Удобно магазин Водолей ру
Я знал, что генералу Ляшу как носителю верховной судебной власти, нелегко было утверждать такие приговоры. Но это было настоятельно необходимо, этого требовал долг по отношению к 300000 людей, за судьбу которых он отвечал в пределах крепости».
О действиях саперов рассказывает полковник Бургер: «Техническими средствами и инженерным имуществом крепость была снабжена недостаточно. Например, в наличии имелось только 20000 мин, нажимного действия. Колючей проволоки, лопат, кирок, мотыг и тому подобного было очень мало. Кое-какой запас удалось достать еще в Штаблаке. Помогло и то, что в ноябре 1944 года вокруг Кенигсберга были сконцентрированы работы по строительству укреплений и освобождавшееся саперное имущество собиралось в городе. В кенигсбергских столярных мастерских изготавливались деревянные мины нажимного действия, производство таких мин удалось довести до 7-8 тысяч штук в день. Нужную для этого взрывчатку добывали из торпед и морских мин со складов в Пайзе и Пиллау, пока с ними еще существовала связь. До генерального наступления русских на Кенигсберг саперам было выдано около 100000 мин, большую часть которых они установили, хотя вести такую работу при замерзшей почве довольно трудно. Следующей задачей было – подготовить к обороне городские окраины. Это делалось по линии старых валов, где сооружались полевые укрепления с колючей проволокой и окопами. Подходящие здания оборудовались для обороны. (То же самое было сделано позже и в черте города, где группы домов оборудовались под опорные пункты. Из них особо следует отметить казарму на Барабанной площади. Вокруг нее и у Северного вокзала в дальнейшем разгорелись особенно упорные бои. Все мосты через Прегель были подготовлены к взрыву и заняты подрывными командами. С помощью имевшихся отремонтированных подвесных лодочных моторов маленькие речные суда приспособили для несения патрульной службы на Прегеле и в районе порта. В водах Лаутского пруда было установлено и успешно приведено в действие подледное минное заграждение. Низина у Мокрого Сада с началом наступления была затоплена».
Несмотря на то, что в конце января в боевых действиях наступил заметный спад, фронт на южном участке был все еще в движении. Здесь борьба шла за овладение дорогой, соединяющей Кенигсберг с Бранденбургом, Хайлигенбайлем, Браунсбергом и райхом. 29 января, когда в результате танковой атаки русские вышли к Фришскому заливу в районе между Кальгеном и Бранденбургом, эта дорога была потеряна. Чтобы восстановить связь с Кенигсбергом, на следующий же день были введены в действие части испытанной в боях танковой дивизии «Великая Германия» под командованием генерал-майора Лоренца. В результате контратак «Великой Германии» удалось на время освободить участок побережья залива от Бранденбурга до Маулена. В первые дни февраля шли беспрерывные бои вокруг населенных пунктов Хайде-Вальдебург, Хайде-Маулен, Маулен – Вартен, Вартен и Вундлакен, которые по несколько раз переходили из рук в руки. Отдельным частям «Великой Германии» удавалось пробиться к Кенигсбергу. а затем снова приходилось отходить с боями. Противник 6 февраля опять продвинулся до залива, Вундлакен, Вартен и Маулен были окончательно потеряны. От попытки установить более широкую связь с Кенигсбергом пришлось отказаться, фронт теперь проходил западнее Кальгена через Хаффштром полосой примерно 600 метров вдоль берега залива к Вундлакену, далее через Хайде-Маулен до Хайде-Вальдбурга, а оттуда в сторону от залива до Коббельбуде. Все предложения как со стороны крепости Кенигсберг, так и со стороны Четвертой армии – расширить полосу связи и тем самым обеспечить Четвертой армии отход к Кенигсбергу – были отклонены Гитлером. После эвакуации беженцев из Хайлигенбайльского котла, которая закончилась к концу февраля, такая операция при одновременной уступке района Браунсберга могла быть успешной. Вывести. Четвертую армию можно было бы по берегу залива этой вынужденной дорогой, труднопроходимой и пригодной только в темноте. Дорога эта была источником вечных забот, удивительно то, что русские не приложили серьезных усилий с целью дойти до залива и полностью перерезать связь. Вероятно, они опасались, что такая попытка могла бы вызвать контрнаступление, типа клещей.
