над моей головой просвистело ядро и шлепнулось в воду в каких-нибудь двадцати ярдах от шлюпки, что меня не слишком обрадовало.
Справа замаячил крошечный островок — маленький песчаный бугорок. Шлюпка скользнула к нему, оставив по борту песчаную косу. Барк продолжал двигаться вперед, хотя и с зарифленными парусами. На расстоянии примерно мили перед нами находилась береговая полоса. Пушка снова выстрелила, и ядро снова просвистело над нашими головами.
— Понадобятся мушкеты, — сказал я Терли.
Он кивнул. Теперь, когда нас укрывали острова, он снова поставил все паруса, и мы пошли быстрее. Снова рявкнула пушка — и снова перелет, хотя на этот раз ядро упало ближе, гораздо ближе.
— Капитан! — крикнул Терли.
Я оглянулся. Барк лег в дрейф, с него спускали шлюпку, и в нее готовились прыгать матросы.
Гвадалупа спокойно сказала:
— Я тоже могу сражаться, Тэттон, я умею стрелять. И не прочь застрелить кого-нибудь. Это скверные люди, все... кроме Тости.
Внутри у меня похолодело.
— Кроме того? — переспросил я.
— Тости, — повторила она. — Тости Пэджета.
Глава 31
Так вот кто тогда лежал на поляне! Ничего удивительного, что он показался мне знакомым. Тости Пэджет здесь, Тости — пират?! Ну и что с того? Он вечно плыл по течению без руля и без ветрил. Но как же он докатился до пиратства?
Ветер стих, шлюпка вошла в узкий проход, который вел в бухту, песчаные дюны и купы деревьев по обе стороны сдерживали порывы ветра. Арманд и Фелипе что было сил работали веслами, но что толку! Оглянувшись, я увидел, что шлюпка отошла от барка, а сидело в ней по крайней мере двенадцать гребцов.
Я снова посмотрел вперед. Терли тоже взялся за весла, но теперь возле него лежал мушкет. Я тоже вытащил свой мушкет из-под брезента и проверил заряд. То же проделал и с пистолетом.
Я почувствовал дуновение ветра на щеке, но ветер был слишком слаб, он не наполнял парус и нисколько не помогал нам. Я мысленно взвесил наши шансы и понял, что мы достигнем берега бухты в тот самый момент, когда они догонят нас.
Но что ожидало нас в этой бухте, куда мы так отчаянно стремимся? Да ровно ничего!
Суда часто пережидают в этой бухте шторм, и такой шторм, по-видимому, собирался: тучи сгущались, дул шквалистый ветер. «Добрая Катерина» иногда останавливалась в этой бухте... но маловероятно, что она находится здесь сейчас, и еще менее вероятно, что она примет участие в сражении, к которому не имеет никакого отношения. К сожалению, на «Катерине» уже давно считают, что меня нет в живых.
— Гвадалупа, — спросил я, — ты умеешь управлять шлюпкой?
— Мне часто приходилось это делать.
— Тогда садись за руль. Думаю, пора немного пострелять.
Если на войне я чему-то и научился, так это обращению с мушкетом. Конечно, с расстояния в сто ярдов попасть в цель трудно, но почему не попробовать? Надо только прицелиться как следует...
Опершись спиной на сундуки, прикрытые брезентом, я поднял мушкет к плечу.
— Ложись на дно! — велел я Гвадалупе.
Она послушалась. Ее примеру последовала и Кончита. Я тщательно прицелился и спустил курок. Я не особенно надеялся на успех, но, видно, мой выстрел попал в цель. Что произошло, я не понял, но гребцы в шлюпке пригнулись и, по-видимому, не горели желанием подставляться под пули.
Я пальнул еще раз и промахнулся: пуля ударила в борт шлюпки и отлетела рикошетом в море. Стрелять с такого расстояния, конечно, никто никогда не пытался, но я заметил, что, как правило, пуля летит дальше расчетного расстояния, хотя и теряет в точности попадания. Но если взять чуть выше, пуля может попасть в цель.
