https://wodolei.ru/catalog/unitazy/IFO/frisk/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Library of the Huron: gurongl@rambler.ru
Оригинал: Louis L'Amour, “THE FERGUSON RIFLE”, 1973
Луис Ламур
Винтовка Фергюсона
Глава 1
Меня зовут Ронан Чантри, и на этих землях я один. Реку Миссисипи я оставил позади давным-давно. Никто не едет рядом, и вокруг безбрежная равнина. Я смотрю на горизонт: солнце погружается в золото и багрец, громадное солнце. Никогда не видел такого за все свои тридцать лет.
Моя любовь ушла. Для чего я жил, того больше нет. Я направляю коня на запад, в неизведанный край, не зная, к чему приду. Мы, Чантри, всегда поступали так: поворачивали к новым странам, когда перед нами вставали горе и одиночество.
Я хочу затеряться — но можно ли потерять то, что внутри тебя? Плоть от плоти и кость от кости твоей? Как выронить в песок прожитую жизнь?
Люди говорили мне: дурень, на погибель нарываешься. Что ж, чему быть — того не миновать.
Моя жена, моя любовь, мертва. Мой сын… Я мечтал, каким рослым и крепким он станет и как породит новое поколение нашего рода. Он пытался спасти мать из пламени, и оно его убило.
Теперь во мне пустота. Интеллектуальные поиски когда-то наполняли мою жизнь. Я их забросил.
Хорошая лошадь, небольшой вьюк у седла, превосходный нож и винтовка Фергюсона. Эта винтовка — мой неразлучный спутник с детства, она — единственное, что осталось мне от прошлого. Она, да еще несколько дорогих мне книг, чтобы мысль не заснула — до какой поры?
Свое нынешнее оружие я получил в подарок маленьким мальчиком от того самого человека, который упростил зарядный механизм и ввел в строй наиболее эффективное ружье столетия.
Майор Патрик Фергюсон продемонстрировал свое изобретение в июне 1776 года в Вулвиче. Четыре года спустя он был сражен в битве у Кингз-Маунтин — Королевской горы — в Северной Каролине.
Всего за несколько недель до этого у меня и оказалось мое теперешнее ружье. Чудесная вещь. Майор сделал его своими руками и украсил гравировкой. Одно из первых, оно заряжалось с казенной части, а стрелять из него можно было со скоростью шесть раз в минуту. Прошло уже почти двадцать пять лет, и ни одно ружье из тех, что я видел за это время, не шло с ним ни в какое сравнение.
Я стоял у ворот, ведущих к нашей хибарке, держа тяжелый мушкет, из которого только что сбил белку, и наблюдая, как офицер в красном мундире трусит верхом от дороги ко мне.
Он цепко глянул на меня, затем на мушкет.
— Здорово я умаялся, парень. Как бы мне водицы из вашего родника?
У него было хорошее лицо — лицо сильного человека.
— Сэр, — сказал я, — вы, англичане, были моими врагами, но в глотке воды я не откажу никому. Не войдете ли?
Он покосился на дом, подозревая ловушку. Тогда я об этом не знал, но ненавидел его от души, а он сам не скрывал своих жестких суждений о колонистах.
— Бояться тут нечего, — заметил я, и в моем голосе прозвучало презрение. — Там только моя больная мать, мне надо Готовить ей ужин. — И не без гордости я поднял кверху белку.
Офицер через открытые ворота подъехал к роднику и, спешившись, принял у меня тыквенный ковш, полный воды.
— Спасибо. — Он выпил холодную воду и зачерпнул снова. — Нету на свете напитка лучше. Я знаю, что говорю, помотавшись с пересохшим горлом.
Он подметил недоумение в моих глазах. Я уставился на лошадь. Великолепное животное, но что привлекло мое внимание — это вооружение всадника. Сабля, два кавалерийских пистолета в длинных кобурах — все нормально, но у него еще были два ружья, одно — тщательно закутанное в промасленную ткань.
— В чем дело, дружок?
— Два ружья? — пробормотал я.
Он усмехнулся, не спуская взгляда с моего древнего мушкета.
— Ты редкостный стрелок, раз сумел с такой штукой снять белку.
— Мне нельзя промахиваться, — откровенно сказал я. — Кончится порох и свинец, придется нам питаться травой.
Англичанин прикончил воду в ковше и повел лошадь к желобу.
— Можно мне будет выразить почтение твоей матери? Скажешь «нет», не полезу.
— Ей это понравится, сэр. К нам мало кто заходит, а мать скучает по гостям. Она все время жила среди людей, пока не переселилась сюда.
Моя мать отличалась изумительной красотой. После многих лет, повстречав многих женщин, я понял, какой исключительной прелестью наделила ее природа. Бледная и худая, лежала она на старой высокой кровати, но ее волосы были уложены в прическу, как и в любой другой день ее жизни. Она всегда оставалась ухоженной и аккуратной и того же требовала от меня — к большому моему расстройству. Впрочем, привычка привилась и не покинула меня по сей день.
Майор шагнул в дверь, снял шляпу и поклонился.
