– Возьмитесь за рычажок и просто переставьте туда, где написано «Включить». Все очень просто.
Нэнси в растерянности стояла возле панели управления.
– Он вас не укусит, – сказал женский голос.
И Нэнси щелкнула рычажком.

Глава 11

В длинном сводчатом коридоре не было ни души. Уолли бежал. Стук его подошв по кафельному полу заглушало биение крови в голове. Он повернул за угол, все время внимательно сверяясь с нумерацией кабинетов. В этот миг раздался страшный женский вопль и все звучал, пока Уолли открывал дверь кабинета номер четыре и мчался через смотровой кабинет в процедурную.
Ширма перед креслом Шнее оказалась опрокинута – видимо, в тот момент, когда руки и ноги Агаты под током, пущенным напрямую из сети, взлетели вверх над ванночками, а все тело отшвырнуло назад. Удар оказался настолько мощным, что конечности и электроды буквально выбросило из воды, и контакты разомкнуло. Теперь Агата лежала навзничь, с закатившимися глазами, перекинувшись поперек кресла, – словно жертва на электрическом стуле, которую палач позабыл пристегнуть ремнями.
– Выключите! – рявкнул Уолли на Нэнси. – Да как эта штука выключается?
Не переставая вопить, девушка ткнула пальцем в панель.
Уолли рванул рычажок, не зная, что тока в сети уже нет.
Потом снял Агату с кресла и уложил на пол, заботливо прикрыв полы ее белой купальной сорочки движением неловким и застенчивым, словно желая загладить непристойность зрелища, свидетельницей которого она сделала другую женщину.
Он приложил ладонь к ее сердцу, прощупав слабенькие и редкие, с перебоями, удары. И неглубокое дыхание. Он тихонько гладил ее голову под истерические выкрики Нэнси Нил:
– Это миссис Кристи! Она сама мне велела! Велела мне включить ток! Я не знала, что это она за ширмой! Я убила ее!
Уолли ее не слушал. Склонившись над Агатой, он силой воли старался вернуть ее к жизни.
– Вернись! – шептал он. – Вернись, пожалуйста вернись! – Его рука сжимала ее пульс. – Бегите за врачом! – закричал он Нэнси. – Нет, погодите. – Пульс под его пальцами сделался чуть ровнее. Тут он принялся отчаянно хлестать ее по щекам. – Тащите полотенца, – через плечо скомандовал он хнычущей и трясущейся Нэнси.
– Я могла ее убить!
– Могли. Но не убили. Тащите полотенца, быстро!
Нэнси нашла какие-то полотенца, и Уолли насухо вытер Агате руки и ноги, потом, сняв мокрую сорочку, завернул в полотенца.
– Найдите ее одежду и принесите сюда.
Агата вздохнула, она уже приходила в себя, глаза пытались сфокусироваться, хотя пока что безуспешно: она смотрела на Уолли без всякого выражения.
Нэнси принесла из раздевалки Агатину одежду, туфли и саквояж.
– А вам, мисс Нил, – сказал Уолли, – нужно уходить отсюда как можно скорее. Никому ни слова, а не то скандал, боже сохрани!
Оглядев Агатину одежду, он взял пальто и засунул ее руки в рукава, надел на нее туфли, а остальную одежду запихнул в саквояж.
– Теперь вы тоже одевайтесь, – велел он Нэнси, – Поможете мне донести саквояж до выхода.
Обойдя кабинет, он нашел одеяло, завернул в него Агату и понес ее по коридору. Рядом семенила Нэнси с саквояжем. Впрочем, ни посетители, ни персонал ничуть не удивились, когда мимо них пронесли женщину, завернутую в одеяло.
Осторожно погрузив Агату в такси, Уолли принял у Нэнси саквояж.
– А теперь уходите как можно быстрее, – сказал он ей и, сев в машину, велел ехать в сторону Вэлли-Гарденс.