Последовавший затем период, примерно с 30 января по 19 февраля, когда Кенигсберг был полностью блокирован (если не считать узкой полоски вдоль берега залива, связывавшей его с Чертвертой армией), прошел для меня спокойно в том смысле, что я не испытывал никакого постороннего вмешательства, без помех со стороны мог более или менее сносно подготовить крепость к обороне. Поскольку противник вел себя в это время относительно тихо, мы смогли построить самые необходимые укрепления. Войска и население Кенигсберга в течение этих недель самоотверженно выполняли свой долг, все, что позволяли человеческие силы, было сделано. Даже, огромный недокомплект артиллерийских боеприпасов был в некоторой степени восполнен. На верфи Шихау и на фабрике Детерайт мужчины и женщины самоотверженно трудились, выпуская гранаты. Недостающие запалы доставлялись из рейха самолетами. Гражданское население и войска действовали в эти недели как большая семья, вместе делили и радость, и горе. Все жили и трудились с одной мыслью – удержать Кенигсберг до тех пор, пока крепость не выручат из блокады, как это нам все время обещали, или пока не придет освобождение в случае, если война окончится путем переговоров. Трудную задачу обеспечения гражданского населения продовольствием отлично решил весьма предусмотрительный и энергичный начальник снабжения крепости штаб-интендант Дерфлер. Все население свободно вздохнуло, не ощущая на себе больше гнета партии. С возвращением некоторого порядка начало подниматься и настроение.
С собой благодарностью хотел бы я отметить здесь несколько лиц, образцовое выполнивших свой патриотический долг. В противоположность гайляйтеру и большинству партийных функционеров, показавших своим поспешным бегством плохой пример, обербургомистр доктор Виль остался в Кенигсберге. Работая преданно и безотказно, он выдержал всю блокаду до самого ее горького конца, грамотно осуществляя общее руководство государственными и коммунальными учреждениями. Велики также заслуги дипломированного инженера господина Буссе, добровольно оставшегося в городе и осуществлявшего руководство всеми техническими сооружениями Кенигсберга, в особенности таким важным участком как электростанция и водоснабжение. Он сумел преодолеть все трудности и исключительно ему мы обязаны тем, что Кенигсберг до последних дней был обеспечен светом и водой. Водоснабжение стало особенно важной проблемой потому, что водонасосные районы, прежде всего на севере города, оказались в руках противника и подвод воды был перекрыт. К счастью, у известной водопроводной фирмы Биске сохранились планы примерно восьмидесяти старых водопроводных (водоразборных) колонок, разбросанных по всему городу, которые теперь снова были использованы для водоснабжения. Гражданское население и войска получали из них воду с помощью временно оборудованных водонасосных приспособлений. Должен заметить, что крайсляйтер Вагнер, спешно направленный в город гауляйтером Кохом в ночь с 27 на 28 января, о прежней деятельности которого в районе Кенигсберга мнения были противоречивыми, выполнял свой долг во время пребывания в крепости образцово и подчинялся военным распоряжениям: участвуя в обороне, он погиб. Естественно, среди множества храбрых и безотказных защитников крепости я смог отметить лишь немногих.
Мне живо помнится до сих пор один характерный эпизод из тех времен. Чтобы поднять упавшее настроение гражданского населения, я распорядился объявить о том, что разрешается писать почтовые открытки для пересылки в остальные районы Германии. Эти открытки собирались на главпочтамте, ожидая дальнейшей отправки после того, как будет разомкнуто кольцо окружения. Один старый советник юстиции, бывший некогда членом партии центра, написал такую открытку своей родственнице, проживающей на западе Германии. В ней он откровенно написал, что в Кенигсберге дела идут плохо, что партия полностью обанкротилась, гауляйтер бежал. Военно-полевой суд крепости, созданный в основном из партийных гражданских лиц, вынес этому человеку смертный приговор за подрыв боевого духа и клевету на партию и государственные органы, хотя его утверждения полностью соответствовал действительности. Потрясающий пример того, до какой степени кое у кого тогда было утрачено чувство справедливости. К счастью, утверждение смертных приговоров, выносимых всеми военно-полевыми судами крепости, я оставил за собой и тем самым смог воспрепятствовать исполнению этого безумного приговора.