Барк тем временем продолжал медленно двигаться вперед, промеряя лотом глубину.
И тут мы влетели в бухту и... о чудо! Там стояло судно!
Это была «Добрая Катерина»!
Я вскочил на ноги и громко закричал, отчаянно размахивая шляпой. Но хотя, видно, кто-то наблюдал за нами в подзорную трубу, сомневаюсь, что меня узнали. Подзорные трубы водились почти на всех судах, но польза от них была небольшая.
Терли поднял парус, и шлюпка рванула к судну. Но она была тяжелая и двигалась медленно, шлюпка с барка быстро нагоняла нас.
Следующий выстрел сделала Гвадалупа — ее пуля пробила доску планшира. Затем Терли положил ствол мушкета на сундуки и выстрелил. Его выстрел попал в цель. Один из матросов бросил весло, вскочил и сразу упал. Моя следующая пуля сразила еще одного.
Шлюпка вильнула, и мы увидели, как гигант со шпагой в руке поднялся и закричал на своих людей. Они боялись его больше, чем нас, и взялись за весла, но мы успели уже поднять парус, которого у них не было, и расстояние между нами увеличилось.
Вдруг закричал Фелипе. Барк вышел из протоки и двигался прямо на нас.
— Ты умеешь плавать? — спросил я Гвадалупу. — Плывите с Кончитой к «Доброй Катерине». Скажите капитану, что вы мои друзья, и он заступится за вас.
Гвадалупа долго смотрела на меня.
— А ты? — спросила она.
— Мы пока задержим их, — сказал я. — Я втянул ребят в эту историю и не могу заставлять их одних выпутываться из нее.
Тем временем я перезарядил свой мушкет. Арманд и Фелипе взялись за свои.
— Стреляйте по очереди, — посоветовал я, — чтобы вас не застигли с разряженными мушкетами.
Мы продолжали двигаться к берегу и наконец-то заметили движение на борту «Доброй Катерины». Арманд выстрелил по шлюпке и промахнулся. Выстрел Фелипе оказался удачным. Он хорошо прицелился, да и шлюпка подошла ближе. Пуля попала в рулевого, тот вскочил, схватился руками за грудь и упал в воду. Шлюпка вильнула и потеряла скорость.
«Добрая Катерина» начала двигаться. Она шла с таким расчетом, чтобы отрезать нас от барка. Вдруг рявкнула пушка, и мы увидели, что в сторону барка, подскакивая на волнах, пролетело ядро. С барка немедленно ответили пушечным выстрелом. И тут капитан «Доброй Катерины» показал себя во всей красе: дал бортовой залп из четырех хорошо нацеленных пушек! Первое ядро пробило борт барка над самой ватерлинией. Второе — разбило бушприт и сорвало фок-штаг.
Я так и не увидел, куда попали два других ядра, потому что пиратская шлюпка подошла вплотную к нашей. Терли выстрелил, и вслед за ним я разрядил свои пистолеты. Один за другим.
— Тости! — закричал я. — Ты сражаешься не на той стороне!
Тости вскочил на ноги, в изумлении глядя на меня, но тут с кормы шлюпки поднялся гигант, и я понял, что смотрю наконец в глаза Рэйфа Лекенби!
Крик с палубы барка заставил его обернуться. Барк двигался прямо на нас, не слушаясь руля — по-видимому, рулевой был убит.
«Катерина» тоже быстро приближалась к нам. Вложив шпагу в ножны, я побежал на нос шлюпки, чтобы бросить конец. Неуправляемый барк ударил бортом шлюпку Лекенби, и она пошла ко дну в тот самый момент, когда на «Катерине» приняли брошенный мною конец.
Какое-то время царило полное смятение. Люди Лекенби с затонувшей шлюпки карабкались на поврежденный барк. В шестидесяти футах от него матросы помогали Гвадалупе и Кончите взобраться на борт «Катерины».
