26 мая мы побили рекорд американского майора Кларка. Свой рекорд мы посвящаем трудящимся Уралмашзавода. Будь здорова. Твой сын Владимир. 5 июня 1965 года».
Как опытный штурман, В. В. Журавлев участвовал в экспериментальном рейсе на вертолете Ми-10. С Воронежского авиционного завода на сборочное предприятие транспортировался комплект крыльев для сверхзвукового пассажирского лайнера Ту-144.
Сложность задачи заключалась в том, что габариты крыла нового самолета огромны, вес – шесть с половиной тонн. Его размеры не позволяли перевезти крыло ни по железной дороге, ни по шоссе. Обсуждался вариант транспортировки на барже по реке. Однако выяснилось, что нужно будет идти через каналы, а крыло шире любого шлюза. Решили использовать вертолет. Как правило, при транспортировке вертолетом грузов больших размеров применяется внешняя подвеска со специальной платформой, но крыло для Ту-144 не помещалось на платформе. Специалисты предложили крепить крыло к днищу Ми-10.
Во избежание просчетов изготовили макет крыла и попытались с ним подняться в воздух. И тут обнаружилось: крыло все время становилось поперек потока и начинало раскачиваться. К тому же Журавлев заметил, что крыло искажает показания приборов, установленных на вертолете. Поэтому штурману пришлось вести машину по наземным ориентирам. Этот уникальный перелет был благополучно завершен за несколько часов.
Журавлева нередко направляли в командировки за рубеж. Там он во время показательных полетов демонстрировал новейшие образцы советских винтокрылых машин. С этой же целью Владимир Владимирович посетил Японию, Швецию и Голландию, Индию и Пакистан, Иран и другие страны Европы и Азии.
Еще долгое время В. В. Журавлев руководил штурманской службой испытательного авиаподразделения.
А 22 февраля 1969 года он в составе экипажа летчика-испытателя первого класса В. П. Колошенко (впоследствии – Герой Советского Союза) вновь установил ряд мировых рекордов на вертолете В-12.
Эти достижения советских вертолетчиков внесены в таблицу мировых рекордов Международной авиационной федерации.
За установление мировых и всесоюзных рекордов на различных видах вертолетов В. В. Журавлеву, восьмому авиатору в стране, присвоено звание «Заслуженный штурман-испытатель СССР», он награжден золотой медалью ФАИ и орденом Трудового Красного Знамени.
…27 марта 1982 года коллектив уралмашевской школы № 22 имени А. М. Горького, в которой учился Владимир Журавлев, отмечал свое пятидесятилетие. На улицу Красных партизан, дом номер четыре, из разных городов страны съехались бывшие учащиеся школы. Встретились люди, убеленные сединами, многие из них не виделись десятки лет и с трудом узнавали друг друга. Какая это была незабываемая встреча!
Не было на школьном юбилее Владимира Владимировича Журавлева. После тяжелой болезни он скончался 27 декабря 1981 года.


Экипаж вертолета Ми-10 после установления мирового рекорда. Крайний справа В. В. Журавлев. 26 мая 1965 г.

Долгие годы в школе № 22 имени А. М. Горького действует музей. Юные следопыты собрали обширный материал о подвигах своих выпускников, отличившихся в годы Великой Отечественной войны или в мирном труде. Между классами идет соревнование за право носить имя бесстрашного летчика заслуженного штурмана-испытателя СССР Владимира Владимировича Журавлева.
А в музее трудовой и боевой славы Уралмашзавода есть экспозиция, посвященная бывшему токарю механического цеха крупных узлов коммунисту В. В. Журавлеву. Здесь хранится немало документов, фотографий и других реликвий, рассказывающих о его жизни, боевом пути. Среди личных вещей Журавлева – офицерский ремень, подаренный ему командиром фронтового экипажа Николаем Дивиченко, штурманский планшет, которым уралец пользовался во время полетов, – его преподнес ему дважды Герой Советского Союза Владимир Константинович Коккинаки.
Своим земляком Владимира Владимировича Журавлева по праву считают не только свердловчане, но и жители Уфы (там он родился), и златоустовцы (в этом городе прошли его детские годы), и москвичи, с которыми он жил, работал со дня Великой Победы и до своих последних дней.

Письмо, найденное в табакерке


Есть высшее из всех гражданских прав:
Во имя жизни встретить ветер боя
И, если надо, смертью смерть поправ,
Найти в огне бессмертие героя.

