Подождите!
Он направился сначала к реке, затем под деревья. Широкая гравийная дорожка отходила от середины аллеи и, сужаясь к концу почти вдвое, сворачивала направо к причалу. Там, где дерн граничил с гравием, Ано снова наткнулся на следы и жестом подозвал к себе спутников. Правый отпечаток указывал в сторону дорожки и помещался на самом краю дерна, а левый находился сзади него и был направлен в сторону гавани. Оба следа образовывали тупой угол.
– Теперь мы можем прочитать историю более подробно, – сказал Ано. – Выйдя из дома, девушка в панике бежит по лужайке. Испуганно оглядываясь, она натыкается на клумбу, пересекает ее и продолжает бежать, пока не останавливается, по какой-то причине парализованная страхом. Придя в себя, она бежит к деревьям на цыпочках, едва касаясь травы, снова останавливается под ветками и оглядывается на причал. – Стараясь не повредить следы, он повторял описываемые им движения, а когда остановился, его ступни образовывали такой же угол, как и отпечатки ног Джойс Уиппл. – Да, она смотрит в сторону гавани, чтобы убедиться… в чем?
Перед мысленным взором мистера Рикардо вставали мрачные картины. Возможно, Джойс разглядела корзину на борту габары и каким-то образом догадалась, что в ней спрятано. А может быть, она видела, как убили Эвелин Девениш и отрубили ей руку топором. Ему представилось видение шкипера и его двух сыновей, повинующихся беспощадным приказам… Но прежде чем Рикардо определил личность отдающего приказы, с губ Ано сорвался торжествующий возглас. Он застыл, глядя на реку, но парализованный не страхом, а вдохновением, а потом побежал назад к тому месту, где на траве поблескивали серебряные туфельки.
– Вы скажете, что бедняга Ано стареет! – крикнул он Рикардо. – Что у него размягчение мозга! Хо-хо! Как бы не так!
Мистер Рикардо прервал его, побуждаемый желанием не только остановить это недостойное бахвальство, но и удовлетворить свое любопытство.
– Возможно, мы будем считать, что вы получили все комплименты, и перейдем к делу? – ехидно предложил он.
Ано отвесил низкий поклон:
– Мы рады удовлетворить все пожелания милорда. Карета ждет.
Он гримасничал, как уличный мальчишка. В моменты радостного возбуждения Ано просто невыносим, подумал мистер Рикардо. К счастью, на сей раз это состояние длилось недолго, и детектив сбросил шутовской наряд.
– Джойс Уиппл парализовало не то, что она увидела, друг мой, а то, чего она не увидела! Несомненно, она выбежала из дома, надеясь найти убежище на габаре. И внезапно, в конце аллеи, она увидела, что судна нет у причала. Габара отплыла!
– Раньше времени?
– Да.
– И против течения?
– Да.
– Почему?
– Неужели мы не можем догадаться?
В дальнейших объяснениях не было нужды. Два мальчика, играющие у реки рано утром; корзина с ее мрачным грузом, мягко покачивающаяся на воде и медленно подплывающая все ближе к берегу в девяти милях от моря, – все эти факты всплыли в памяти слушателей, объясняя им причину спешного отплытия габары.
– Во всех ваших трактатах и книгах, мистер Рикардо, – серьезно продолжал Ано, – говорится об огромной разнице между методами английской и французской полиции. В то время как английские полицейские осторожно двигаются от одного факта к другому, французские перепрыгивают через факты, доверяя интуиции. Именно ей я доверяю сейчас. Молодая леди стоит здесь, ее сердце отчаянно колотится. Потом она поворачивается в поисках другого убежища, бежит к аллее, где ее скроют деревья, и, добравшись туда, вновь бросает взгляд на причал. Возможно, ее подвело зрение, и она увидит мачту, вырисовывающуюся на фоне неба. Но мачты нет, и она убегает!
Детектив указал рукой в сторону гравийной дорожки. Его уверенность подействовала на мистера Рикардо, который не сомневался, что это правильное объяснение. Он начал сопоставлять с ним известные ему факты, но внезапно вздрогнул и побледнел так сильно, что встревожил своих спутников.
– Что с вами? – спросил Ано, подбегая к нему и поддерживая его рукой. – Вам плохо?
