Не дай Бог никому, даже врагам моим испытать те чувства, которые одолевают от свиданий с внуками в тюрьме. Даже от одной мысли, что они приезжают в тюрьму. Упрекал себя: ведь уже ареста председателя правления Национального банка Тамары Винниковой было достаточно, чтобы понять суть происходящего, самому уйти в отставку. Я получал от внуков письма, записки, писал им в ответ. За время моего заключения появилась на свет самая младшенькая внучечка Анютка. Ее привезли на суд, чтобы специально показать деду.
Ее увидел в тот момент, когда крохе показывали: вот тот дядька, что в клетке сидит, – твой дед! И она глядела на меня осмысленными глазенками…
В колонию попал в феврале, покинул ее в октябре, хотя по амнистии должен был выйти еще в августе. Видимо, команда поступила: ждать, пока сдадут нервы. Влепить взыскание – и пусть кукует до последнего звонка. Доставить такое удовольствие я им не мог. А наказать без всякой причины – такого греха на душу никто не взял. А может, вынуждены были так решить, потому что умер мой брат Иван. Была телеграмма начальнику колонии, приехал зять со справкой из больницы. И меня выпустили в тот же день одного, чего я даже не ожидал.
Вызвали с вещами на выход, просмотрели книги, дали справку и деньги на билет. Заместитель начальника колонии, тот самый, что полгода назад принимал меня, сказал напутственное слово: «Я вам советую с властью не бороться». Поблагодарил его за совет и вышел за ворота, где меня ждал зять Саша. Сделали на прощание круг почета перед воротами колонии и помчались с заездом в Могилев (переодеться) на похороны брата Ивана в Костюковичи. Иван умер от рака легких: работал на разных работах, в том числе лесником в радиационных костюковичских лесах.
На похоронах меня поразило неприятно какое-то непонятное, еле уловимое, но выразительное какое-то сочувствие. Люди старались помочь, будто я вдруг состарился и ослабел. Не только родственники и знакомые, но и совершенно посторонние люди. Чувствовал себя крайне неуютно под этими сочувственными взглядами земляков, приходило понимание, что придется доказывать и самому себе, и близким, и неблизким, что в жалости не нуждаюсь, что я – тот же Василий Леонов, каким был до ареста, до тюрьмы. И понимал: доказать это можно только единственным способом – не сдаваться… Нет, нет, не мстить обидчику, обидчикам. Месть – это мерзко, месть разлагает личность, опустошает душу, месть – самое прескверное качество, недостойное серьезного политика. Не сдаваться – значит бороться с авторитарным, диктаторским режимом, ввергшим мой добрый, доверчивый народ в страх, нищету, бесправие…

Часть вторая

Мечтал после колонии недельку-другую побыть в родных стенах, навестить младшую дочь, жившую с зятем в Арабских Эмиратах, возвратись, присмотреться, а там – в бой.
Позвонил в Москву генералу Валерию Кезу, попросил срочно приехать. Договорились. Созвонился с Александром Ярошуком – в то время председателем республиканского профсоюза работников агропромышленного комплекса. Его борьба на съезде профсоюза против одного из моих преемников на посту министра, Юрия Мороза, вернее – против попытки власти диктовать волю профсоюзам, вызывала восхищение. В той схватке Александр Ильич продемонстрировал несомненные бойцовские качества. А Кез мне был очень близок по убеждениям: я знал, как он уходил из КГБ, отказавшись разгонять забастовку водителей поездов Минского метрополитена…
Срочно созвали совещание у главы государства. Владимир Егоров, тогдашний председатель КГБ Беларуси, находился в отъезде, его обязанности исполнял первый заместитель Валерий Кез. Кроме Кеза присутствовали министр внутренних дел Юрий Захаренко и тогдашний генеральный прокурор Василий Капитан. От Лукашенко поступила прямая команда Кезу: найти недалеко от Минска лагерь, захватить всех забастовщиков, свезти туда и закрыть под охраной. А забастовщикам найти замену на железной дороге. Кез поднялся и произнес приблизительно следующее: «Я уважаю приказ, Александр Григорьевич, и уважаю вас как президента, но нарушать Конституцию не буду». И тут же последовала команда Верховного Главнокомандующего: вон отсюда! Я тебя увольняю. Кез поднялся и ушел.