Алексей Сурков

Великая Отечественная война застала Павла Бабайлова в авиационном училище. Он с детских лет мечтал о небе. Мечтал страстно, увлеченно, перечитывал все, что мог достать о летчиках. Однако далеко не сразу сбылась его мечта.
Родился Павел Бабайлов 25 февраля 1919 года в деревне Неустроевой Осинцевского сельсовета Ирбитского района Свердловской области. Семнадцати лет вступил в комсомол. Его отец, Константин Николаевич, крестьянин-бедняк, после разгрома Колчака был членом совдепа, заведовал избой-читальней.
В 1940 году Павел добровольцем ушел на Карельский фронт. Воевал разведчиком в составе лыжного батальона. И даже там его не покидала надежда когда-нибудь стать летчиком. А когда окончилась война с белофиннами, он по комсомольской путевке едет в Пермский аэроклуб, а потом поступает в военно-авиационную школу летчиков.
Павел быстро привык к строгому армейскому распорядку. Учился старательно и с нетерпением ждал, когда наконец от теории перейдут к полетам.
Но прежде чем подняться в воздух, ему пришлось вместе с товарищами как следует изучить аэронавигацию и аэродинамику, топографию и наставление по производству полетов, устройство различных типов самолетов и двигателей… Долгое время тренировались в кабине самолета на земле, учились ориентироваться по приборам, работали с пилотажным оборудованием.
Павел понимал: чтобы хорошо летать на истребителе, необходимы не только глубокие знания, но и высокое мастерство, быстрота реакции, умение проявлять находчивость в сложной и непредвиденной обстановке. И он жадно впитывал все, чему учили наставники. Хотя поначалу упражнения проходили на земле, Бабайлову доставляло огромное удовольствие работать рулями, ощущать свою слитность с тренировочным самолетом.
С особым интересом он наблюдал за полетами бывалых летчиков, которые выписывали в небе головокружительные виражи, «петли», штопорили чуть ли не до самой земли и сразу же свечой взмывали ввысь, а затем бросали машину в отвесное пике.
И вот уже теоретические занятия, рулежки, пробежки, подскоки, полеты курсантов с инструктором по кругу – все это осталось позади. Наступил день, когда Павлу скомандовали:
– Курсанту Бабайлову приготовиться к первому самостоятельному полету!
Павел с трудом преодолел волнение. Как долго ждал этой счастливой минуты! Он быстро занял место в самолете и зычно крикнул:
– От винта!
С треском заработал мотор. Стартер взмахнул флажком.
Покачивая крыльями на неровностях летного поля, самолет набирал разбег. От упругих потоков воздуха по его следу кланялась земле трава.
Впервые Бабайлов поднялся в воздух без инструктора. Самолет покорно слушался рулей, выполняя его волю. Радостное, доселе неведомое чувство легкости охватило все его существо. Вокруг необъятный небесный простор, а он – словно птица, парящая над восходящими потоками воздуха. Это изумительное ощущение полета Павел не мог сравнить ни с чем, оно было особенным…
Ну вот, сбылось! Он – летчик! Летчик!
А потом день за днем, от полета к полету он все увереннее осваивал технику пилотирования. Он был счастлив, что добился своего, и словно бы не замечал трудностей, усталости, напряжения. И только одно могло его вывести из равновесия – ошибка, сознание, что мог сделать лучше, чем вышло… Это он переживал глубоко. И становился еще собраннее, упрямее.
Накануне выпуска Бабайлов отлично стрелял по конусу и по мишеням на полигоне. Осваивал фигуры высшего пилотажа. Последний контрольный полет он выполнил точно, безукоризненно, посадив машину на три точки у знака «Т».
Когда учеба была завершена, в его выпускной аттестации значилось: «…Теория полета – отлично, самолет И-16 – отлично, штурмовка – хорошо, воздушная стрельба – отлично… Летать любит… Теоретический курс усвоил хорошо и умело применяет свои знания на практике. Вынослив, обладает высокой работоспособностью… Летает смело и уверенно, но без лишнего удальства. В сложной обстановке находчив и решителен. Несколько впечатлителен, особенно к неудачам… По специальности – истребитель. Может быть использован в штурмовой авиации…»
Летом 1942 года на Дону и Кубани кипели ожесточенные бои. Танковые и моторизованные соединения противника рвались в Сальские степи и на просторы Краснодарского края.
В то время в 790-м истребительном авиаполку появился молодой летчик. Ладно скроенный, широкоплечий, он чем-то напоминал былинного русского богатыря. Это был Павел Бабайлов.
Начались фронтовые будни, полные риска и опасностей. Сначала Павел летал на И-16, или, как его окрестили фронтовики, «ишачке». Потом в полк поступили «лавочкины», и Бабайлов пересел на новую машину. В первом боевом вылете ему не пришлось даже нажать на гашетку – так сложилась обстановка. Однако командир похвалил его за то, что он был спокоен, когда к линии фронта пронеслись два «мессершмитта», не отставал от ведущего, грамотно выдерживал свое место в строю.
Павел старательно перенимал опыт кадровых летчиков-однополчан, в воздушных боях действовал обдуманно, умело и храбро. Не прошло и недели, как он открыл свой счет сбитым вражеским самолетам. А спустя месяц на фюзеляже его истребителя было уже три красных звездочки – столько он уничтожил фашистских машин.
Как-то в конце дня в штаб полка приехал капитан-пехотинец. Весь личный состав собрался на краю летного поля. Комиссар предоставил слово прибывшему офицеру:
– Товарищи! – обратился капитан, сняв фуражку. – Все вы хорошо знали Тараса Стецько…
Что за странное вступление? Жизнерадостного, неугомонного Тараса знал в полку каждый. Его очень любили. И горько сокрушались, когда он пропал без вести.
Капитан откашлялся и заговорил вновь. То, что пришлось услышать, ошеломило летчиков… Оказывается, тяжело раненного Стецько подобрали фашисты. Они зверски пытали его и, ничего не добившись, выкололи ему глаза, вырезали на груди пятиконечную звезду и мертвого сбросили с самолета над нашими позициями.
В карман гимнастерки Тараса фашисты сунули записку:
«Мы никогда не уйдем из Крыма. Нас не победить! Тот, кто не понимает этого, погибнет. Страшная участь ждет каждого, кто впредь попадет в наши руки. Хайль!»
– Изверги! – не выдержал кто-то.
Выступившие затем авиаторы поклялись мстить фашистам за своего боевого товарища. В глубоком молчании расходились летчики.
Уже на следующее утро в воздушном бою Бабайлов открыл счет мести за Тараса Стецько. Вот как это было.
В небе над полевым аэродромом взвилась сигнальная ракета, за ней – вторая. Они рассыпались зелеными искрами.