До середины февраля все время проходило в работе по формированию войск и организации обороны крепости. Главной задачей оставалось поддержание связи с Четвертой армией, ведшей тяжелые бои в районе Хайлигенбайля. Там проходил единственный путь, по которому крепость могла снабжаться извне тем, что было жизненно необходимо. Чудеса храбрости показала здесь прежде всего Пятая танковая дивизия, выручавшая во всех «пожарных» случаях. Противник, действуя сильными подразделениями, почти ежедневно предпринимал там атаки в сторону залива, чтобы перерезать связь с Четвертой армией. Стараясь ослабить петлю, постоянно грозившую задушить нас с юга. Пятая танковая дивизия вела наступательные бои за Вундлакен, Вартен, Хайде Маулен, переходившие все время из рук в руки, бои эти останутся наиболее яркой страницей в истории дивизии. В тяжелых условиях ей удавалось всякий раз отбивать превосходящего противника и держать открытой единственную отдушину крепости на юге. При этом дивизия сумели восполнить ежедневные потери в танках, организовав немедленный ремонт машин в кенигсбергских мастерских. Наряду с задачей сохранить превосходную Пятую танковую дивизию, моей особой заботой было как можно быстрее восстановить боеспособность давно испытанной Первой восточно-прусской пехотной дивизии, с которой я был тесно связан, поскольку несколько лет прослужил там командиром 43 пехотного полка: к середине февраля это более-менее удалось сделать. Между тем у командования группой армий, чей командный пункт находился в Хайлигенбайле, в начале февраля созрел план – ударом частей Четвертой армии в направлении Кенигсберга и одновременным прорывом со стороны крепости расширить участок, связывавший Четвертую армию с Кенигсбергом. Чтобы обсудить мероприятия, необходимые для этой операции, начальник штаба получил приказ прибыть самолетом в штаб группы армий. Он вылетел на «Шторьхе», стартовавшем с аэродрома в Девау на окраине Кенигсберга, осторожно летя над морским каналом, добрался до Хайлигенбайля, Однако, после его прибытия в группу армий, положение Четвертой армии ухудшилось уже настолько, что сил для намеченной операции не хватило. Русские беспрерывно атаковали район Хайлигенбайля, наши силы все больше и больше таяли.
Прорыв
Примерно 17 феврали через Земландскую армейскую группу, которой командовал генерал от инфантерии Гольник, я получил от группы армий следующий приказ: «Замландским дивизиям 19 февраля перейти в наступление для прорыва блокады крепости Кенигсберг. С этой же целью в тот же день организовать со сторона крепости прорыв навстречу наступающим земландским дивизиям. Для этого крепости ввести в бой части танковой дивизии и Первую пехотную дивизию». Тщательно продумав со своим начальником штаба меры, необходимые для этой цели, я пришел к следующему решению. Учитывая, что все предыдущие попытки замландских дивизий перейти в наступление против упорного и превосходящего их в силе противника оказались безрезультатными, прорыв для соединения с замландскими войсками может иметь шансы на успех лишь в том случае, если сильным и внезапным ударом возможно глубже вклиниться на западе во фронт противника. Существовал огромный риск, дело обещало успех лишь в случае, если наши намерения останутся тайной для противника и если русские не вздумают в это время предпринять наступление на восточном или южном фронте. Судя по обстановке, таких намерений противник пока не имел. Риск оправдывался тем, что это была последняя и единственная возможность связать Кенигсберг с остальным миром. В результате создавались условия для эвакуации через Пиллау в Рейх значительной части скопившегося в городе гражданского населения, а также для пополнения необходимым оружием, боеприпасами и прочей амуницией ослабленных в последних боях частей Кенигсбергских дивизий с их разрозненными подразделениями.
