Меч безошибочно вошел до середины лезвия туда, куда и метил Микула — в узкую полоску между двумя стальными пластинами на кольчуге викинга, самом уязвимом месте в его доспехах. Оставив меч в груди зашатавшегося варяга, Микула отскочил назад и выхватил из ножен кинжал. Но оружие ему больше не понадобилось. Захрипев, Индульф выронил из рук щит, выпустил меч и схватился ладонями за грудь. Сделал из последних сил шаг в сторону русича и, будто подрубленное дерево, тяжело рухнул на землю.
Какое-то время на подворье стояла мертвая тишина, затем она раскололась от громких криков полоцких горожан и русских дружинников. Только викинги, опустив глаза и угрюмо насупившись, хранили молчание.
— Люди, русичи и иноземцы! — прозвучал над подворьем голос князя Люта. — На ваших глазах свершился суд Божий, само небо указало нам правого и виновного! Русская дева, волей богов ты очищена от подозрений и все твои слова признаны правдой! А ты, хазарин, будешь держать ответ за свои злодеяния!
Князь повернулся в сторону Хозроя, но место, где купец только что находился, было пусто. Презрительно усмехнувшись, Лют поднял руку.
— Люди, слушайте все! Хазарский купец Хозрой отныне не гость Руси, а тать и головник! Всяк, кто изловит и доставит его ко мне, получит награду!
Подворье постепенно пустело, вскоре осталась лишь группа викингов, окруживших мертвого Индульфа. Опустившись в кресло, Лют обратился к Эрику:
— Ярл, вечером у меня застолье. Жду и тебя с викингами.
26
Веселье в княжеском тереме было в полном разгаре, когда Лют поставил на стол кубок и тронул за локоть Эрика.
— Погоди пить. Хочу спросить тебя.
Ярл с неудовольствием отнял от губ чашу с вином, вытер рукой липкую от хмельного зелья бороду
— Спрашивай.
— Ты обещал узнать волю своих богов и сказать, куда двинешься из Полоцка с викингами. С тех пор прошло много времени, а я так и не слышал твоего решения. Скажи мне его сейчас.
— Боги не дали нам ответа. Один указал старому дротту дорогу на древлян, а райские девы валькирии, говорившие с вещуньей Рогнедой, и огненные стрелы, посланные Тором, позвали нас в поход на полян. Когда новый главный дротт снова пожелал узнать волю неба, бога предсказали нам удачу в теплых морях. Я до сих пор не знаю, что делать.
— Жаль, — жестко сказал Лют, — потому что завтра вечером тебе с викингами придется покинуть полоцкую землю.
Эрик удивленно вскинул брови.
— Завтра вечером? Ты торопишь нас. Мне надобно еще раз узнать волю богов и держать перед походом совет с лучшими воинами-гирдманами.
— У тебя остается сегодняшняя ночь и целый день завтра. За это время можно сделать все. Главное, запомни одно: чтобы завтра вечером ни одного твоего викинга в Полоцке не было.
Ярл с грохотом поставил чашу на стол.
— Ты гонишь меня, брат? Забыл о святом законе гостеприимства?
Глаза Люта сузились, на скулах вздулись желваки.
— Закон гостеприимства, ярл? Как смеешь ты говорить о нем? Мы, русичи, добры и приветливы к друзьям и гостям, но мы суровы к врагам. А ты не гость на полоцкой земле, а ее враг. Вступив в злодейский сговор с хазарином Хозроем, ты собираешься разжечь смуту на русской земле, а также зовешь в ее пределы тевтонов, этих убийц и грабителей. Возноси хвалу небу, что я разговариваю с тобой, а не велел прибить гвоздями к воротам града, которому ты мечтаешь принести столько зла и горя.
Эрик с такой силой ударил кулаком по столу, что подпрыгнули и жалобно зазвенели кубки. Ноздри ярла раздулись, глаза сверкали. Еще бы, ведь никто и никогда так с ним не разговаривал!
— Угрожаешь мне, полоцкий князь! Смотри, пожалеешь…
— Мне незачем угрожать, ты и сам знаешь, что слабее меня. Я просто не хочу лишней крови, а потому взываю к твоему благоразумию. Перестав быть гостем полоцкой земли, покинь ее подобру-поздорову.
Эрик расхохотался.
— Ошибаешься, князь. Да, как властелин полоцкой земли, ты намного сильнее меня. Но в самом городе хозяин — я. При тебе лишь старшая дружина, вместе с киевлянами Микулы это всего триста мечей. А у меня в городе — пятьсот. Одно мое слово — и конунгом Полоцка вместо Люта станет Эрик.
Не ответив, Лют схватил ярла за локоть, с силой сжал и рванул вверх. Заставив этим Эрика вскочить на ноги, князь подтолкнул его к распахнутому окну горницы.
— Взгляни на подворье. Ты привел с собой на застолье сто лучших викингов, исключи их из числа тех пятисот, о которых сейчас говорил.
