Финансовую поддержку оказал двоюродный брат Вернера, советник юстиции Иоганн Георг Сименс. Стартовый капитал, который он внес в размере 6842 талеров для оплаты расходов по найму помещения, зарплаты, текущих расходов в приобретении инструментов и необходимого материала, давал ему право на часть прибыли. Он получал 20 % от общего дохода, и через несколько лет, когда учреждение консолидировалось, в январе 1855 года он, получив значительную прибыль, смог выйти из фирмы.
Гальске, как и Сименс, жил в том же доме, в котором находилась их мастерская. Вскоре стало ясно, что фирма готова наряду с изготовлением телеграфных аппаратов выполнять и другие сходные с основным направлением работы. Особенно был доволен таким положением Гальске, который еще с давних лет поддерживал тесные связи с физиологом Иоганнесом Мюллером и Эмилем Дюбуа-Реймоном, получил возможность изготавливать медицинские электроиндукторы, широко применявшиеся в 50-х годах во врачебной практике. Потом фирма стала выпускать приборы электросигнализации, которые применялись на железных дорогах и тоже имели хороший сбыт.
Не нужно забывать, что “Организация по строительству и развитию телеграфа” не только по названию, но и по своей сути и структуре была совершенно новым предприятием. Благодаря приверженности Бейта к техническому прогрессу Берлин последней четверти века стал городом развивающегося машиностроения. Организованное же Сименсом и Гальске небольшое предприятие больше всего было похоже на мастерскую точной механики, оптики, часового дела – одним словом всего, что имело отношение к точной технике. Здесь не только занимались производством товаров, но прежде всего разрабатывали различные проекты.
– Такому подходу фирма осталась верна до самого конца ее существования: один вид продукции производился до тех пор, пока он не сменялся другим, более совершенным изделием.
В техническом превосходстве электрической телеграфной связи по сравнению с оптической, да и со всеми существовавшими до сих пор системами связи оба молодых владельца фирмы были абсолютно убеждены, так же, как и в том, что рынок положительно отреагирует на их новинку. Сименс к тому же был твердо уверен, что Прусский генеральный штаб положительно отнесется к его начинанию. Теперь нужно было только доказать, что их конструкции в техническом отношении выполнены лучше и надежнее, чем подобные приборы иностранных конкурентов. Качество "товаров фирма гарантировала. Возможно, они оба также знали, что их стрелочный телеграф будет способствовать действительному прогрессу, если со временем он будет применяться в условиях гражданской жизни, а не только для военных и политических целей.