Не знаю, в какой именно момент появился тогдашний командующий внутренними войсками Валентин Аголец с его коронной фразой «Для меня приказ президента выше Конституции», но на следующий день совещание вновь было собрано. Пришел Захаренко, пришел и Капитан. И Капитан сказал президенту: «Вы вчера совершили необдуманный поступок. Вы должны вернуть Кеза, поскольку он прав, и не должны делать столь резких движений. Вы живете в столице, и здесь все может быть». (Так позже мне рассказывали участники того совещания.) Более того, Захаренко предъявил ультиматум, к которому присоединился и Капитан: «Или вы, Александр Григорьевич, возвращаете Кеза, или мы уходим в отставку». Последовала команда найти Кеза и привезти в резиденцию. Валерия Викторовича нашли и привезли, и президент приказал ему вновь приступить к исполнению своих обязанностей. Не знаю, почему Валерий Викторович проникся ко мне доверием, но мы в то время беседовали практически каждый день, он рассказывал мне о происходящем буквально по горячим следам. Мы пили чай, думали, советовались.
Кез – незаурядная личность. Высокопрофессиональный сотрудник спецслужб, военный, прошедший через Афганистан. Он сохранил со всеми своими сослуживцами добрые человеческие отношения. Сейчас работает в Москве, пользуется уважением и московской элиты.
Пока я находился в заключении, Кез присмотрелся к Ярошуку, и у него тоже сложилось положительное мнение о потенциале Александра Ильича. Ярошук показал, что он умеет держать удар, не ломаться при политическом давлении. Пришли к выводу: с ним стоит работать, делать ставку.
Мы встретились в лесу в Червеньском районе. Может быть, кому-то это покажется смешным: взрослые люди играют в конспирацию. На самом деле, конечно, ничего смешного не было. Кез хорошо представлял себе, на что способны те силы, с которыми мы намеревались вступить в борьбу. К тому же, ему уже была известна судьба Юрия Николаевича Захаренко, известна была и судьба Виктора Гончара.
Договорились, что Александр Ярошук будет заниматься публичной политикой, как говорится, «раскручиваться и набирать обороты». Пообещали ему всяческую помощь. Он заверил, что не сойдет с избранного пути. Я сказал, что как только возвращусь от дочки, включусь активно в работу. После разговора с Ярошуком, сразу отправился к Чигирю. Было известно, что он будет еще раз выдвигаться. Мы с Михаилом Николаевичем пришли к общему выводу: должно быть 3–5 реальных кандидатов, выступающих единой командой, под общими лозунгами и имеющими друг перед другом определенные обязательства. И еще важно: 3-х и 5-х сразу не «исчезнешь». Мы считали это верным вариантом, но в процессе регистрации все «лишние» должны были сняться в пользу одного, кто имел больший шанс на успех. Михаил Николаевич согласился, что Ярошук – серьезная кандидатура.
У всех троих дочерей мужья – настоящие мужчины. Надежно и крепко стоят на земле. Мы с ними дружны, в трудный момент все они вели себя мужественно, с подобающим достоинством.
Муж старшей дочери Татьяны, Александр Бако, в полной мере разделил «прелести» родства с Леоновым – министром. Его «убрали» с должности заместителя директора завода по производству мороженого и «перевели» на должность охранника – за «связи» с Леоновым. Теперь он вынужден работать в России, и мне приятно слышать комплименты в адрес Александра.
Все годы, пока тесть «сидел», Александр ходил на допросы и терпел обыски. Правда, никто так и не объяснил, что же все-таки искали. Александр большое внимание уделял моему дому, жене и мне. Это прекрасный муж, заботливый и чуткий отец троих детей.
Среднему зятю Андрею Власову пришлось отдуваться за тестя еще перед «демократами». После разгрома КПСС, только ленивый не демонстрировал на деле свою «нелюбовь» к партократам, а так как я уехал торгпредом в Германию, «отвечать» за мои «грехи» нередко приходилось моим близким. Но чьи-то косые взгляды, намеки типа: «Ну, что кончилось ваше времечко…» – все это детские шалости по сравнению с тем, что началось после того, как Лукашенко «одел» мне наручники. Помимо всего прочего с этим связанного, на агрофирму, где работал Андрей, «наехали» всевозможные проверки, и «проверяли» непрерывно до тех пор, пока он не уволился. И по сей день Андрей может работать только вне Беларуси – в России. Но все время, пока я «отдыхал» в местах не столь отдаленных, Андрей делал все, что можно было, чтобы хоть как-то облегчить мою жизнь за проволокой.
Уже отдыхая в Объединенных Арабских Эмиратах, познакомился со своим третьим зятем – Валерием, первое наше знакомство и свидание состоялось в комнате для встреч следственного изолятора. За время моего пребывания в заключении в нашей большой семье прибавилось два новых члена: Зоя вышла замуж за Валерия, родилась внучка – Анна. Свою внучку впервые увидел в зале суда, куда ее принесла Зоя, потому что это была единственная возможность увидеть ее – самую маленькую представительницу династии Леоновых.
