— Его наглость сводит меня с ума. Превратить меня в игрушку!
— Не говори так, — сухо ответил Уидин. — Я видел вашу схватку. У него не было на уме сделать из тебя посмешище. Тогда для него вообще не имело значения, что ты о нем думаешь. Он выигрывал время. И в мыслях держал только тех ребят, которые пошли брать банк.
Рэньон в ответ что-то прорычал. Он злился на себя. Ведь с самого начала все ему казалось подозрительным. Консидайн не походил на самого себя. Поступать намеренно оскорбительно — не в его характере. Подраться — да, но не высмеивать. Тогда же он делал все, чтобы привести Рэньона в ярость и не позволить ему овладеть ситуацией.
— И все-таки, — сказал Уидин мягко, — он один из наших. Ну, переиграл нас. Но не какой-нибудь чужак, а свой парень.
Хорошо зная тех, кто следовал сейчас за ним, Рэньон понимал, что их, обманутых и разозленных, отчасти успокаивало то, что Консидайн был своим, одним из них. В отряд влилось немало людей, которые вместе с бывшим ковбоем не раз дрались с индейцами и клеймили скот.
Эпперсон, обожавший погони еще больше, чем драки, сейчас решил, что надо проявить осторожность, и пристроился сбоку к Рэньону.
— Пит, как бы индейцы не измолотили нас.
— Да минует нас эта участь, — шутливо произнес Эклис. Эпперсон перевел на него раздраженный взгляд.
— Я бы никому не пожелал такой участи, — отрубил он.
— Что грабители, что индейцы, — отозвался Эклис, — какая разница?
Рэньон пришпорил коня, и он пошел быстрее. В сущности неплохой малый, Эклис как раз и был тем самым новичком в здешних местах, который пока и представления не имел о том, что апачи могут сделать с человеком.
Тучи разошлись, и проглянуло солнце. Наступал новый день, жаркий и душный после дождя. Путники с наслаждением вдыхали совершенно особенный запах земли, измученной долгим зноем и наконец напоенной влагой.
Отряд состоял в большинстве своем из семейных людей. Им бы сидеть дома, думал Рэньон, а не носиться за грабителями по пустыне, где полно индейцев. Так ли уж это много — иметь шестьдесят тысяч долларов, в конце концов? Сколько жизней можно на них купить? Сколько горя оплатить, если хотя бы один из них будет убит?
Ив этот момент вдалеке, на вершине Хай-Лоунсэм, раздался выстрел.
Звук несколько мгновений висел в воздухе, и каждый напрягся в седле, стараясь не встречаться взглядом с остальными. Теперь в горах шла перестрелка, и эхо отдаленного сражения прокатилось по каньону.
— Что будем делать, Пит?
— Хай-Лоунсэм… Они обосновались на Хай-Лоунсэм. В полном молчании, с винтовками в руках, готовые отразить любую атаку, двадцать пять мужчин двинулись в путь в слепящих солнечных лучах.
Харди и Дэча больше нет… отличные были ребята.
Консидайн обошел маленькую площадку и собрал оружие, сняв с каждого тела патронташ и револьвер.
Метис сворачивал самокрутку. По его лицу из рассеченной на голове кожи текла кровь, и Ленни пробовала ее унять.
— Похоже, нам не выпутаться? — в раздумье произнес метис.
— Не исключено.
Консидайн вставил патрон в магазин винтовки Дэча и прислонил ее к валуну. Заряженная винтовка под рукой может иногда заменить хорошего бойца… правда, отчасти…
— Кайова… если они достанут меня, убей Ленни.
— Ладно.
И метис вновь занялся своей самокруткой. Над его глазом вспух кровоподтек. Консидайна вдруг поразило, как много случилось здесь за одну ночь!
— А мы здорово деремся, а? Сколько положили! — сказал метис.
Они и в самом деле хорошо сражались, эти парни, не раз попадавшие в сложные переделки. И прежде им приходилось часто пускать в ход оружие. Они воевали с индейцами и ходили на бизонов, охотились на оленей, горных баранов и медведей. Словом, знали, как, и когда стрелять.
Консидайн глубоко страдал из-за того, что двое из его товарищей мертвы. Какая необходимость заставила их забраться на Хай-Лоунсэм? Они оказались здесь отчасти из верности ему, отчасти оттого, что большеглазая, хорошенькая девушка улыбалась им искренне и дружески, и еще потому, что каждый из них в глубине души отдавал дань восхищения рыцарским поступкам. Он посмотрел вниз, в каньон. Где же, черт побери, полицейский отряд? Он отчаянно ждал его теперь, и уже не имело значения, что потом сделают с ним' самим. Важно, чтобы Ленни осталась жива. Чтобы не погибли Спэньер и метис.
Глаза Консидайна обшарили в очередной раз траву, кусты, деревья, но чрезвычайно сложно заметить апача прежде, чем он сознательно не обнаружит себя сам.
О результатах своей атаки индейцы всегда знали, и теперь им наверняка уже известно, что двоих мужчин в кольце скал можно сбросить со счетов и что там есть девушка. Она-то и была одной из причин их упорства. Второй приманкой явилось оружие. Им всегда не хватало оружия и боеприпасов.