Русские держали в районе Метгетена чрезвычайно сильную оборону: русское командование, разумеется, отдавало себе отчет в том, что наша попытка восстановить связь между Кенигсбергом и Пиллау не включена. В одном из приказов русских от 15 февраля 1945 года говорилось, что ввиду ожидаемого со стороны немцев наступления следует усилить оборону в районе Кляйн Хольштайна – Мегетена – Амалиенхофа – Крагау – Коббельбуде. В этом районе находились соединения 39 армии под командованием генерал-лейтенанта Людникова. В трофейных документах, добытых во время наступления, говорилось, что при проверке боеготовности были выявлены грубые нарушения. Дисциплина в войсках слаба, сержантский состав занимается пьянством и мародерством, транспортные средства загружены трофейным тряпьем. Согласно приказа от 10 февраля гражданские должны были немедленно отводиться в тыл за 20 километров от зоны боевых действий. У русского командования были, следовательно, свои проблемы и заботы. Однако бесчинства, чинимые по отношению к гражданскому населению в захваченных населенных пунктах оно не пресекало. Трехнедельная передышка способствовала не только защите крепости, но и русской обороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
О действиях саперов рассказывает полковник Бургер: «Техническими средствами и инженерным имуществом крепость была снабжена недостаточно. Например, в наличии имелось только 20000 мин, нажимного действия. Колючей проволоки, лопат, кирок, мотыг и тому подобного было очень мало. Кое-какой запас удалось достать еще в Штаблаке. Помогло и то, что в ноябре 1944 года вокруг Кенигсберга были сконцентрированы работы по строительству укреплений и освобождавшееся саперное имущество собиралось в городе. В кенигсбергских столярных мастерских изготавливались деревянные мины нажимного действия, производство таких мин удалось довести до 7-8 тысяч штук в день. Нужную для этого взрывчатку добывали из торпед и морских мин со складов в Пайзе и Пиллау, пока с ними еще существовала связь. До генерального наступления русских на Кенигсберг саперам было выдано около 100000 мин, большую часть которых они установили, хотя вести такую работу при замерзшей почве довольно трудно. Следующей задачей было – подготовить к обороне городские окраины. Это делалось по линии старых валов, где сооружались полевые укрепления с колючей проволокой и окопами. Подходящие здания оборудовались для обороны. (То же самое было сделано позже и в черте города, где группы домов оборудовались под опорные пункты. Из них особо следует отметить казарму на Барабанной площади. Вокруг нее и у Северного вокзала в дальнейшем разгорелись особенно упорные бои. Все мосты через Прегель были подготовлены к взрыву и заняты подрывными командами. С помощью имевшихся отремонтированных подвесных лодочных моторов маленькие речные суда приспособили для несения патрульной службы на Прегеле и в районе порта. В водах Лаутского пруда было установлено и успешно приведено в действие подледное минное заграждение. Низина у Мокрого Сада с началом наступления была затоплена».
Несмотря на то, что в конце января в боевых действиях наступил заметный спад, фронт на южном участке был все еще в движении. Здесь борьба шла за овладение дорогой, соединяющей Кенигсберг с Бранденбургом, Хайлигенбайлем, Браунсбергом и райхом. 29 января, когда в результате танковой атаки русские вышли к Фришскому заливу в районе между Кальгеном и Бранденбургом, эта дорога была потеряна. Чтобы восстановить связь с Кенигсбергом, на следующий же день были введены в действие части испытанной в боях танковой дивизии «Великая Германия» под командованием генерал-майора Лоренца. В результате контратак «Великой Германии» удалось на время освободить участок побережья залива от Бранденбурга до Маулена. В первые дни февраля шли беспрерывные бои вокруг населенных пунктов Хайде-Вальдебург, Хайде-Маулен, Маулен – Вартен, Вартен и Вундлакен, которые по несколько раз переходили из рук в руки. Отдельным частям «Великой Германии» удавалось пробиться к Кенигсбергу. а затем снова приходилось отходить с боями. Противник 6 февраля опять продвинулся до залива, Вундлакен, Вартен и Маулен были окончательно потеряны. От попытки установить более широкую связь с Кенигсбергом пришлось отказаться, фронт теперь проходил западнее Кальгена через Хаффштром полосой примерно 600 метров вдоль берега залива к Вундлакену, далее через Хайде-Маулен до Хайде-Вальдбурга, а оттуда в сторону от залива до Коббельбуде. Все предложения как со стороны крепости Кенигсберг, так и со стороны Четвертой армии – расширить полосу связи и тем самым обеспечить Четвертой армии отход к Кенигсбергу – были отклонены Гитлером. После эвакуации беженцев из Хайлигенбайльского котла, которая закончилась к концу февраля, такая операция при одновременной уступке района Браунсберга могла быть успешной. Вывести. Четвертую армию можно было бы по берегу залива этой вынужденной дорогой, труднопроходимой и пригодной только в темноте. Дорога эта была источником вечных забот, удивительно то, что русские не приложили серьезных усилий с целью дойти до залива и полностью перерезать связь. Вероятно, они опасались, что такая попытка могла бы вызвать контрнаступление, типа клещей.