Поездка в Эмираты, встреча с родными, яркое солнце тропиков, теплые воды Арабского залива словно перенесли меня в нереальный фантастический мир, в котором нет места темной злобе, маниакальной подозрительности, ненависти. Я увидел страну, в которой в действительности реализованы принципы добрососедского сосуществования людей самых разных национальностей, языков, верований, страну в которой незнакомые люди при встрече улыбаются друг другу. В этом государстве я увидел насколько велика роль человека, стоящего во главе и в действительности посвятившего свою жизнь развитию и процветанию своего народа, потому что фантастический мир, в который я попал был построен за 30 лет его Правителем – Шейхом Заидом Аль Нахайяном, который, вступая на престол страны, поклялся сделать свой народ самым процветающим в мире и добился этого.
Валерий много рассказал мне об этой удивительной стране, с которой он познакомился еще будучи Главным штурманом Литовского управления гражданской авиации. Развал Советского Союза, невостребованность профессионала высокого класса, не вписавшегося в концепцию национального возрождения Литовского государства, привела его на берега Арабского залива, где вот уже почти десять лет он строит свой бизнес.
Зять Министра, наверное, может рассчитывать на помощь и поддержку тестя, у нас вышло наоборот, – мне, заключенному экс-министру, было спокойнее на душе в осознании того, что в семье появился еще один человек, на помощь и поддержку которого можно рассчитывать. Зять шутит: «Это хорошо, что я женился на дочери арестанта, иначе обидно было бы слышать каждый раз, что все, что достигнуто предельного напряжения сил в бизнесе заслуга тестя – Министра».
За время пребывания в Эмиратах мы беседовали с Валерием на самые различные • начиная от проблем строения мироздания до вопросов концепции развития конкретных направлений бизнеса. Зоя мне впоследствии призналась, что боялась нашей первой встречи, так как считает, что мы оба являемся носителями авторитарного жизненного кредо, и была счастлива, когда увидела, «что два ее самых любимых мужчины стали друзьями».
Мои зятья старались всем, чем могли, помогать нам с женой – и морально, и материально. Я горжусь, что моя семья прошла и через эти испытания, закалилась и окрепла.
В Объединенных Арабских Эмиратах, где я гостевал у зятя с дочерью, пришлось пройтись, как говорится, по местам «боевой и трудовой славы» Александра Григорьевича: довелось купаться в Персидском заливе, возле гостиницы «Интерконтиненталь», в которой он останавливался во время своего визита. Могу компетентно утверждать: апартаменты – закачаешься, не всякий глава государства средней руки позволяет себе здесь останавливаться. Есть резиденции и поскромнее, но есть и покруче, вроде единственного в мире отеля, удостоившийся шести «звездочек», на насыпанном в заливе острове. Это чудо по форме напоминает парус, насаженный на мачту, номер стоит минимум полторы тысячи долларов в сутки. К чести Александра Григорьевича – он не стал здесь селиться, уж слишком разорять государственную казну.
Страна бедуинов сегодня – это вообще страна невиданной роскоши. Ею владеет шейх. Но шейх поступает не так, как «новые русские», вывозящие деньги из своей страны. Все вырученное от продажи нефти, он вкладывает в инфраструктуру, в дотирование коммунального хозяйства. Здесь нет природных запасов пресной воды, но льющаяся из крана вода почти ничего не стоит. Это страна, в которой практически не нужно платить налоги. Приходящий с бизнес-проектом иностранец обязан лишь взять на работу местного гражданина и платить ему заработную плату.
Там много иностранцев, и хотя шейх заботится прежде всего о своих гражданах, неплохо чувствуют себя здесь и приезжие. Никто, кроме исторических союзников ОАЕ, англичан, не может купить землю, даже под посольство. Но работать – приезжай и зарабатывай, если хочешь. Идет интенсивная стройка, осваивается пустыня. Привозятся пальмы, по-моему, из Ирана. Строятся жилые дома. На моих глазах в течение месяца застроился огромный остров: «лучшие в мире» белорусские строители копались бы там годы.
Что поражает нашего человека – полное отсутствие государственного контроля. Единственный контролер – банк. Есть на счету деньги – фирма работает, нет – счет закрылся, вот и весь отчет. Месяц я проездил за рулем, и ни разу не остановил полицейский, не потребовал предъявить права. У нас, бывает, по три раза в день остановят, даже если ничего не нарушаешь.
Отдыхал, размышлял и обдумывал тактику дальнейших политических действий. Возвратясь, встретился со всеми, кто уже заявил о своем намерении участвовать в предстоящей президентской гонке.
Зачастил в Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26