продолжал доктор Фосетт, - но он только натянуто усмехнулся
и процитировал изречение о том, что глупо быть мудрецом, когда неведение -
благо. Через неделю он в страшном волнении позвонил мне и попросил дать
сведения о статистике заболевания зобом среди слабоумных.
- У вас они есть?
- Есть. - Совсем исчезнув за своим огромным столом, Фосетт порылся в
ящике и вынырнул с листом бумаги. - Вот, я приготовил специально для него.
Поскольку Уэбб умер, информация несколько запоздала. Он подвинул листок
Грэхему.
- Но отсюда следует, что на две тысячи обитателей клиники не
зарегистрировано ни одного случая зоба! - воскликнул Грэхем, пробежав
глазами текст. - Из отчетов других клиник тоже видно, что таких случаев
либо нет вообще, либо они крайне редки.
- Это ровным счетом ничего не значит и свидетельствует лишь о том, что
слабоумные не особо подвержены болезни, которая вообще встречается редко.
Вероятно, такие же данные мы получили бы и по двум тысячам водителей
автобусов, торговцев краской или... полицейских.
- Как только подхвачу зоб; так сразу же вам сообщу, - мрачно пообещал
Воль.
- А что вызывает зоб? - перебил его Грэхем.
- Недостаток йода, - с готовностью ответил Фосетт.
- Йода! - Грэхем и Воль обменялись многозначительными взглядами, и
Грэхем спросил:
- А избыток йода как-нибудь связан со слабоумием?
Фосетт расхохотался так, что козлиная бородка затряслась.
Будь так, среди моряков встречались бы сплошные идиоты - ведь они
употребляют в пищу продукты, богатые йодом.
В мозгу у Грэхема молнией мелькнула ослепительная мысль. На лице Воля
было написано, что до него тоже дошло. Весть от покойника, страдающего
отсутствием логики:
Особенно восприимчивы моряки.
Восприимчивы - но к чему? К иллюзиям и основанным на иллюзиях моряцким
поверьям? Ко всем этим морским змеям, русалкам, сиренам, летучим голландцам
и прочей бледной, леденящей душу нечисти, колеблемой морской зыбью в лучах
луны?
Необходимо более подробно разработать эту проблему и получить
сравнительные данные по экипажам морских судов и сельским жителям.
С трудом сохраняя обычную невозмутимость, Грэхем взял со стола записи
Уэбба.
- Благодарю, доктор. Вы нам очень помогли.
- Обращайтесь ко мне без всяких колебаний, если я хоть чем-нибудь
смогу быть вам полезен, - сказал Фосетт. - И если вы в конце концов
выясните причину странного состояния Уэбба, мне было бы интересно узнать
подробности. - Последовал короткий смешок, скорее холодный, нежели
примирительный. - Компетентный анализ каждой галлюцинации вносит ценный
вклад в понимание общей картины.
Они сразу же отправились в обратный путь Единственный раз за всю
дорогу Воль нарушил напряженное молчание, сказав:
- В пору подумать, что среди ученых, которые слишком много шевелили
мозгами, распространилась эпидемия временного помешательства.
Грэхем хмыкнул, но ничего не ответил.
- Гениальность вообще сродни безумию, - продолжал Воль, явно
намереваясь развить свою теорию. - К тому же знание не может расти
безгранично. Кое-кто из лучших умов неизбежно должен выйти из строя,
пытаясь объять необъятное.
- Никто из ученых и не пытается объять необьятное. Ни один мозг не
способен вместить такую уйму знаний. Вот почему каждый ученый, являясь
специалистом в своей области науки, может быть сущим профаном в том, что
выходит за пределы его научных интересов.
Настала очередь Воля хмыкнуть. Он целиком сосредоточился на дороге -
что, правда, никак не сказалось на его манере брать повороты - и до самого
дома, где жил Грэхем, не проронил ни слова. Там он высадил своего пассажира
и, бросив: "До завтра Вилл", - умчался прочь.
Утро было ясным, как символ нового дня, несущего новые открытия.
Грэхем стоял перед зеркалом, деловито жужжа электробритвой, когда зазвонил
телефон. На экране возникло лицо незнакомого юноши.
Мистер Грэхем? - спросил он, разглядывая собеседника.
- Он самый.
Я из Смитсоновского института, - сказал юноша - Вчера, поздно вечером,
мистер Гарриман хотел вам кое-что сообщить, но не застал дома.
- Я был в Олбани. Что он хотел мне сказать?
- Мистер Гарриман просил вам передать: он связался со всеми
информационными агентствами и выяснил, что за последние пять недель они
опубликовали сообщения о смерти восемнадцати ученых. Семь из них -
иностранцы, одиннадцать - американцы. Это раз в шесть выше среднего уровня
- ведь информационные агентства редко подводят итоги больше, чем за месяц.
- Восемнадцать! - Грэхем так и впился взглядом в лицо собеседника. - А
имена у вас есть?
- Есть, - юноша стал диктовать.
Грэхем быстро записывал фамилии и страны, где проживали покойники.
- Что-нибудь еще, сэр?
