Мы с ним встречались два раза в год. В восемьдесят девятом его отозвали. С тех пор я один. — По-русски Греве говорил с акцентом.— Понимаю.— Последние три года не могу понять, что происходит. Молчит мой «почтовый ящик», никто не выходит на связь. Думал, может, обо мне забыли? Хоть я и немец по национальности, но всегда считал себя советским гражданином. А кто я теперь? Я даже, наверное, не могу назвать себя гражданином России. Все мои родные из Северного Казахстана.Дронго молчал, понимая, что человеку нужно выговориться.— С другой стороны, я здесь уже привык. За двадцать лет обзавелся друзьями, женился. Как я теперь могу уехать, куда? Иногда даже беспокоюсь, вдруг дома узнают, что я русский шпион. Я ведь начал забывать русский язык. Мне кажется, что я всегда жил здесь, в Германии, и вообще это моя родина, дом моих предков, а все остальное дурной сон. Вы же знаете, я был «законсервирован».В борт катера чуть слышно ударяли волны.Греве усмехнулся.— Термин какой придумали: «законсервирован». Я должен был сидеть и ждать, когда я понадоблюсь. Двадцать с лишним лет ждал. Так и не понадобился. Смешно?— Не очень. — Дронго вздохнул. — Кажется, становится зябко. Давайте ваше виски.Они прошли в каюту. Альфред, достав из бара бутылку, разлил янтарную жидкость в два глубоких бокала.— Не разбавлять?Дронго кивнул, получая свой виски.— Ваше здоровье.От выпитого стало действительно тепло. Греве достал сигареты, закурил.— Двадцать лет, — продолжал он. — Иногда я спрашиваю себя: кому была нужна моя жизнь? Я прибыл сюда, когда мне было тридцать четыре года. Сейчас мне пятьдесят пять. Я уже старик. Двадцать лет ожидания хуже всякой тюрьмы. Постоянно на натянутых нервах. Хоть бы я что-то делал, так было бы легче. А то «законсервирован». Как разведчик, я все понимаю, нужны и такие агенты, но, поверьте, тяжело, очень тяжело.Он снова разлил виски в бокалы, на этот раз добавив немного тоника.— Знаете, зачем я вам это рассказываю? — спросил вдруг Греве. — Чтобы у вас не было иллюзий. Я потерянный агент, человек дисквалифицировавшийся. Двадцать лет без работы, такое даром не проходит. Недавно в газетах прочел, что госбезопасность наша сумела-таки взять генерала Полякова. Его расстреляли, а он ведь был моим учителем в разведшколе.— Зачем вы мне это говорите? — угрюмо спросил Дронго.— А может, у вас есть приказ и о моей ликвидации. Сейчас ведь наши агенты сотнями переходят на другую сторону. Там, у победителей, лучше. Деньги, слава, безопасность. Здесь ничего нет.— Вы не перейдете, — покачал головой Дронго, — мы это знаем. Психологи просчитали ваши действия.— Верно, — кивнул Греве, — не перейду. И знаете почему? Во мне остались какие-то непонятные мотивы, называйте, как хотите; идеалы, исключающие такую возможность. А вы правда считаете, что я смогу работать в полную силу спустя двадцать лет?— Не знаю, — пожал плечами Дронго. — Я прибыл не для этого, — он понимал, что его ложь выглядит наивной, — пока я ваш связной на ближайшее время или вы мой, как вам будет угодно. Может, скоро меня сменит кто-нибудь другой.— Непохоже, — Греве снова потянулся за бутылкой, — не обижайтесь, но правда непохоже. Ваш «Мерседес», ваши манеры и одежда выдают вас. Связные такими не бывают. Они не разъезжают на «Мерседесах», взятых напрокат.У вас скорее какое-нибудь важное задание. Ведь вы, по-моему, даже не говорите по-немецки.Дронго улыбнулся.— А вы считаете, что потеряли квалификацию.Греве засмеялся.— Здорово. Это вы меня вынудили. — Он чуть пригубил бокал. — Я должен что-то сделать?— То же, что и раньше. Просто жить. Ваше время еще не пришло.— Вы действительно думаете, что мое время придет и я могу кому-то понадобиться?— Я думаю, да, — почти честно ответил Дронго, — вы здесь двадцать лет, а это огромный капитал для дальнейшей деятельности.— Как сейчас называется наша разведка? КГБ ведь не существует.— Управление внешней разведки. Возглавляет Примаков.— Ясно. Слушайте, можно я задам вам один вопрос?— Валяйте.— Вы отдаете себе отчет в том, что мы проиграли третью мировую войну? Лично вы понимаете это? Только честно, без пропагандистских клише?— Понимаю, — почти сразу ответил Дронго, — даже лучше, чем вы думаете.Они помолчали.— Вам присвоено звание полковника, — сообщил Дронго.— Спасибо. Кстати, там еще не поменяли форму?— Нет, такая, как раньше. Три звезды и две полосы. Просто звездочки чуть сместили в сторону плеча.— Значит, и здесь поменяли, — махнул рукой Греве. — А как там в стране, правда тяжело?— Правда, — подтвердил Дронго, — но словами это трудно объяснить. И потом, сейчас у нас разные страны. У вас своя, у меня своя, а работаем мы на третью.