Герои Советского Союза гвардии капитан П. К. Бабайлов

Бабайлов побежал к своему «Лавочкину» и посредине поля на траве машинально придавил сапогом дымившиеся остатки не успевшей сгореть в воздухе ракеты.
Механик Макласов уже был у самолета, предупредительно отбросив из-под колес колодки.
Затрещали, захлопали на малых оборотах двигатели, и вскоре над аэродромом разнесся многоголосый рев моторов.
Истребители выруливали на старт. Затем, один за другим отрываясь от земли, уносились ввысь. Во главе восьмерки «лавочкиных» летел комэск Санников. По радио он предупредил:
– Идем на перехват «юнкерсов», их прикрывают «фоккеры» и «худые». («Худыми» фронтовики называли «мессершмитты».)
За линией фронта на высоте четыре тысячи метров показались далекие темные точки. Постепенно контуры вражеских самолетов стали вырисовываться все яснее и яснее. Когда расстояние сократилось, Бабайлов уловил в звуковом хаосе эфира команду Санникова:
– Держаться сомкнутым строем. Атакуем «юнкерсов»!
Чтобы не подпустить советских истребителей к бомбардировщикам, «фоке-вульфы» и «мессершмитты» пытались создать заслон. Но резкой атакой «лавочкины» все же прорвались к «юнкерсам» и раскололи их строй. Комэск первым выпустил несколько хлестких очередей по флагманской машине, которая тут же запылала и, растягивая книзу черную копоть, вошла в последнее пике.
Лишившись лидера, стая бомбардировщиков заметалась. Не долетев до линии фронта, «юнкерсы», чтобы не взорваться на собственных бомбах, стали освобождаться от смертоносного груза над своими позициями и уходить восвояси. «Лавочкины» бросились наперехват.
Бабайлов выбрал цель и ударил с дальней дистанции. Он видел, как пулеметные трассы прошили кабину пилота, впились в мотор. Но «юнкерс», заметно теряя высоту, поспешно уходил на запад. Бабайлов увеличил скорость. Вот уже видны хвостовое оперение, паучья свастика. Однако гитлеровский стрелок яростно огрызался пулеметным огнем, не давая советскому летчику точно прицелиться. Да и немецкий пилот попался опытный. Стоило Павлу на мгновение поймать противника в перекрестие прицела, как тотчас фашист резким маневром ускользал в сторону.
Наконец Бабайлов удачно уловил тот самый миг, когда надо нажать гашетку: свинцовая очередь, словно пилой, отсекла от «юнкерса» часть хвостового оперения. Павел не успел проследить, как бомбардировщик врежется в землю, не до того было. Сверху, со стороны солнца, на него внезапно свалился Ме-109. И вновь закрутилась воздушная карусель.
Это была для Бабайлова очень тяжелая схватка. Он едва успевал уходить от губительного огня «мессершмитта». Одна очередь стеганула по фюзеляжу «лавочкина» рядом с кабиной, другая изрешетила правую плоскость. Однако рули управления работали безотказно.
Бабайлов взглянул на приборы: горючего оставалось совсем немного, да и боеприпасы были на исходе. Надо спешить! Все решали секунды. Но как длинны эти секунды, если перевести их на мысли, на чувства, если прочесть то, что творилось в душе Павла Бабайлова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25