающаяся челюсть. Голову украшала густая копна рыжих волос, глаза напоминали две большие буквы "О". Длинный и широкий треугольный нос был грубо прилеплен на лицо с бледной веснушчатой кожей, говорящей о нелюбви ее обладателя к загару.Немеров был шести футов ростом и весил 156 фунтов. Чтобы сохранить вес на том же уровне, ему требовалось питаться шесть раз в день. Из-за убыстренного обмена веществ энергия в его организме мгновенно сжигалась. Его тело постоянно находилось в движении; он качал ногой, барабанил пальцами по столу, взмахами рук как будто разгонял невидимых насекомых. Сон его был беспокоен и прерывист, и порой стоил ему пяти фунтов веса. Пропустив один или два приеме пищи, он мог потерять десять фунтов. Три дня без еды убили бы его.Он откармливал себя, как обычно откармливают гуся, чью печень хотят пустить на паштет.И вот теперь он смеялся. Это был злой и лихорадочный смех, сжигающий очередную порцию энергии.Он посмотрел со своего балкона на лежащую перед ним центральную часть Алжира, на торчащее посреди нее самое высокое здание в городе, «Стоунуолл-отель», и засмеялся еще сильней.Все развивалось так, как он и задумал. Секретные агенты со всего света будут пытаться проникнуть в отель, устанавливать свои «жучки», проверять чужие, следить друг за другом, стараясь выяснить, что же происходит на тридцать пятом этаже «Стоунуолл-отеля».Немеров вновь заржал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19