— Да, да, — кивнул его собеседник. — Я все понимаю. Вам, наверное, тоже нелегко. Простите.— Обсудим дальнейшую работу. Скоро у вас будет встреча по варианту три. Вы все помните? Канал связи прежний.— Конечно, помню.— У вас есть какие-нибудь личные просьбы?— Нет. Наверное, нет. В Казахстане у меня брат, сестра. Мать умерла десять лет назад, а как они, я не знаю.— С ними все в порядке. Ваш брат уже дедушка. Кстати, дочь вашей сестры недавно переехала в Германию.— Да? — оживился Альфред. — Где они живут, я их… — Он осекся. — Впрочем, не говорите, а то я не выдержу и поеду туда.— А я и не скажу. Во-первых, я правда не знаю. Во-вторых, когда ее выпускали, была соответствующая операция. Они живут далеко отсюда, в северной части Германии. Не думаю, что вы когда-нибудь увидитесь. И потом, вы их вряд ли теперь узнаете.— Да, наверное, это к лучшему… — кивнул Греве. — Сейчас мы спустимся вниз по озеру и подойдем к причалу через полчаса. Вы возьмете такси и поезжайте в Штарнберг. Там заберете свой автомобиль.— Хорошо. А сейчас поговорим еще немного о деле…Греве встал к рулю, разворачивая катер.Возвращаясь под сильным дождем домой, Дронго снова прокручивал в памяти свой разговор с Альфредом."Вы понимаете, что мы проиграли третью мировую войну?» — спросил его Альфред.Конечно, понимает. Это Греве сидит в благополучной Германии вот уже двадцать лет и так нервничает, а что делать ему? Танки в Тбилиси, Вильнюсе, Баку, погромы, убийства, настоящие войны, развернувшиеся сразу в нескольких республиках, распад страны. Он это слишком хорошо понимает."Мы проиграли третью мировую войну, — сказал Греве, — проиграли».Именно поэтому так нужна его операция. Вечером Дронго передал сообщение в Москву: «Агент к дальнейшей деятельности готов, консервация проходит успешно».
РАЗГОВОРЫ О БУДУЩЕМ
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ В УПРАВЛЕНИИ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ ДОКУМЕНТ ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ НЕ ПРОСЛУШИВАТЬ НИКОГДА ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН ВСЕМ КАТЕГОРИЯМ ЛИЦ ВСКРЫТЬ ЛИЧНО НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ.
Дмитрий Алексеевич:— ..Собственно, уже в восемьдесят девятом стало окончательно ясно, что ГДР мы сдадим. Нужно было выяснить только форму сдачи. И приемлемые условия. Кстати, Эрих Хонеккер знал об этом и потому так настороженно относился к нашей деятельности в его стране. Нам не удалось тогда провести операцию в состоянии полнейшей секретности. Ведомство Мильке что-то узнало о нашем плане и проинформировало Хонеккера. Но было слишком поздно.Бегство восточных немцев уже невозможно было остановить. Мы оказались вынужденными пойти на смещение Хонеккера.Однако последующие события развивались стремительнее, чем мы предполагали.Дронго:— Вам не кажется, что и этот вариант поддавался прогнозированию?Дмитрий Алексеевич:— Он и был предусмотрен, однако не в такой обвальной форме. Кренц и Модров уже не могли спасти положение. В последний момент от нас настойчиво требовали вооруженного вмешательства. Танковые колонны в те часы получили приказ быть в полной боевой готовности. Дивизии разворачивались для выступления. Тогда на Горбачева очень давили. Но именно КГБ не дал согласия на эту операцию. Крючков категорически не хотел вначале слушать наших аналитиков, тем не менее ему пришлось признать правоту их доводов. Танки так и остались стоять в ангарах, а Берлинская стена рухнула.Дронго:— В данном случае ее подкапывали с двух сторон.Дмитрий Алексеевич:— Да, именно с двух. Объединение Германии, процесс давно назревший и стоявший в наших планах на первом месте, произошел и благодаря нашей деятельности. В данном вопросе мы даже сотрудничали с американцами. Восторженные немцы ломали бетонные плиты, мы помогали убирать невидимые заграждения. Все произошло так, как и должно было произойти. Стена рухнула, и объединение Германии стало реальным фактором европейской, да и мировой политики. Скажу откровенно, такого эффекта не ожидал никто; не только ЦРУ, но и сами немцы были, пожалуй, больше других ошеломлены таким подарком. Случилось то, что мы предполагали еще за несколько лет до падения Берлинской стены. Однако в данном случае мы не только предполагали, но и действовали. Тысячи секретных агентов «Штази» в течение последних десяти лет незаметно и тайно выводились из-под контроля немецких спецслужб. Мильке Эрих Мильке — шеф «Штази», восточногерманской службы безопасности.

и Вольф Маркус Вольф — шеф разведки ГДР.