***

В конце 1847 года маленькая мастерская Гальске насчитывала трех сотрудников. Сколько-нибудь солидных заказов у них не было, но вскоре это положение должно было измениться. В феврале 1848 года во многих европейских столицах отмечались волнения либералов, 18 марта они достигли Берлина.
Сименс и его братья приветствовали эти перемены. Хотелось надеяться, что стремление к свободе проявится в первую очередь в молодежных кругах. 20 марта 1848 года Вернер писал брату Вильгельму в Англию: “Спешу, дорогой брат, передать тебе первый привет из свободной страны! Господи, какие изменения произошли за эти два дня! Два выстрела, произведенные кем-то на Дворцовой площади по неосторожности, в одно мгновение перевели Германию в другой, новый век! Перед моим окном формируется гражданская гвардия нашего района. Остатки военных отрядов под траурные марши покидают город, как этого требует народ. Прошедшая ночь была прекрасной и ужасной одновременно. Полная и ясная луна была окружена сиянием, все окна, если за ними не было жестоких боев, сияли радостью. На улицах нельзя было увидеть ни одного человека с грустным или испуганным лицом, все были как-то по-особенному серьезны, в том числе и женщины. У всех на лицах были запечатлены радость борьбы и юмор, который отличает берлинцев даже в самых серьезных делах. Брат, я просил в ту страшную ночь у берлинцев прощения за то, что имел о них раньше плохое мнение! В глазах у меня стояли слезы, когда я увидел, как трезво и логично проявляли себя в этой ситуации люди, которых мы причисляли к самым низшим слоям нашего общества, и мне стало ясно, что никакой другой народ не был так готов к свободе, как наш. Хотелось бы, чтобы ты видел, как все устремились вперед, когда прозвучал призыв: "Они идут – вперед, братья!" Если бы мы были только вооружены – слышалось вокруг – все кончилось HJW. WHV бы очень быстро, но победим и без оружия. И представь себе, идет революция, а на улицах – ни одного разбитого фонаря, никто не позарился на чужую собственность! Дома стоят незапертыми, толпа проходит через них, и не замечено никакой кражи! Разве это не значит, что мы можем гордиться тем, что являемся немцами? Какому ужасному наказанию подверг бы короля ожесточившийся народ. После того как утром на конях через весь город проскакали офицеры с белыми флагами, оповещая всех, что король приказал войскам отступить и он отдает себя под защиту граждан, и когда на весь город раздался призыв к миру, тут народ, сопровождая убитых товарищей, с непокрытыми головами, траурным пением двинулся в направлении королевского дворца; военные, которые еще не покинули своих постов, отдавали честь этой процессии, а король должен был выйти на балкон, чтобы увидеть тех, кто был убит по его приказу. Семь раз он, обнажив голову, униженно появлялся перед разгневанным народом и заявлял, что готов выполнить все условия, которые ему будут предъявлены со стороны народа. Но только когда войска под траурную музыку покинули город, когда была провозглашена свобода прессы, когда было образовано новое министерство из представителей народа, когда гражданам было роздано оружие, народ разрушил воздвигнутые ранее баррикады и с ликованием вышел на освещенные улицы. На дворце, принадлежавшем прусскому принцу, теперь прикреплена надпись, которая крупными буквами оповещает о том, что дворец является теперь “собственностью всей нации"; перед подъездом дворца развевается черно-красно-золотое знамя! Какие перемены! Еще одно интересное явление: несмотря на все ожесточение, народ испытывал удовлетворение от того, как мужественно вели себя войска – никто из них не перешел на сторону противника. Интересно, что обе стороны боролись за одинаковые цели; солдатам было сказано следующее: король выполнил все требования народа, но народ жаждет убийств и стремится к поджогам, он слушает то, что ему внушают французы и поляки, которые имеют цель уничтожить Пруссию. Король в действительности выполнил все требования народа, кроме одного вооружения граждан, но народ не поверил этим обещаниям и считал что его предали. В результате – только ожесточение с обеих сторон .."
Едва жизнь в Берлине постепенно нормализовалась, как с севера страны пришли тревожные известия. В Шлезвиг-Гольштейне начинались выступления, направленные против датских угнетателей. И снова по всей Германии начали образовываться отряды, стремящиеся оказать поддержку своим братьям. Сименс знал, что его сестре Матильде Гимли, жившей в Киле, угрожала опасность. Датчане находились в крепости Фридрихсорт, расположенной неподалеку от города, а в порт Киля неожиданно вошли датские корабли, угрожавшие открыть огонь по городу. Сименс разработал план по защите Кильской бухты от неожиданной атаки с моря; для этого он предлагал установить подводное минное взрывное устройство. Он добился, что его командировали с этим заданием в Шлезвиг-Гольштейн, присоединился там к отрядам гражданской обороны, осаждавшим крепость Фридрихсорт и установил в порту взрывное устройство. Проникшее в лагерь датчан известие об этой военной хитрости, к которой они сначала не были готовы, значительно ослабило их наступательный пыл, и нападение на город не состоялось. Другой город –Эккернферде – Сименс укрепил рядом береговых батарей, которые прекрасно оправдали себя через год, когда датчане снова предприняли атаку с моря: линейный корабль “Кристиан VIII” был разбит с берега и затонул, фрегат “Гефион” обезврежен и пленен.