Последовавший затем период, примерно с 30 января по 19 февраля, когда Кенигсберг был полностью блокирован (если не считать узкой полоски вдоль берега залива, связывавшей его с Чертвертой армией), прошел для меня спокойно в том смысле, что я не испытывал никакого постороннего вмешательства, без помех со стороны мог более или менее сносно подготовить крепость к обороне. Поскольку противник вел себя в это время относительно тихо, мы смогли построить самые необходимые укрепления. Войска и население Кенигсберга в течение этих недель самоотверженно выполняли свой долг, все, что позволяли человеческие силы, было сделано. Даже, огромный недокомплект артиллерийских боеприпасов был в некоторой степени восполнен. На верфи Шихау и на фабрике Детерайт мужчины и женщины самоотверженно трудились, выпуская гранаты. Недостающие запалы доставлялись из рейха самолетами. Гражданское население и войска действовали в эти недели как большая семья, вместе делили и радость, и горе. Все жили и трудились с одной мыслью – удержать Кенигсберг до тех пор, пока крепость не выручат из блокады, как это нам все время обещали, или пока не придет освобождение в случае, если война окончится путем переговоров. Трудную задачу обеспечения гражданского населения продовольствием отлично решил весьма предусмотрительный и энергичный начальник снабжения крепости штаб-интендант Дерфлер. Все население свободно вздохнуло, не ощущая на себе больше гнета партии. С возвращением некоторого порядка начало подниматься и настроение.
С собой благодарностью хотел бы я отметить здесь несколько лиц, образцовое выполнивших свой патриотический долг. В противоположность гайляйтеру и большинству партийных функционеров, показавших своим поспешным бегством плохой пример, обербургомистр доктор Виль остался в Кенигсберге. Работая преданно и безотказно, он выдержал всю блокаду до самого ее горького конца, грамотно осуществляя общее руководство государственными и коммунальными учреждениями. Велики также заслуги дипломированного инженера господина Буссе, добровольно оставшегося в городе и осуществлявшего руководство всеми техническими сооружениями Кенигсберга, в особенности таким важным участком как электростанция и водоснабжение. Он сумел преодолеть все трудности и исключительно ему мы обязаны тем, что Кенигсберг до последних дней был обеспечен светом и водой. Водоснабжение стало особенно важной проблемой потому, что водонасосные районы, прежде всего на севере города, оказались в руках противника и подвод воды был перекрыт. К счастью, у известной водопроводной фирмы Биске сохранились планы примерно восьмидесяти старых водопроводных (водоразборных) колонок, разбросанных по всему городу, которые теперь снова были использованы для водоснабжения. Гражданское население и войска получали из них воду с помощью временно оборудованных водонасосных приспособлений. Должен заметить, что крайсляйтер Вагнер, спешно направленный в город гауляйтером Кохом в ночь с 27 на 28 января, о прежней деятельности которого в районе Кенигсберга мнения были противоречивыми, выполнял свой долг во время пребывания в крепости образцово и подчинялся военным распоряжениям: участвуя в обороне, он погиб. Естественно, среди множества храбрых и безотказных защитников крепости я смог отметить лишь немногих.
Мне живо помнится до сих пор один характерный эпизод из тех времен. Чтобы поднять упавшее настроение гражданского населения, я распорядился объявить о том, что разрешается писать почтовые открытки для пересылки в остальные районы Германии. Эти открытки собирались на главпочтамте, ожидая дальнейшей отправки после того, как будет разомкнуто кольцо окружения. Один старый советник юстиции, бывший некогда членом партии центра, написал такую открытку своей родственнице, проживающей на западе Германии. В ней он откровенно написал, что в Кенигсберге дела идут плохо, что партия полностью обанкротилась, гауляйтер бежал. Военно-полевой суд крепости, созданный в основном из партийных гражданских лиц, вынес этому человеку смертный приговор за подрыв боевого духа и клевету на партию и государственные органы, хотя его утверждения полностью соответствовал действительности. Потрясающий пример того, до какой степени кое у кого тогда было утрачено чувство справедливости. К счастью, утверждение смертных приговоров, выносимых всеми военно-полевыми судами крепости, я оставил за собой и тем самым смог воспрепятствовать исполнению этого безумного приговора.