А сам обнял Агату и прижал к себе так, чтобы ее голова покоилась у него на плече. И вдруг заметил, что таксист с любопытством поглядывает в зеркало заднего обзора. Переведя взгляд на Агату, Уолли увидел, что пальто у нее расстегнуто и заметно, что под ним ничего нет. Он потихоньку застегнул все пуговицы одной рукой, потом запустил руку в ее саквояж и достал оттуда ее шляпку-»колокол». Как можно осторожнее он постарался натянуть этот шерстяной колпачок ей на голову, но оттого, что другая рука была занята,» результат получился смехотворный.
Агата по-прежнему смотрела на него без всякого выражения.
– Что-то стряслось? – осведомился таксист через перегородку.
– Моей жене очень плохо, – ответил Уолли.
– Тогда странно, с позволения сказать, что вы ее везете на Вэлли-Гарденс.
– Я передумал, – крикнул Уолли таксисту. Подавшись вперед, он разглядел вывеску гостиницы, и велел подъехать ко входу. «Зеленый холм» был такой же маленькой типовой гостиницей, как и «Валенсия», и такой же непритязательной.
Уолли заплатил таксисту и осторожно вынул Агату из машины.
– Стоять можете?
– Кажется, да, – ответила она.
Он обнял ее за талию и, пока водитель вынимал из машины саквояж, натянул шляпку Агате низко-низко налицо.
И осторожно провел ее в тесный гостиничный вестибюль.
– Нам номер, пожалуйста, – обратился он к мужчине за стойкой. – Леди плохо.
Управляющий глянул на них с некоторым скепсисом.
– Вам двухместный?
– Можно одноместный, – ответил Уолли – Подешевле? – На губах управляющего играла подленькая улыбочка.
– Любой!
– Думаю, хороший двухместный номер вас вполне устроит. – Он протянул Уолли ключ, взял у него саквояж и повел их вверх по лестнице. Весь пролет Уолли нес Агату на руках.
Он уложил ее на двуспальную кровать в маленькой комнатенке и задернул куцые неподрубленные ситцевые занавески. Когда же он, сунув управляющему чаевые, закрыл за ним дверь. Агата уже спала. Он убедился, что дышит она спокойно и размеренно, и укрыл ее другой половиной постельного покрывала. Потом вышел из номера, заперев за собой дверь. Когда он вернулся. Агата лежала в той же позе. Она проснулась, когда он вошел, и теперь смотрела на него, держащего в руках две рюмки и бутылку бренди, завернутую в салфетку. Наполнив одну рюмку, он протянул ее Агате.
– Ну-ка, выпейте, – сказал он, потом, приподняв ее голову, влил ей в рот несколько капель. Затем стянул с нее шляпку и швырнул на пол.
– Я не люблю спиртного.
– Я знаю. Но нужно выпить еще чуть-чуть.
– Спасибо, – тихо проговорила она.
– Я бы помог вам снять пальто, но вы под ним совершенно нагая.
Агата ответила слабой улыбкой, и та мгновенно погасла.
– Вам должны повысить оклад, мистер Стентон, – сказала она равнодушным голосом. – Очень умно!
– Вам тоже палец в рот не клади, – ответил Уолли. – Самоубийство – одно дело, а, извиняюсь, навесить убийство на любовницу мужа… – Он наполнил свою рюмку. – Зачем вы это сделали?
– Я не навешивала на нее убийства. Спросите Эвелин.
Я все ей написала.
– Вы использовали Эвелин?
На ее лице впервые появилось осмысленное выражение – выражение испуга.
– Я доверяю Эвелин, – просто ответила она.
– Вы злоупотребили чужой дружбой!
– А вы разве не злоупотребили моей?
– Такая у меня работа.
– У вас работа, а у меня – жизнь.
– У Нэнси тоже, – ядовито заметил он – Нет! – медленно, с трудом проговорила Агата. – Нет, ни в коем случае. Просто… я хотела посмотреть на нее.