Берлин – Франкфурт: начало

Под впечатлением этих политических и военных событий, о которых говорили тогда по всей стране, высоким прусским правительственным чиновникам и военачальникам стала особенно очевидна настоятельная необходимость иметь быструю и надежную связь. Ясно, что реформировать систему связи может только электротелеграф. Было также ясно, что для осуществления этого перехода нужно использовать выдающиеся способности лейтенанта Сименса, который и занимался этой проблемой. Военные успехи прусской армии в Шлезвиг-Гольштейне принесли ему широкую известность; теперь он получает задание быстро установить телеграфную линию между Берлином резиденцией прусского правительства – и Франкфуртом-на-Майне, куда вследствие революции переехал первый немецкий парламент, расположившийся в церкви Святого Павла.
Новое поручение, полученное Сименсом и его компаньоном Гальске, оправдывало существование основанной ими фирмы и давало возможность придать испытанию новой системы электросвязи наряду с практическими последствиями политическое значение и обратить на него, таким образом, внимание мировой общественности.
Само собой разумеется, исполнители должны были постараться проявить все свое умение; однако они отчетливо понимали, что введение новой линии будет нелегким, и определенные недостатки будут обнаружены только с началом эксплуатации линии. Между Берлином и Айзенахом изобретатели применили провода, покрытые гуттаперчевой изоляцией, которые были проложены под землей на глубине около полутора футов; начиная от Айзенаха, они решили применять неизолированный провод, укрепленный на изоляторах в форме колокольчиков. Чтобы гарантировать надежную и продолжительную эксплуатацию телеграфных линий, Сименс предложил использовать хорошо упрочненный кабель: это был медный провод, армированный свинцом. Но экономные прусские заказчики не были готовы к таким затратам. Поэтому – вопреки точным техническим нормам – при проведении работ использовались провода с тонкой изоляцией, не имеющие свинцовой защиты. На первый взгляд, такая техника казалась достаточно надежной; но ведь она должна была гарантировать долгую эксплуатацию. Результатом было то, что вслед за прокладчиками линии вскоре двинулся отряд по обнаружению и устранению ошибок и дефектов.
28 марта 1849 года в церкви Святого Павла во Франкфурте прусский король Фридрих Вильгельм IV в результате проведенных выборов получил титул наследного кайзера Германии. Это важное известие в тот же час было передано по электротелеграфу в Берлин и обсуждено там почти в то же самое время, что и во Франкфурте. Несмотря на то, что король воспринял это известие иначе, чем этого хотел бы немецкий народ, а также на то, что не оправдалась его надежда на создание нового единого государства, новое средство сообщения – элекгротелеграф – одержал убедительную победу: обыватели и все привыкшие к старому стилю жизни удивлялись этому явлению, которое казалось им трудновообразимым триумфом, одержанным человеческой мыслью над временем и пространством. Героем дня был Вернер Сименс, создатель первой электрической телеграфной линии в Европе, Еще до того как начала работать эта линия, Сименсу было поручено заняться прокладкой следующих линий в направлениях на Кельн, Гамбург, Бреслау, Штеттин. Теперь Гальске со своими помощниками не мог жаловаться на отсутствие заказов; их было так много, что возникла необходимость привлекать и другие фирмы. Телеграфные аппараты системы Сименса изготовлялись, например, фирмой доктора Крамера и С.Ф. Леферта, так как они были необходимы не только на конечных пунктах, но и на промежуточных станциях, если расстояния были достаточно велики. Изготовление изоляционного материала и гуттаперчевого пресса, усовершенствованного Сименсом и Гальске, было поручено берлинской фирме “Фонроберт и Прукнер”.
Когда осенью 1849 года политические волнения в Германии улеглись, положение Сименса как еще более устойчивым. И хотя осуществились далеко не все надежды, которые Сименс возлагал на электротелеграф, и реакция снова поднимала голову, кое в чем все же чувствовались прогрессивные изменения. Так, осенью 1849 года Сименс со своим компаньоном Гальске горячо приветствовали общественную презентацию телеграфной связи, после того как уже в феврале этого же года она была переподчинена: военное министерство передало ее в ведение министерства торговли и ремесел. Теперь технический прогресс мог служить широкой общественности, прежде всего деловому миру, бирже и прессе.
Между тем шел уже 15-й год нахождения Вернера Сименса на военной службе. Время политической и военной активности уже прошло, и Сименс считал, что наступил подходящий момент, чтобы освободиться от долгой, хотя и успешной службы в армии. Этого требовала и его работа в фирме, где присутствие руководителя часто было связано с ее дальнейшим процветанием.
О годах, проведенных им на военной службе, Сименс написал позднее в своих воспоминаниях:
"С этими годами у меня связаны самые приятные воспоминания моей юности; именно они помогли мне обрести чувство уверенности в себе и устремиться к высоким жизненным целям”.
Таким образом, Сименс сумел выполнить пожелания отца и успешно войти в жизнь.

Успехи и неудачи развивающегося предпринимательства

Вскоре выяснилось, что решение Сименса изменить свою жизнь так, чтобы самому быть хозяином своей судьбы, было не только правильным, но и очень своевременным: все больше и больше на подземных телеграфных линиях, проложенных неглубоко под землей и покрытых недостаточной изоляцией, обнаруживались сбои в работе, предсказанные Сименсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11