Арманд и Фелипе помогли обвязать тросом сундуки. Один за другим их подняли наверх, и вот уже и я взобрался на борт «Катерины».
Показав рукой на сундуки, я сказал:
— Спустите их вниз в мою каюту.
Оба судна дрейфовали в одном направлении. Барк получил повреждения, но, по-видимому, не очень серьезные.
Лекенби стоял на палубе барка. Рэйф Лекенби, наконец он снова передо мной! Я смотрел на его судно, и в сердце у меня бушевала настоящая буря. Никогда еще я не ощущал такого страстного желания сразиться с этим человеком! Даже будь он среди тех, кто напал на дом моего отца, я вряд ли ощутил бы большую ненависть.
Неужели мы так и разойдемся? Но я хорошо знал своего врага и был убежден, что мы еще встретимся. Он никогда не отступал от своей цели. Я убедился в этом с первой нашей стычки, когда он чуть не убил меня. С тех пор это желание ни на мгновение не покидало его. Впрочем, и меня тоже.
Но, может быть, причина моей ненависти в том, что я не уверен в себе? Что он заставил меня почувствовать близость неминуемой смерти? Меня обуревала дикая ярость, неудержимое стремление скрестить с ним шпаги, раз и навсегда покончить со всем, что пролегло между нами.
Пока он жив, я не буду знать покоя. В любой момент он может нанести удар по самому уязвимому месту. Убить человека для Лекенби мало — ему надо насладиться зрелищем страданий своей жертвы.
А я был теперь уязвим как никогда, потому что в мою душу вошла любовь...
Да... я наконец впервые признался себе в этом. На радость или на горе — я полюбил...
Полюбил не ирландскую девушку, о чем всегда мечтал, а девушку из горных Анд, девушку совсем иных кровей, иного образа жизни.
И ни она, ни я не могли бы жить спокойно, пока жив Рэйф Лекенби.
Да, настал решающий час...
Капитан Дэбни стоял на шканцах. Я подбежал к нему.
— В погоню! — воскликнул я. — Надо их догнать! На борту барка человек, которого я...
Он прервал меня:
— Капитан Чантри, вы находитесь на борту моего судна. Вам принадлежит большая часть груза, но судно мое. Я не намерен рисковать им из-за преступника, с которым вы хотите драться. — Он смахнул пушинку с рукава своего камзола. — Вам угрожала опасность, и я пришел на помощь. Теперь вы в безопасности, и я не вижу причин рисковать своим судном или жизнью хотя бы одного-единственного матроса ради дела, которое касается только вас.
— Вы думаете, он успокоится, зная, что я на борту вашего судна и что у меня в руках то, что стремился получить он? Отнюдь! Он нападет на нас при первом же подходящем случае.
— Прекрасно! Если он нападет, мы будем защищаться. Но если можно избежать столкновения, тем лучше. У меня не военный корабль. Я торговый моряк и сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть своим вкладчикам, в том числе и вам, их капиталы. — Он внимательно посмотрел на меня: — А вам, капитан Чантри, я посоветовал бы принять ванну, сменить белье и хорошенько выспаться. Наутро вы и сами не станете настаивать на своих требованиях.
Пристыженный, я пожал плечами.
— Возможно, вы правы, капитан, я действительно круглый дурак.
— Вы не дурак, капитан. Как можно назвать дураком человека, который сумел на этом материке остаться в живых и вернуться на борт в обществе очаровательной девушки и с сундуками, полными добра. Мне кажется, вы совсем неплохо управились. — Он показал рукой на барк, который тащился к выходу из бухты. — Если ваши суждения об этом человеке справедливы, он скоро нападет на нас. Поэтому вам не мешает отдохнуть.
— На палубе барка, — сказал я, — стоит Рэйф Лекенби.