— Я майор Фергюсон, мэм, служу во втором батальоне его величества, в горных стрелках. Ваш сын любезно напоил меня, и я попросил позволения приветствовать вас.
— Не угодно ли присесть, майор? Боюсь, нам почти нечем вас угостить, но, может быть, выпьете со мной чаю?
— Буду рад, мэм. Большая честь. Нынче нам нечасто случается попадать в общество леди. Суровые времена для воина.
— Так вам и надо. — Мать улыбнулась при этих словах, смягчая резкость. — Вы пришли сюда непрошеные, как и в первую мою страну.
— В вашу первую страну?
— Я родилась и выросла в Ирландии. Море я переплыла, чтобы выйти замуж. Семья моего мужа и наша поддерживали знакомство.
— А я шотландец. Многим из нас не нравилось, как обошлись с вашей родиной. Но ведь мы не определяем политику. Это королевская работа.
— Которую он делает абы как. Но что же такое! Разве так развлекают гостей в моем доме? Ронан, налей нам чаю, пожалуйста!
Косы моей матери сверкали червонным золотом, и шелковый спальный жакет в лучшие дни приехал из Франции.
— Разрешите заметить, мэм, — майор взял чашку, — не ждал я в таком месте найти благородную даму. Очевидное…
— Воспитание? Для него не существует положенной широты или долготы. Мы, пришедшие из Ирландии, бросили там многое, включая зачастую О' или Мак перед именем, но гордость забрали с собой и добрые нравы, надеюсь, тоже.
Она расправила грубое одеяло, словно атлас либо что другое, привычное в молодости.
— Далеко путь держите, майор?
— В свою часть. Должно быть, миль двадцать отсюда. — Точно получив напоминание, гость поднялся на ноги. — Я бы посидел, да ехать еще долго. — Поколебавшись, он добавил: — Мы скоро перестанем беспокоить ваш край. Вы упорно защищались, и у нас чувствуется недовольство всей историей.
— К чему есть основания. — Мать вновь улыбнулась. — Заглянете, если опять поедете мимо? — В ее выражений появился задор. — Добрый Боженька велит прощать врагам, и я прощаю вас, майор.
— Конечно, загляну. — Майор кивнул на меня. — Отец парня скоро возвращается?
— Его убили на войне.
— Помочь вам чем?
— Не нужно. Мой сын прекрасно управляется. Он искусный охотник, и у нас все будет в порядке.
Мать протянула нежную руку.
— Прошу вас, останавливайтесь у нас по дороге. Мы будем чрезвычайно счастливы.
Майор изящно наклонился и коснулся губами ее пальцев.
— Польщен знакомством, — сказал он, делая два шага назад, потом повернулся и вышел, на пороге надев шляпу.
Я только таращил глаза. Такое только во дворцах у королей бывает!
— Проводи до ворот, Ронан. Он — благородный джентльмен и ведет себя соответственно.
Майор Фергюсон садился в седло, когда я подошел открыть ворота.
— Твоя мать — истинная леди, парень. Не здесь бы ей жить и не так.
Он снял с седла завернутое ружье и неторопливо его распаковал. Совершенно новое, явно не пользовались. Инкрустировано серебром и отделано резьбой. У меня перехватило дыхание.
— Красиво, а? Сам делал, для себя.
Он показал мне, как заряжать. Я никогда раньше не видел ни оружия, заряжающегося с казенника, ни изобретенного Фергюсоном механизма (он рассказал мне об этом, нахваливая винтовку).
— Видишь ли, мне сдается, немного мне осталось времени наслаждаться им, и кто знает, в какие руки оно угодит. Дельный малый вроде тебя, ценящий хорошее оружие и у которого на руках мать… в общем, тебе нужна винтовка, а не мушкет.
— Это… это мне? — едва сумел прошептать я.
— Тебе. — Он передал мне винтовку.
— Сэр, я не могу ее взять. — Я держал подарок с благоговением, как отец держит первенца. — Мама не позволит.
— Возьми, возьми. Я сейчас уеду, и возвращать будет некому. И это возьми. — Он достал из седельной сумки мешочек с пулями и еще один — с порохом. — Уж наверное тебе они больше нужны, чем мне, через несколько часов я буду в месте, где, кроме этого добра, мало чего и есть. Заботься об этом ружье, сынок, а оно позаботится о тебе. Прошу только об одном. Никому его не отдавай и не используй против короля.
Когда гость скрылся за поворотом, я зашагал обратно в дом. Мать мягко упрекнула меня, увидев мое приобретение:
— Никогда не принимай подарок, если не в состоянии отплатить равноценным. Но раз уж взял, будь благодарен.
Откидываясь на подушку, она выглядела счастливее, чем долгие недели перед этим. Немногие наши посетители принадлежали в основном к деревенскому люду. Добрые, честные, но довольно неотесанные, и ни один из них не бывал в городах, раскинувшихся за океаном.
Некоторое время спустя мы услышали о бое при Кингз-Маунтин и о гибели майора Фергюсона.
Слышали мы о нем и позже. По обе стороны фронта у него нашлись поклонники. Майор происходил из известной шотландской семьи, прослужил двадцать один год и дожил лишь до тридцати шести.