Эрик провел рукой по глазам, сгоняя с них хмельную пелену, и выглянул во двор терема. На подворье стояло несколько длинных столов, на лавках вдоль них сидели вперемежку русские и варяжские дружинники. Столы ломились от яств, трещали от множества сосудов с душистым италийским и греческим вином, от громадных корчаг с пенящимся пряным медом. Прямо на земле между столами высились дубовые бочки с игристым и пьянящим пивом-олом.
И Эрик с ужасом заметил, насколько пьяны его викинги по сравнению с русами. Многие из них едва держались на ногах и не были уже в состоянии подняться со скамей, некоторые свалились на землю и спали под столами. Те же, что еще могли передвигаться, сгрудились вокруг седого певца-скальда и подпевали ему хриплыми нетрезвыми голосами. Эрик обратил внимание и на то, как много сновало сегодня между столами княжьих прислужников-гридней в шлемах и боевых кольчугах, с мечами на поясах. От взгляда ярла не ускользнули и несколько групп русских дружинников, стоявших в тени деревьев невдалеке от пирующих со щитами и копьями в руках.
Подошедший к Люту киевлянин Микула протянул ему горящий факел, и князь заговорил снова:
— Ярл, стоит мне появиться с этим факелом в окне, и через минуту на подворье не останется ни одного живого викинга. А через час будут подняты на копья или изрублены все остальные варяги, находящиеся в городе. Я отправил им от твоего имени три десятка бочек самого крепкого пива и несколько сулей вина, и потому они сейчас так же пьяны и беспомощны, как эти, — кивнул Лют на подворье. — А теперь суди, кто в городе хозяин.
— Вокруг Полоцка еще четырнадцать сотен викингов, — глухо произнес Эрик. — Они завтра же отомстят за нас.
Князь усмехнулся.
— Эти викинги тоже не доживут до завтра. Вокруг города стоят по весям на кормлении у смердов двадцать пять сотен моих дружинников. Если твои варяги сейчас спят, то мои русичи готовы к бою и лишь ждут сигнала, чтобы обрушиться на них. Взгляни на ту стрельницу, — указал князь в сторону ближайшей к окну части городской стены.
Эрик посмотрел в нужном направлении и увидел на крепостной башне трех русских дружинников с зажженными факелами в руках. В отсветах пламени у ног воинов темнела куча валежника.
— Костер на башне — это смертный приговор варягам, что находятся за городом, — пояснил Лют. — А теперь, ярл, взвесь все, что слышал и видел, — закончил он.
Эрик отвернулся от окна, сложил на груди руки и бесстрастно взглянул на Люта.
— Я проиграл. Но я викинг и не боюсь смерти. У меня нет вины перед небом, и встреча с Одином меня не страшит.
— Ты не просто викинг, но еще и мой брат. Вот поэтому я дарю тебе жизнь и предоставляю право выбора: киевское знамя или путь на родину.
— Нас зовет на службу и ромейский император, — заметил Эрик. — Многие викинги хотели бы служить ему.
И тогда в разговор вступил Микула.
— Мы не вмешиваемся в чужие дела. Но если ты и викинги решите следовать в Царьград, наши дороги совпадают. Я тоже тороплюсь в Киев и провожу вас до него.
Эрик поочередно глянул на князя и тысяцкого и опустил в пол глаза.
— Я вас понял, русы. Не знаю, куда двинусь с дружиной из Полоцка, но даю вам слово ярла и викинга, что завтра вечером в городе не останется ни одного варяга.
27
Не успел Индульф, пронзенный русским мечом, рухнуть на землю, как Хозрой юркнул в толпу и, работая локтями, начал выбираться с княжеского подворья. Почти все горожане присутствовали на княжьем судилище, улицы города были пусты, и ему удалось незаметно проскользнуть в избу, занимаемую ярлом. Там, забившись в самый дальний и темный угол, он дождался Эрика, вернувшегося в самом мрачном расположении духа с княжеского застолья.
— Челом тебе, великий ярл, — заискивающим тоном встретил его Хозрой, отвешивая низкий поклон.
— Это ты, проклятый искуситель? — зло процедил сквозь зубы Эрик, шагнув к хазарину. — Благодаря тебе меня, непобедимого ярла, гонят из Полоцка как последнюю собаку. Погоди, сейчас ты у меня получишь за все.
Хозрой испуганно замахал руками, попятился к противоположной стене комнаты.
— Погоди, славный ярл, не торопись. Все идет, как и должно идти. Выслушай меня внимательно.
Остановившись, Эрик мрачно глянул на Хозроя.
— Говори. Но смотри, как бы эти слова не стали последними в твоей жизни.
Хазарин согнал с лица подобострастную улыбку, его глазки колюче и настороженно уставились в лицо варяга.
— Русы сказали тебе: либо под киевское знамя, либо домой в Свионию. Так, ярл?
— Да. Меня, перед которым не мог устоять в бою ни один враг, вышвыривают из города, как паршивую овцу из стада, — вскипел Эрик. — И мне пришлось стерпеть, не загнав унизительные слова обратно русам в глотку!
— Потерпи, могучий ярл, час мести не так далек, как тебе кажется. Все зависит лишь от тебя. Но куда ты надумал уйти из Полоцка?