, догадываясь о многом, предпочитали закрывать глаза. Агенты поступали в наше распоряжение, и вся их картотека передавалась в наши ведомства. Мы успешно внедряли в ГДР агентуру из турков, вьетнамцев, корейцев, стараясь охватить все регионы страны. В назначенный день они должны были начать действовать.Именно благодаря оперативности наших секретных сотрудников удалось разгромить в восточном Берлине картотеку «Штази», уничтожив последние ниточки, связывавшие старых агентов с их бывшими хозяевами. К тому времени, когда Берлинская стена пала, практически вся территория ГДР была покрыта сетью наших сотрудников. Американцы и западные немцы в состоянии эйфории не смогли распознать нашей игры. И это стало нашим большим достижением.Дронго:— Вы проводили одновременно подобную операцию и в Западной Германии?Дмитрий Алексеевич:— Маркус Вольф передавал нам только «законсервированных агентов», известных лично ему. В противном случае мы отказывались от сотрудничества.Дронго:— Но у вас были и свои «консерванты»?Дмитрий Алексеевич:— Конечно. С некоторыми из них вы даже увидитесь. Должен сказать, что среди них есть люди, которые по пятнадцать-двадцать лет жили в Германии. Это наш «золотой фонд». И мы не намерены его растранжиривать, но учтите, ваша миссия как раз и состоит в том, чтобы убедить некоторых из них сдаться властям.Дронго:— Я не совсем вас понял.Дмитрий Алексеевич:— Я повторяю, они должны будут сдаваться властям. Глава 5
В Дрезден он прибыл утренним поездом. Город уже проснулся, и многочисленные прохожие, не обращавшие на него внимания, спешили на работу. Немцы, начинающие свою работу, пожалуй, раньше всех в Европе, были молчаливы и сосредоточенны. В этот обычный будний день Дронго старался не выделяться в толпе. Свой небольшой чемоданчик знаменитой французской фирмы «Делсей» он сдал на вокзале в камеру хранения. В чемоданчике был его обычный набор — зубная щетка и паста, любимая туалетная вода «Фаренгейт», бритвенный набор, смена белья и две рубашки. Кроме того, в чемоданчике лежал включенный небольшой скэллер, предназначенный глушить разговоры во время прогулок хозяина чемодана. Другой скэллер лежал у него в кармане.В Дрездене Дронго бывал и раньше. Именно поэтому он назначил свидание Марии здесь, чтобы убедиться в обоснованности своих позиций. Перед поездкой в Магдебург он хотел еще раз просчитать свои будущие ходы.Мария ждала его на террасе, в том самом кафе, где он однажды встречался со связным одиннадцать лет назад.Тогда это была почти своя территория. Дрезден, как и всю Германию, наводняли тысячи агентов «Штази», и Дронго даже не думал о мерах предосторожности. Теперь Дрезден находился глубоко в тылу противника, и ему приходилось действовать осмотрительней. Поэтому он терпеливо наблюдал почти двадцать минут. Все было спокойно.Заметив Дронго, Мария кивнула ему. Он, не сказав ни слова, сел за столик.— Вы непунктуальны, — отметила она, взглянув на часы.— Простите. Обычно я специально немного опаздываю, чтобы проверить реакцию окружающих. Если, кроме нас, о разговоре знает кто-нибудь еще, они обязательно начинают нервничать, и это становится сразу видно. Разведчик не может опаздывать больше чем на десять минут, этот закон известен во всех разведшколах мира. А я люблю действовать вопреки правилам. В любом случае прошу меня извинить за опоздание.Мария с интересом посмотрела на него.— Вы странный человек, Дронго. Кстати, где вы испачкали свой плащ? Вот здесь, слева.Он почистил рукав.— Стоял, прислонившись к стене, — улыбнулся Дронго.На Марии была легкая кожаная куртка и темная блузка. В черных брюках и спортивной обуви она выглядела лет на десять моложе своего возраста.— Вы хорошо сегодня выглядите, — заметил Дронго, почти не покривив душой.— Будете кофе? — проигнорировала она его комплимент.— Да, — кивнул он подошедшему официанту, — хотя я не очень люблю кофе.— Зачем же вы тогда заказали его? — Она улыбнулась.— За компанию с вами. Чтобы не сидеть просто так.Официант уже нес дымящийся кофе. Она подождала, пока он отошел.— У нас появились некоторые осложнения, — сообщила Мария.— Что-то случилось?— Да.Дронго понял все без лишних слов. Ему впервые стало не по себе. Рядом с ним сидела профессиональная убийца, и он знал, что стоит за ее словами.— Вы привезли инструменты? — глухо спросил он.— Разумеется. — Достав сигареты, она щелкнула зажигалкой. — У вас на лице написано, что вы обо мне думаете.— Это я думаю о других людях, — возразил Дронго. — Когда мне нужно быть на месте?— Встреча состоится завтра в два часа дня. Наш подопечный предупрежден.— У вас есть резервный вариант?— Конечно.Он протянул салфетку.— Напишите название города. «Деделебен», — прочел разведчик.— Все правильно. — Дронго разорвал салфетку на мелкие клочья и попросил у Марии зажигалку.Глядя, как горит бумага, он задумчиво произнес:— Только бы он согласился. Мария взглянула на часы.— Мне пора, — понял Дронго.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4