Как на сафари… мне достаточно было их видеть… леопардов… Так интереснее… Только Арчи не нравилось. – Она закрыла глаза, и лицо ее застыло, замкнулось.
– Штука в том, что вы слишком легкомысленны, – пошел в наступление Уолли. – Люди вашего склада в таком состоянии оставляют повсюду наводки либо попросту зовут на помощь. А стоило всего-то пристегнуться ремнями к этому креслу, и вас бы уже не было в живых. А это дурацкое объявление в «Таймс»! Ваши книги куда логичнее, чем ваша жизнь.
Она приоткрыла глаза:
– Моя жизнь – это унижение.
Уолли подал Агате ее рюмку.
– А ну-ка быстренько, – небрежно сказал он. – Валяйте! Это стрихнин!
– Нет. – Она попыталась сесть на кровати. – Мышьяк.
Он недоуменно смотрел на нее, потом наконец до него дошло. Схватив ее саквояж, он выкинул оттуда тряпки.
На дне оказался пузырек с ядом. Уолли посмотрел на него с некоторым опасливым уважением.
– Не так уж вы и легкомысленны… – признал он.
Глаза Агаты наполнились слезами. Она повернулась на бок, спиной к нему, и, обхватив голову обеими руками, зарыдала.
– Простите, – проговорил Уолли и, сев рядом на краешек кровати, привлек ее к себе и гладил ее по голове, по щеке. – Может, вызвать врача?
– Со мной все в порядке.
– Тогда плачьте, – велел он.
– Я и плачу… это копилось столько лет…
Уолли все гладил ее голову, положив себе на колени.
Потом она подняла к нему лицо:
– А что вы хотите писать книги, это тоже было вранье?
– Нет, просто мне это не по зубам. Как вам самоубийство. Я вот подумал про ваш пузырек с ядом. Если бы ваш план не удался и я бы не вмешался, ведь вы бы сами не приняли мышьяк. Тоже бы искали кого-нибудь, кто вас отравит. – Он опять провел ладонью по ее стриженым волосам. – Вы ведь на самом деле кое-что знаете – просто не смели себе признаться, кто вы такая на самом деле! Вы ведь умница, вы веселая и забавная, а главное – вы сами себе хозяйка. Как только вы себе в этом признаетесь, ваш муж вам будет просто не нужен.
– Он мне нужен!
– Занятный способ вернуть его – попытаться убить себя!
Она опять заплакала, и он опять заставил ее выпить бренди.
– Не нужен он вам, – заверил он. – Вы читали «Анну Каренину»?
Она кивнула.
– Лично мне кажется, что Анна бросается под поезд вовсе не из-за любовника. Она ведь уже поняла – любовь себя исчерпала, но просто не может снести публичного осуждения, потому что это ее унижает. Умей она писать, держу пари, она не стала бы кончать с собой… Может, она бы и не была снова счастлива, но жива наверняка бы осталась. – Он помолчал. – Сам не знаю, куда меня понесло.
Агата взяла протянутый им носовой платок и высморкалась. Потом снова обхватила голову руками.
– Это какой-то кошмарный сон, чужой сон, это я кому-то снюсь. Когда он проснется, ему будет стыдно!
Стыдно было Уолли – за собственные несправедливые наскоки на несчастную женщину. Он снова принялся тихонько гладить ее.
– А вы сами когда проснетесь, все будет хорошо, – с убежденностью в голосе произнес он. – Вы победите и будете счастливы.
Агата приподнялась на локте.
– А вы, – обреченно проговорила она, – состряпаете из этого статью.
Спустив ноги на пол, он глянул на часы.
– А теперь одевайтесь, миссис Кристи, и быстренько к себе в отель.


* * *

К обеду весь первый этаж отеля «Гидропатик» гудел от напряженного ожидания и бурной деятельности. Старший инспектор Макдауэлл и его подчиненные в штатском затаились в засаде – кто в холле, кто в фойе, кто в ресторане, – с видом в высшей степени секретным. И персонал, и многие постояльцы уже знали, что миссис Нил на самом деле, по всей вероятности, миссис Кристи, поэтому народу в фойе было порядочно.