— Еще не знаю. Мне нечего делать на нищей родине, но у меня нет желания и проливать кровь викингов за киевскую Ольгу. Я не верю в долговечность ее пребывания великой княгиней, и потому мне вдвойне ненавистна мысль о подчинении женщине.
— Я тоже сомневаюсь в способности женщины править столь обширной и могучей страной, как Русь. И, поскольку власть женщины-княгини слаба, надо не упустить этого случая. Посланец Ольги тысяцкий Микула разрешил тебе следовать по Днепру в Русское море — воспользуйся данной возможностью. А когда будешь проплывать мимо Киева — захвати его и провозгласи себя великим князем. Разве не достоин ты этого?
Эрик пренебрежительно фыркнул.
— Это не так просто. Русы умны и осторожны, не дадут они обвести себя вокруг пальца. Чтобы решиться напасть на Киев, надо быть полностью уверенным в успехе. А у меня подобной веры нет.
— Зато она есть у меня. Полянские дружины, в том числе и киевская, под водительством княгини Ольги еще в древлянской земле. Мне известно, что в городе почти не осталось воинов. Зато в нем находятся мои верные люди, которые помогут твоим викингам захватить Киев. Тогда конунгом всей необъятной Руси станешь ты, славный ярл, и полоцкий князь Лют сам приползет к тебе на коленях, моля о пощаде.
Зажав бороду в кулак, Эрик некоторое время раздумывал.
— Хорошо, хазарин, я поступлю так, как ты советуешь. Захвачу Киев, а если Русь не признает меня конунгом, призову на помощь тевтонов и ляхов, посулю полоцкую и новгородскую землю Свионии, и под мое знамя встанут новые тысячи викингов. Я залью Русь кровью, но не выпущу из своих рук стол великих киевских конунгов.
— Великий хазарский каган тоже поможет тебе, славный ярл, — заметил Хозрой.
Глубокие морщины на лбу Эрика разгладились, взгляд потеплел. Он начал возбужденно шагать из угла в угол.
— Не вечером, а уже в полдень я покину город. И горе половчанам, изгоняющим сейчас меня со своей земли. Когда стану конунгом всей Руси, они заплатят мне за все.
Осторожно приблизившись к Эрику, Хозрой тронул его за плечо.
— Великий ярл, у меня к тебе просьба. Поскольку небо даровало победу киевлянину, а не викингу, князь Лют признал меня виновным в смерти дротта и объявил на меня охоту, как на дикого зверя. Помоги мне незамеченным выбраться из города.
Эрик, уже забывший о своем недавнем дурном настроении, весело рассмеялся.
— Страшишься кары полоцкого князя? Напрасно. Вещунья Рогнеда нагадала, что тебя поглотит водная бездна. А раз так, костер русских волхвов или княжеская яма с голодными волками тебе не опасны. Бойся воды, а от людей тебя сберегут боги.
— Я не верю бредням этой полоумной старухи, славный ярл, — ответил Хозрой. — Я еще пригожусь тебе, а потому помоги мне. Сегодня вечером я должен встретиться со своими рабами и отправиться в Киев, дабы содействовать успеху задуманного нами дела.
— Утром мои викинги выведут тебя из города.
28
С первыми лучами солнца слуги ярла спрятали Хозроя в телеге среди мешков с провизией, накрыли мешковиной и вывезли через крепостные ворота за город. Остановившись у реки, где викинги снаряжали в путь лодии-драккары, старший из слуг незаметно выпустил хазарина в лес.
К трем дубам на берегу Двины, где его должны были поджидать рабы, Хозрой вышел в темноте. Затаился в кустах и трижды ухнул филином. Услышав в ответ протяжный волчий вой, направился на звук. Из высокой травы поднялась фигура в плаще, склонила в низком поклоне голову и быстро двинулась к реке. Хозрой последовал за ней. В густом тальнике под высоким глинистым берегом был укрыт челн, на веслах которого сидела еще одна фигура в темном плаще с наброшенным на голову капюшоном. Встретивший Хозроя челядник протянул руку, помогая шагнуть в качающийся на волнах челн.
Рабы дружно ударили веслами по воде, лодка отошла от берега, выплыла на быстрину.
Приятная истома разлилась по телу хазарина. Все, что надлежало свершить в Полоцке, сделано, все тревоги остались позади. Теперь быстрее в Киев, где он нанесет Руси свой последний и самый страшный удар. Скорее, как можно скорее! Но почему так медленно гребут рабы?
Челядник, встречавший Хозроя на берегу, отложил в сторону весло, сбросил с головы капюшон плаща.
— Хазарин, узнаешь ли меня? — прозвучал над водой его голос.
Хозрой, словно ужаленный, вздрогнул. Не веря своим ушам, во все глаза уставился на гребца. Что это — сон, чары колдуньи? Прямо перед ним на скамье сидел тот самый русский сотник, что был на постое у Любавы и которого по его приказу рабы-германцы обманом захватили на лесной тропе после рыбалки. Но ведь он велел его убить, и кости этого руса сейчас должны гнить в земле. Так отчего он жив, почему сидит в одном челне с ним?
Воскресший из мертвых сотник раздвинул губы в усмешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14