- Передайте, пожалуйста, мою благодарность мистеру Гарриману. Пусть он
позвонит мне в офис, когда ему будет удобно.
- Хорошо, мистер Грэхем, - юноша отключился, оставив Грзхема в
глубокой задумчивости.
Восемнадцать!
На другом конце комнаты мелодично прозвенел гонг приемника
теленовостей. Подойдя к нему, Грэхем снял крышку с экрана, который у его
аппарата был настроен на прием новостей газеты "Нью-Йорк Сан". Первый
утренний выпуск "Cан" медленно поплыл по экрану. Грэхем машинально следил
за заголовками, но мысли ем витали где-то далеко. Однако вскоре его взгляд
снова сосредоточился, к нему вернулась обычная собранность На экране
появились слова:
СМЕРТЕЛЬНЫЙ ПРЫЖОК УЧЕНОГО
Вчера вечером профессор Сэмьюэл К. Дейкин, пятидесятидвухлетний физик,
проживающий на Уильям стрит, влетел на своем спортивном гиромобиле на рампу
главной развязки со скоростью более ста миль в час и разбился насмерть.
Репортаж занимал две колонки и содержал фотографию места катастрофы,
несколько упоминаний об "ушедшем от нас гении" и сообщение о том, что
полиция выясняет причину трагедии. Заканчивался он словами: "Начиная со
вчерашнего утра, это уже третий смертельный случай среди нью-йоркских
ученых. 0 кончине профессора Уолтера Мейо и доктора Уэбба. мы подробно
сообщали в нашем вчерашнем выпуске".
Грэхем извлек из ящика автоматического записивающего устройства
фотокопию вечернего выпуска "Сан". Репортажи о случаях с Мейо и Уэббом были
помещены рядом. Первый озаглавлен "МЕЙО ПАДАЕТ С МАРТИНА", второй - "ЕЩЕ
ОДИН УЧЕНЫЙ МЕРТВ". Оба сообщения были весьма поверхностны и не содержали
ничего нового, кроме того, что "полиция ведет расследование".
Как раз в этот момент появился Воль. Он ворвался в квартиру, как вихрь
Глаза его сверкали. От выпуска "Сан" он отмахнулся, отрывисто бросив:
- Уже видел.
- Что это ты сам не свой?
- Все мои подозрения, - он сел, тяжело дыша. - Не только ты подвержен
подозрениям. - Он перевел дух, виновато улыбнулся, еще раз вздохнул. -
Получены результаты вскрытия. Оба - и Мейо и Уэбб - накачаны зельем до
бровей.
- Наркотики? - недоверчиво спросил Грэхем.
- Мескаль, - подтвердил Воль - Особая, очень тщательно очищенная
разновидность мескаля. В желудке обнаружены явные следы. - Он помолчал,
стараясь отдышаться. - А в почках полно метиленовой синьки.
- Метиленовой синьки? - Грэхем тщетно напрягал ум, пытаясь извлечь из
услышанного хоть какой-нибудь смысл.
- Ребята сразу же устроили проверку. И нашли мескаль, метиленовую
синьку и йод во всех трех лабораториях - у Мейо, Уэбба и Дейкина. Мы с
тобой и сами могли бы их там найти, кабы знали, что искать.
Грэхем утвердительно кивнул:
- Остается предположить, что вскрытие обнаружило бы аналогичный
результат и у Дейкина.
- Я тоже так считаю, - согласился Воль. - Еще ребята выяснили, что та
дрянь, которую мы нашли у Мейо в печи его дистилляционной установки, - это
индийская конопля. Одному Богу известно, где он ее откопал, только это
факт. Похоже, он собирался поэкспериментировать и с другими наркотиками,
кроме мескаля.
- Если и так, то исключительно в научных целях, - убежденно сказал
Грэхем. - Мейо никогда не был наркоманом.
- Оно и видно, - сухо заметил Воль.
Грэхем подвинул и нему список, составленный Гарриманом:
- Вот взгляни. По данным Смитсоновского института, эти восемнадцать
отдали концы за последние пять недель. По закону средних чисел получается,
что из этих смертей естественны и неотвратимы три, ну от силы четыре. - Он
присел на край стола, покачал ногой. - Из этого, в свою очередь, следует.
что остальные - не естественны. И еще это значит. что мы влезли во что-то
куда более сложное, чем могло показаться с первого взгляда.
- Не только сложное, но и ненормальное, - заметил Воль, просматривая
список. - Во всех делах, где замешаны наркотики, есть что-то ненормальное.
А уж это - и вовсе идиотское, недаром оно со вчерашнего вечера засело у
меня в башке. - Он скорчил гримасу. - Как вспомню того типа с собакой в
брюхе, что мы видели в клинике...
- Давай забудем о нем хоть на время!
Легко сказать!