— А, тот самый, которого выгнали из Лондона. Так вот чем он теперь занялся! Так-так! Да, полагаю, мы еще встретимся с ним. — Он поклонился. — Спокойной ночи, капитан Чантри.
Да разве может быть ночь спокойной, если Рэйф Лекенби жив и рядом? И будет ли у меня вообще хоть одна спокойная ночь, пока я до конца не сведу с ним счеты?
Глава 32
Как ни странно, стоило мне лечь, как я сразу заснул. Конечно, я не проспал всю ночь напролет, но несколько часов я спал крепким сном. Перед этим я принял ванну и лег на чистые простыни. Разбудило меня не бряцание оружия, не женские крики, а вой ветра. Буря разыгралась нешуточная. Наша бухта, защищенная Сторожевым мысом, представляла собой надежное убежище, если в шторм можно считать надежным какое бы то ни было убежище. Ветер дул с юго-востока, от него нас защищал только невысокий мыс. Волны обрушивались на морской берег, ветер почти без помех проносился над песчаной косой.
«Добрая Катерина» — хорошее, вполне надежное судно, команда тщательно подобрана и дисциплинированна. Зная капитана Дэбни и его судно, я, как и все, не чувствовал тревоги.
И все же яростные шквалы ветра заставили меня встать и на всякий случай одеться. Я собирался подняться на палубу, как вдруг приоткрылась дверь каюты Гвадалупы.
— Тэттон, шторм очень сильный? — спросила она.
— Да, сильный, — ответил я, — но мы находимся в лучшем укрытии, какое только можно найти на этом берегу, и дождемся, пока шторм утихнет. Судно у нас прочное, а капитан — превосходный! Если случится что-нибудь непредвиденное, я спущусь к тебе. Да, Гвадалупа, — спохватился я, — у меня есть кое-что для тебя.
Я вернулся в свою каюту, где все было тщательно закреплено, и взял сундук с ее одеждой. Он был самый большой, но не тяжелый, и понес его к ней.
Увидев меня с сундуком, она распахнула дверь, и я втащил его в каюту. Я показал ей крючки, ввинченные внизу переборки.
— Привяжи к ним сундук, чтобы он не наделал беды, — предупредил я ее и пошел наверх.
Ливень стучал по палубе, как картечь, небо время от времени озарялось зловещими вспышками молний. Держась за поручни, я взобрался на шканцы, где, широко расставив ноги, стоял капитан Дэбни.
Увидев меня, он приветственно поднял руку. Когда я подошел ближе, он крикнул, стараясь перекрыть вой ветра:
— Судно держится хорошо. Надеюсь, обойдется без неприятностей.
На палубе было всего несколько человек, как на обычной вахте. Капитан щадил своих людей.
Стоя рядом с ним, я смотрел, как хлещут потоки дождя, как волны окатывают палубу, и думал о тех, кого шторм застиг в открытом море или еще хуже того — возле берегов. Многие суда пойдут сегодня ко дну, будут выброшены на берег и разбиты волнами. В такой шторм безопаснее всего, кроме, конечно, такой бухты, в какой укрылись мы, оказаться далеко в море, вдали от берега. Мне доводилось частенько слышать рассказы несведущих людей, будто древние мореходы в шторм бросали якорь вблизи берега. Это чистейшая нелепица. Находиться в штормовую погоду возле берега, с его рифами, песчаными косами, отмелями, отраженным ветром и прочими помехами, часто не нанесенными на карту, опаснее всего.
Дождавшись паузы между двумя порывами ветра, я крикнул капитану:
— Я подумал, что, может, вам потребуется моя помощь, и вышел на палубу.
— Спасибо, капитан, но лучше идите к себе и отдыхайте. Судя по тому, как вы выглядели, когда взошли на борт, думаю, вам это совершенно необходимо. — Он взглянул на меня: — Как чувствует себя девушка?
— Как будто неплохо. Она услышала мои шаги, когда я шел по коридору, и выскочила из каюты, чтобы спросить, как дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36