Пронесшийся ветер заиграл в траве и листве. Тучи разошлись, над горами повисло сияющее небо. Хай-Лоунсэм спокойно раскинулся под утренним солнцем.
Спэньер придвинулся к Консидайну.
— Ты не из тех, кого я хотел бы видеть рядом с Ленни. Надеялся, что она выйдет замуж за солидного человека, который даст ей то, что она заслуживает. Но если вам удастся выбраться отсюда, имей в виду, что у тебя есть мое благословение. Ты его заслужил.
— Я не желал бы для себя ничего лучшего, Дэйв. Но выбраться отсюда?.. Кто-нибудь надеется отсюда выбраться?
Вдруг они увидели индейца, карабкающегося по гладким скалам, выходящим на их позицию. Если он взберется, у них не останется ни одного шанса на спасение, совсем ни одного. До сих пор индейцы не решались на это — скалы казались им слишком опасными для подъема. Но если смог один?..
Консидайн поднял винтовку. Теперь по почти отвесной скале, цепляясь за нее руками и ногами, лезло уже много воинов, скрывавшихся до этого в кронах деревьев. Выстрел! И первый индеец заскользил вниз. Второго снял Спэньер. Но нападающие хлынули уже сплошным потоком.
Консидайн бросил винтовку и открыл огонь из шестизарядного револьвера, скорее ощущая, чем слыша его грохот. Затем в ход пошла другая винтовка, которая была под его левой рукой, и потом он уже стрелял и стрелял непрерывно, перебрасывая оружие из руки в руку, чтобы охватить огнем как можно большую территорию. Вдруг что-то сильно ударило его в ногу, и он повернул голову, чтобы понять, что случилось. Сквозь еще не рассеявшийся дым перед ним замаячило жестокое лицо индейца. Не целясь, Консидайн послал в него пулю, и лицо моментально исчезло, как от удара мощного кулака.
Поискав глазами Ленни, он увидел, что Спэньер на земле схватился врукопашную с дюжим воином, борясь на нож. Консидайн быстро повернулся, опустил винтовку и, прицелившись, прострелил индейцу висок. В следующее мгновение он сам оказался на земле, схватившись насмерть с коренастым апачем, от которого разило, ко всему прочему, дешевым одеколоном, добытым, вероятно, в каком-нибудь набеге. Тот впился ему в бок зубами, и Консидайн едва вырвался из его цепких объятий. Тут же выстрелил в другого воина, перепрыгнувшего через каменный барьер. Одновременно он увидел, как метис упал на колени, уронив около себя длинный охотничий нож.
Когда метис начал подниматься, три пули поразили его. Он зашатался и упал навзничь на камни, но, поймав на себе взгляд Консидайна, попытался улыбнуться.
Только теперь Консидайн заметил, что апач схватил Ленни, и бросился ей на помощь. Удар тяжелой рукояткой шестизарядного револьвера по голове свалил нападавшего с ног, лишил жизни, но револьвер вылетел из руки защитника. Схватив охотничий нож, который уронил метис, Консидайн бросился на индейцев, дравшихся из-за Ленни.
Размахивая окровавленным ножом направо и налево, Консидайн, как ангел смерти, носился по площадке в разодранной в клочья рубашке. Он дрался с таким неистовством, что апачи отступились от него… отходя дальше и дальше… В запале сражения его вынесло за кольцо камней, и он помчался в поисках врага, которого нужно убить. Но тут произошло нечто необъяснимое — индейцы исчезли. Обернувшись, Консидайн услышал, как Ленни что-то ему кричит. Потом она бросила ему винчестер. Поймав его в воздухе, он опять побежал, сам не зная, куда и зачем. Споткнувшись на бегу, упал лицом во влажную траву. Подняться не смог и пополз в спасительную тень куста, как животное забиваясь глубже в темноту. Последнее, что запомнил, был пронзительный крик Ленни.
Что она пыталась сказать? Предостерегала от чего-то? Или сообщала, где индейцы?
Откуда-то возник оглушительный гром, казалось, идущий из-под земли, он быстро нарастал и вдруг замер. У Консидайна возникло острое чувство одиночества, потом в глазах потемнело, и сознание ушло. Может, именно так к человеку приходит смерть?
Полицейский отряд из Обаро под руководством Пита Рэньона, растянувшись цепочкой, во весь опор летел на Хай-Лоунсэм.
Парни вихрем ворвались на площадку с винтовками наизготовку, но их встретила мертвая тишина. Впадина безмолвствовала. Зной застыл в пустой каменной ладони.
Там, где только что грохотали винтовочные выстрелы, лишь легкий ветерок шуршал в траве. Высоко в небе кружил канюк, и вскоре к нему должны были присоединиться другие. Мужчины сменили задорный, боевой аллюр лошадей на строгий, похоронный. Достаточно опытные в таких делах, они сразу поняли, что в этом месте смерть собрала обильный урожай.
Одинокий серый мерин стоял возле мескитовых деревьев. На земле, покинутые сбежавшими собратьями, лежали темные неподвижные тела. Некоторые из них, несомненно, были из племени кома.