Винтовки его системы могли бы выиграть войну за несколько месяцев. Генерал Хау забрал их у Фергюсонова подразделения, когда командира ранило у Брендивайна, и отправил на склад.
Оставленное им ружье выручило нас в те трудные месяцы. Точность его боя была неимоверной, и я достиг искусства в обращении с ним, научившись быстро перезаряжать. И каждый раз благословлял майора.
Наконец наступила весна. Матери досталось небольшое наследство от дальнего ирландского родственника, и мы перебрались в окрестности Бостона. Винтовка Фергюсона с нами.
Неподалеку от нашего нового дома начинались леса, и я часто там охотился. Образование я получил превосходное, обогатив его дополнительно чтением по собственному выбору. В течение года я изучал право, потом встретил Тимоти Дуайта и решил стать преподавателем истории и писать о ней. И вот сейчас еду на запад в дикие области, где нужны только те знания, какие приобретаешь на месте. Солнце закатилось, близка темнота, ночлега нет, и пустынная равнина испугала бы любого.
Вдруг, словно порожденная желанием, передо мной возникла низина, окаймленная низкими холмами. Травянистый косогор, внизу черная в вечерних сумерках рощица, как будто отсвечивает вода.
Предупреждали меня не раз и не два. Немногочисленными впадинами с водой пользовались все, и каждого рядом с любой из них могла поджидать смерть.
Детские мой охотничьи годы прошли недаром. И учеба не притупила моих чувств. Я уловил аромат горящего дерева и натянул повод — послушать.
Сначала — ничего. Затем слабые звуки, какие производят лошади, щипля траву. Потрескивание костра. Привстав на стременах, я вгляделся сквозь листья, но не рассмотрел ничего, кроме отблеска на коже седла.
Индеец вряд ли будет ездить с седлом. Хотя опасных типов в прерии хватает, но далеко не все из них — индейцы.
С винтовкой в руке я пустил лошадь шагом, крикнув по обычаю:
— Эй, в лагере!
— Подходи с пустыми руками, — отозвался деловитый голос. — Не то получишь пулю в грудинку.
Я остановился.
— Я иду с оружием в руках, а хотите пострелять — начинайте веселье!
Кто-то хихикнул и сказал:
— Ладно, сойдет! Давай появляйся!
Вокруг огня сидело несколько человек, двое из них держали ружья. Все в кожаных штанах и рубашках, а выглядели они как жители Пограничья, только мой костюм выделялся: синий сюртук с медными пуговицами, серые панталоны со штрипками, высокие ботинки, белый накрахмаленный галстук. Круглая английская шляпа была в большой моде среди богатой молодежи. Но смотрели они на винтовку.
Мой «фергюсон» не превышал в длину тридцати дюймов; их собственные ружья казались не короче сорока четырех.
— Приземляйся, незнакомец. Порядочный конец сделал, похоже.
— Это точно. — Не выпуская винтовки, я сошел с лошади, держась позади.
Один из сидящих хохотнул.
— Вот это правильно. Люблю предусмотрительных.
Я привязал лошадь и вышел из-за нее.
— Может, я не больно-то и предусмотрительный. Друзья говорили, глупо отправляться в эти края в одиночку.
— Так ты один? — Пораженные, они глядели на меня во все глаза. — Верится с трудом. От ближайшего поселения, мистер, досюда верхом четыре дня.
— На моей лошади — три. Если не считать жуков и птиц, вы — первые живые существа, каких я встретил. — Я похлопал по прикладу. — Как бы то ни было, я не совсем в одиночку, со мной вот это.
Начавший разговор показал на винтовку.
— По-моему, я такой еще не встречал. Дашь посмотреть?
Теперь пришла моя очередь фыркнуть.
— Господа, чтобы позволить первому попавшемуся вынуть из моих рук оружие, надо быть куда более желторотым, чем я… хотя я вполне отвечаю его качествам.
Приблизившись к костру, я показал им свое сокровище.
— Это винтовка системы Фергюсона, я получил ее от самого конструктора еще мальцом. Замечательно точная и быстро стреляет.
— Я о них слышал, — кивнул стройный темноволосый юноша. Рядом с ним сидел индеец. — Что они стреляют шесть раз в минуту.
— Восемь раз, если потренироваться. — Я окинул группу взглядом. — Меня звать Ронан Чантри, пробираюсь на запад, к Скалистым горам. Если нам по пути, не прочь присоединиться.
Темноволосый поднялся на ноги.
— Меня зовут Дэйви Шанаган. Ты из прежней страны?
— Моя мать оттуда. И прадед тоже.
— Так присаживайся и обсудим, чем займемся на Западе. Того, у кого ружье стреляет восемь раз в минуту, здесь у любого костра примут с радостью.
Остальные выразили согласие, но мои глаза обратились к индейцу, а его — были на моей винтовке.
С такой винтовкой индеец станет среди своих большим человеком.
Об этом стоило помнить.
Глава 2
Утром, когда я присоединился к Дэйви Шанагану у костра, тот оглядел меня критически.
— Вот уж неподходяще ты наряжен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20


А-П

П-Я