Флора, которой настрого было наказано оставаться в комнате для прислуги, уже несколько раз выскальзывала оттуда под благовидными предлогами поглядеть, не вернулась ли пропавшая леди.
В самом начале второго в отель вошла Агата. Голова у нее отчаянно болела, перед глазами плавали цветные пятна. Она со всей возможной твердостью прошла через фойе, стараясь не замечать, что все глаза устремлены на нее, и как ни в чем не бывало осведомилась у администратора, не видел ли он Эвелин Кроули.
– Вероятно, она пошла обедать, мэм, – ответил тот, нервозно поглядывая на Макдауэлла.
Агата, поблагодарив, направилась в зал ресторана. Владелец отеля бросился к старшему инспектору.
– Вот она.
Макдауэлл важно кивнул.
– Пожалуй, вы правы.
– Вы собираетесь ее задержать? – спросил хозяин, гадая, что навлечет Агата Кристи на его отель – новые неприятности или новых постояльцев.
– Нет, до тех пор, пока ее не опознает муж, – ответил Макдауэлл. – Она не преступница, но мы не должны ни на минуту упускать ее из виду. – Он взглянул на часы.
– Местная пресса уже здесь, сэр, – доложил хозяин. – Что с ними делать?
– Пока что не подпускайте их к миссис Кристи. Лучше сперва позвоним полковнику.
Человек семь-восемь сидело за столиками в ресторане в холодном зимнем свете, проникающем сквозь стеклянный потолок. Агата направилась к Эвелин, которая была за столиком одна.
– А остальные где?
– Не знаю, – сказала Эвелин – У тебя совершенно больной вид. Может, тебе лучше пойти лечь?
– Нет, мне надо с тобой поговорить как можно скорее, пока они…
– Я знаю, кто ты, – сказала Эвелин. – Они собираются следить за тобой, пока не найдут твоего мужа и не доставят сюда. Поешь что-нибудь?
Агата покачала головой и тут же подперла ее рукой, чтобы не уронить на стол.
– Я сегодня попыталась покончить с собой, Эвелин.
Если бы мне это удалось, ты тоже оказалась бы причастна.
Тебе пришлось бы подтвердить под присягой, что я действительно совершила все это сама.
Эвелин задрожала, но, чтобы не подать виду, принялась копаться у себя в сумочке, потом достала фляжку с бренди и предложила Агате. Та лишь печально улыбнулась.
– Вы все такие практичные. Человек пытается с собой покончить, а вы его потчуете бренди. Словно это обычный обморок. Пойми, Эвелин, – сказала она, – я попыталась себя убить! Ты хочешь меня выслушать – или и дальше будешь отделываться от меня своей глупой, бессердечной, слепой практичностью?
Эвелин заморгала.
– А теперь слушай меня внимательно, – продолжала Агата, – я расскажу тебе о том, что я сделала, вернее, чего мне не удалось сделать, потому что завтра ты получишь мое письмо, так что мне поневоле надо постараться закрыть вопрос. – И она рассказала ей о том, что произошло утром. – Теперь ты понимаешь, – подытожила она, – в каком я оказалась жутком положении. Что мне делать? Что напечатает этот Стентон? Это просто убьет Арчи.
Эвелин побагровела, – шокированная, напуганная, рассерженная.
– Спрашиваешь, что тебе делать? Ты уже, по-моему, сделала все, что могла!
– Мне ужасно стыдно!
– А если бы ты умерла, это вряд ли улучшило бы репутацию твоего драгоценного Арчи!
– Тогда ты бы предъявила мое письмо, – превозмогая слабость, произнесла Агата, – и все бы поняли, что виновата я сама!
– Я-то думала, я твоя подруга, – вышла из себя Эвелин, – а не пешка в твоей игре! А ты все, все спланировала заранее, вот что гадко! А ты подумала, каково было бы мне, если бы ты умерла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25