Вот она, площадка в кольце скал, к которой они неслись во весь опор, а ради чего?
Из расщелины неожиданно появился окровавленный старик, а позади него шла девушка в разодранном платье с огромными, полными испуга глазами, но хорошенькая несмотря ни на что.
— У них ни капли здравого смысла, Пит, — сказал Уидин. — Они ввязались в бой, в котором не могли победить.
Дэйв и Ленни стояли молча.
— Привет, — наконец выдавил из себя Спэньер. — Мне нечего сказать, кроме того, что вы не очень-то торопились.
Пит взглянул в расщелину, откуда вышли отец и дочь, затем подъехал поближе. С лошади ему были видны все оборонительные позиции, рассредоточенные по краю каменного кольца.
Он заметил мертвого апача, а затем и тело Дэча, наполовину скрытое нависшей скалой, с рассыпанными подле него патронами. Индеец, которого он задушил, покоился рядом.
Дэч… Этого великана разыскивали в семи штатах. И Харди… Весь словно из сыромятной кожи и стальной проволоки, жесткий, опасный, скорый на руку. Он лежал там, где его застала пуля. Гравий возле его головы потемнел от крови.
— Деньги здесь, — сказал Эпперсон. Он не сделал движения, чтобы взять их, только посмотрел в ту сторону.
Узнав четвертого — метиса, раскинувшегося на земле, Эклис перевел взгляд дальше и начал что-то говорить, но Уидин прервал его.
— Я насчитал семнадцать или восемнадцать мертвых индейцев. — Судя по всему, здесь было настоящее побоище.
Он настороженно осмотрелся. Остальные с преувеличенным вниманием оглядывали небо, горы — все что угодно, кроме площадки, лежавшей перед ними. Один ковырял гравий носком сапога, другой откашливался без особой надобности.
— Нам лучше не задерживаться. Пит, — сказал Уидин безразличным тоном. — Они вернутся сюда за своими мертвецами, и в большем количестве.
Двое мужчин бросились к лошадям, желая поскорее убраться отсюда. За ними последовали еще двое. Большинство же и не спешивались.
Никто не смотрел на серого мерина.
— Надо бы поймать для нас пару индейских лошадок, — нарушил молчание Спэньер. — Мы идем в Калифорнию.
— Даже после всего этого?
— Нам нужно туда добраться.
Эклис поднял руку, чтобы указать на мерина, но встретился глазами с Уидином, рука его замерла в воздухе, и он поспешно отошел. Пит Рэньон поднял мешок с золотом и передал его Уидину, а другой взял сам. Он стоял, озираясь, не желая проявлять любопытства, но, стараясь восстановить ход событий по отпечаткам на земле и другим свидетельствам борьбы. Один раз его глаза скользнули в направлении кустов у скалы, круто вздымающейся на некотором расстоянии.
— Там нет никого, — сказал Дэйв спокойно. — Индейцы ушли другим путем.
— Эти ребята грабители, — сказал Рэньон. — Они взяли банк в Обаро.
Спэньер посмотрел прямо ему в глаза:
— Их ведь было трое?
— Да… конечно… — медленно произнес Рэньон. К такому обороту дела он оказался не готов, но подтвердил: — Их было только трое.
Стоя возле площадки. Пит возился с подпругой. Его фляжка соскользнула и упала на землю, но он не обратил на это внимания и вскочил в седло.
— Ты и твоя дочь, — сказал он, — поедете с нами. Мы проводим вас до того места, где наши пути разойдутся.
Дэйв сел на лошадь, которую привели для него. Ленни, бледная как смерть, была уже в седле.
Спэньер взглянул на Уидина и Мэрфи и сразу определил: бывалые мужчины, не избалованные жизнью и разбирающиеся в людях не хуже, чем в повадках скота.
— Эти парни появились как раз вовремя, — сказал Спэньер.
— Они славно постреляли, — отозвался Уидин. Отряд повернул лошадей и начал спускаться с Хай-Лоунсэм. Рэньон взглянул на Уидина.
— У тебя есть табак, Олли?
— Нет, Пит. Должно быть, я потерял кисет… где-то там. Они выехали из каньона, и никто не позволил себе оглянуться. Через несколько минут Ленни и Дэйв догнали их.
— Хоть наш банк и ограбили, — произнес Мэрфи, ни к кому в отдельности не обращаясь, — но нам нечего стыдиться.
Ни один звук не тревожил полуденную пустыню. Ветер шевелил траву и ерошил волосы на головах мертвых индейцев.
Из зарослей кустов возле скалы, круто вздымающейся вверх, вышел высокий молодой человек и, прихрамывая, пошел к серому мерину, который зацепился поводом за кусты. На ноге и на боку Консидайна была кровь, но он шел и нес свою винтовку. Его шестизарядный револьвер свисал на ремне с луки седла серого мерина. Сначала там, где ее уронили, он нашел фляжку со сделанной черной краской надписью сбоку: . Потом увидел кисет с табаком и подобрал его. Сев в седло, выбрал тропу, по которой ехал сюда метис, и поднялся в холмы над Хай-Лоунсэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15