До середины февраля все время проходило в работе по формированию войск и организации обороны крепости. Главной задачей оставалось поддержание связи с Четвертой армией, ведшей тяжелые бои в районе Хайлигенбайля. Там проходил единственный путь, по которому крепость могла снабжаться извне тем, что было жизненно необходимо. Чудеса храбрости показала здесь прежде всего Пятая танковая дивизия, выручавшая во всех «пожарных» случаях. Противник, действуя сильными подразделениями, почти ежедневно предпринимал там атаки в сторону залива, чтобы перерезать связь с Четвертой армией. Стараясь ослабить петлю, постоянно грозившую задушить нас с юга. Пятая танковая дивизия вела наступательные бои за Вундлакен, Вартен, Хайде Маулен, переходившие все время из рук в руки, бои эти останутся наиболее яркой страницей в истории дивизии. В тяжелых условиях ей удавалось всякий раз отбивать превосходящего противника и держать открытой единственную отдушину крепости на юге. При этом дивизия сумели восполнить ежедневные потери в танках, организовав немедленный ремонт машин в кенигсбергских мастерских. Наряду с задачей сохранить превосходную Пятую танковую дивизию, моей особой заботой было как можно быстрее восстановить боеспособность давно испытанной Первой восточно-прусской пехотной дивизии, с которой я был тесно связан, поскольку несколько лет прослужил там командиром 43 пехотного полка: к середине февраля это более-менее удалось сделать. Между тем у командования группой армий, чей командный пункт находился в Хайлигенбайле, в начале февраля созрел план – ударом частей Четвертой армии в направлении Кенигсберга и одновременным прорывом со стороны крепости расширить участок, связывавший Четвертую армию с Кенигсбергом. Чтобы обсудить мероприятия, необходимые для этой операции, начальник штаба получил приказ прибыть самолетом в штаб группы армий. Он вылетел на «Шторьхе», стартовавшем с аэродрома в Девау на окраине Кенигсберга, осторожно летя над морским каналом, добрался до Хайлигенбайля, Однако, после его прибытия в группу армий, положение Четвертой армии ухудшилось уже настолько, что сил для намеченной операции не хватило. Русские беспрерывно атаковали район Хайлигенбайля, наши силы все больше и больше таяли.
Прорыв
Примерно 17 феврали через Земландскую армейскую группу, которой командовал генерал от инфантерии Гольник, я получил от группы армий следующий приказ: «Замландским дивизиям 19 февраля перейти в наступление для прорыва блокады крепости Кенигсберг. С этой же целью в тот же день организовать со сторона крепости прорыв навстречу наступающим земландским дивизиям. Для этого крепости ввести в бой части танковой дивизии и Первую пехотную дивизию». Тщательно продумав со своим начальником штаба меры, необходимые для этой цели, я пришел к следующему решению. Учитывая, что все предыдущие попытки замландских дивизий перейти в наступление против упорного и превосходящего их в силе противника оказались безрезультатными, прорыв для соединения с замландскими войсками может иметь шансы на успех лишь в том случае, если сильным и внезапным ударом возможно глубже вклиниться на западе во фронт противника. Существовал огромный риск, дело обещало успех лишь в случае, если наши намерения останутся тайной для противника и если русские не вздумают в это время предпринять наступление на восточном или южном фронте. Судя по обстановке, таких намерений противник пока не имел. Риск оправдывался тем, что это была последняя и единственная возможность связать Кенигсберг с остальным миром. В результате создавались условия для эвакуации через Пиллау в Рейх значительной части скопившегося в городе гражданского населения, а также для пополнения необходимым оружием, боеприпасами и прочей амуницией ослабленных в последних боях частей Кенигсбергских дивизий с их разрозненными подразделениями.
Русские держали в районе Метгетена чрезвычайно сильную оборону: русское командование, разумеется, отдавало себе отчет в том, что наша попытка восстановить связь между Кенигсбергом и Пиллау не включена. В одном из приказов русских от 15 февраля 1945 года говорилось, что ввиду ожидаемого со стороны немцев наступления следует усилить оборону в районе Кляйн Хольштайна – Мегетена – Амалиенхофа – Крагау – Коббельбуде. В этом районе находились соединения 39 армии под командованием генерал-лейтенанта Людникова. В трофейных документах, добытых во время наступления, говорилось, что при проверке боеготовности были выявлены грубые нарушения. Дисциплина в войсках слаба, сержантский состав занимается пьянством и мародерством, транспортные средства загружены трофейным тряпьем. Согласно приказа от 10 февраля гражданские должны были немедленно отводиться в тыл за 20 километров от зоны боевых действий. У русского командования были, следовательно, свои проблемы и заботы. Однако бесчинства, чинимые по отношению к гражданскому населению в захваченных населенных пунктах оно не пресекало. Трехнедельная передышка способствовала не только защите крепости, но и русской обороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13