- Сведения, которые у нас на сегодня есть, вызывают кое-какие вопросы,
- задумчиво продолжал Грэхем. - Получив на них ответы, мы сможем хоть
немного продвинуться вперед. - Он ткнул указательным пальцем в список,
который Воль держал в руках. - Так, мы не знаем, из чего исходили
информационные агентства, когда вывели среднюю цифру три. Брали они за
основу последние двенадцать месяцев или пять лет, или двадцать? Если это
средняя величина за длительный период и смертность за последний месяц
превышает ее в шесть раз, то какова тогда статистика подобных случаев за
предыдущий месяц и за прошлый год? Иными словами, сколько всего смертей
насчитывается с самого начала, и с чего, собственно, все началось?
Все началось с самого первого самоубийства, - заявил Воль - Остальные
- чистой воды имитация. - Он вернул список Грэхему. - Ты иногда заглядывай
в полицейские сводки. Тогда увидишь, сколько раз уже бывало, что убийства и
самоубийства распространяются как зараза. Порой одно-единственное, но зато
эффектное, да еще и как следует поданное прессой преступление вызывает
целую волну подражаний.
- Я с самого начала говорил и сейчас продолжаю настаивать: это не
самоубийства. Я действительно очень близко знал Мейо и Дейкина. И Уэбба
тоже знал, хоть и понаслышке. Все они психологически были совершенно не
склонны и саморазрушению, даже если их напичкать наркотиками.
То-то и оно, - продолжал упорствовать Воль, - ведь ты знал их в
нормальном состоянии и не представляешь, каковы они под марафетом. Стоит
парню как следует набраться - и он уже совсем не тот, что был, а совершенно
другой человек, который способен на что угодно - хоть палить в воздух, хоть
с крыши сигануть.
- Вот что я тебе скажу, - Грэхем с озабоченным видом сложил листок и
сунул его в карман, - всетаки этот мескаль - сущая головоломка.
- Только не для меня. Поток наркотиков распространяется по личным
рекомендациям. Наверняка кто-то из ученых, перетрудившись до полного
умопомрачения, изобрел новомодный стимулятор, который оказался коварнее,
чем можно было предположить Кое-кто из них тоже попробовал. Может быть,
поначалу он действовал нормально, а потом стал накапливаться, как мышьяк.
Так все и шло, пока они не стали сходить с винта, один за другим. И вот
результат! - Воль широко развел руками.
- Хорошо бы все оказалось так просто, только что-то внутри мне
подсказывает, что это не так.
- Что-то внутри! - фыркнул Воль. - Еще одна собака!
Грзхем рассеянно просматривал заголовки укреннего выпуска "Сан", все
еще ползущие по экрану. Он уже открыл было рот, чтобы дать Волю достойный
ответ, и тут же закрыл. Расплывающиеся перед глазами слова внезапно
приобрели четкость. Он встал. Воль проследил его взгляд.
КОНЧИНА ИЗВЕСТНОГО ЭКСПЕРТА
Стивен Рид, шестидесяти лет, проживающий в Фар Рокауэй, устроил
сегодня утром странный спектакль на Пятой авеню, после чего бросился под
колеса грузовика. Смерть наступила мгновенно. Рид был одним из виднейших в
мире специалистов в области хирургии глаза.
Грэхем выключил приемник, закрыл экран и взялся за шляпу.
- Девятнадцатый, - тихо произнес он.
- Ну и чертовщина! - Воль встал и вслед за ним направился к двери. -
Снова - здорово!
ГЛАВА 4
Как и следовало ожидать, почти все очевидцы гибели Стивена Рида
бесследно исчезли. Кто-то сразу же вызвал полицейского, тот позвонил в свой
участок, а репортер, дежуривший там, передал новость в "Сан".
Понадобилось целых два часа, чтобы отыскать трех свидетелей.
Первым оказался толстяк с потной физиономией.
- Я шел себе мимо и не особенно глазел по сторонам, - сказал он
Грэхему. - У меня и так забот по горло, ясно? Тут этот тип заорал как
резаный, исполнил что-то вроде танца и бросился наперерез транспорту.
- Ну а потом что?
- Я понял, чем это пахнет, и поскорее отвернулся.
Второй шла пышная блондинка. Она явно нервничала. В руке она комкала
крошечный платочек, который, отвечая, то и дело покусывала за уголок.
- До чего же он меня перепугал! Вел себя так. как будто охотился за
привидением. Я еще подумала, что он его видит воочию. Потом закричал,
замахал руками и, как безумный, ринулся через дорогу.
- А вы не расслышали, что именно он закричал?
Она снова вцепилась зубами в платочек. В светло-голубых глазах
мелькнул испуг.
Он так меня расстроил, что я совершенно ничего не разобрала. Он что-то
выкрикивал хрипло и громко, во весь голос. Что-то вроде: "Нет, нет, Бога
ради, нет!" и еще какой-то бессвязный бред.
- И вы не заметили ничего такого, что могло бы вызвать столь странное
поведение?
- В том-то и дело, что нет! - Прикусив платочек, она повела глазами,
словно силясь увидеть нечто незримое.
- Наверняка еще до конца недели побежит за советом ж какому-нибудь
ясновидящему, - заметил Воль.
Третий свидетель, холеный мужчина с вкрадчивыми манерами и хорошо
поставленным голосом, сообщил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30