– Мне не плохо, а стыдно, – ответил мистер Рикардо. – Возможно, это Джойс Уиппл проскользнула мимо меня на террасе, вернувшись отсюда по аллее, и скрылась в комнате Дайаны Тэсборо. Предположим, что по какой-то причине комната в башне была пуста, когда Джойс это сделала, что это она заперла дверь и ожидала, охваченная страхом и держа руку на выключателе, а потом, выключив свет, пробралась наверх, в свою комнату! Помните беспорядок на кровати и вопрос, который вы задали – не увели ли ее из этой комнаты против воли? Но если так, я мог спасти ее! Мне нужно было лишь выйти из библиотеки на террасу, когда она промелькнула мимо, чтобы она увидела меня.
– Она не стала бы дожидаться, чтобы вас увидеть, – возразил Ано.
– Я мог бы заговорить с ней через стеклянную дверь, когда свет погас. Но я этого не сделал! Я позволил ей думать, будто я один из преследователей… Но я нервничал и – Рикардо оборвал фразу и выпрямился. – Нервничал? Нет! Я испугался! Прошлой ночью я мог спасти Джойс, но я испугался!
Эта вспышка смутила всех. Ано мягко похлопал друга по плечу.
– Возможно, с Джойс все в порядке, – сказал он.
Однако мистер Рикардо не хотел, чтобы его утешали. Он бы еще долго продолжал бичевать себя за свою трусость, по, к счастью, жандарм Корбье в этот момент обнаружил нечто, еще сильнее усложнившее и без того запуганное дело.
– Смотрите, мосье Ано! – возбужденно вскричал он, выпучив глаза.
Корбье стоял на открытом пространстве в конце аллеи, в нескольких ярдах от остальных, и дрожащей рукой указывал на нижние ветки дерева.
Глава 12
Маска
Деликатный вопрос о поведении мистера Рикардо тотчас же был забыт. Все устремились к Виктору Корбье, но, только остановившись у него за спиной, увидели то, на что он показывал. Среди листвы на них смотрело чье-то лицо. Хотя ветка закрывала глаза, но были четко видны мертвенно-бледное лицо, рыжие волосы и полные губы, скорее бордовые, чем алые. Черты лица были правильными, но в целом зрелище производило жуткое впечатление.
Ветерок шевельнул ветку, обнажив длинные и черные ресницы, шелковистые, как у девушки, под которыми не было глаз. Лицо оказалось маской, сделанной необычайно искусно.
– Нужно снять эту штуку, – сказал Ано.
Маска находилась не так высоко. Детектив сбросил ее на траву, подцепив рукояткой трости, подобрал и протянул Виктору Корбье:
– Наденьте ее!
Жандарм сбросил фуражку и с усмешкой натянул на голову маску из папье-маше, превратившую его из добродушного сельского парня в субъекта устрашающей внешности.
Мистер Рикардо с трудом верил, что подобная трансформация возможна. Казалось, маска ожила. Длинные черные ресницы придавали глазам Корбье выражение печали, словно уходящей в глубину веков. Маска могла бы изображать Агасфера, если бы не одна деталь. В красивом печальном лице ощущалась одновременно поистине сатанинская жестокость. Когда Корбье снял маску, у зрителей невольно мелькнула мысль, не был ли он демоном, прикидывающимся безобидным крестьянином и на миг удостоившим их зрелища своей подлинной личины.
– С этой маской нужно бережно обращаться, мосье комиссар, – сказал Ано, заворачивая ее в большой разноцветный носовой платок, который вытащил из кармана. – Думаю, только два человека в мире могли изготовить такую маску. Один из них живет в Америке, а другого можно найти в его лондонской студии на Хеймаркете. Скоро мы выясним, кто из них сделал маску и для кою. – Он переводил взгляд с одного лица на другое, и в его голосе звучало сдержанное торжество, какое мистер Рикардо слышал только однажды или дважды. – У преступления в Шато-Сювлак есть кое-что общее с этой маской – оно такое же жестокое и безжалостное. Поэтому мы в свою очередь тоже будем безжалостны.
Мистер Рикардо поежился.
Глава 13
Разные точки зрения
Ано отдал приказ жандарму:
– Заверните эти туфли и передайте их секретарю мосье комиссара, а потом попросите моего ассистента, когда он покончит с клумбой, сделать слепки и этих следов.
Корбье подобрал серебряные туфельки и быстро зашагал по аллее. Остальные двинулись следом.
Они находились в ярдах двадцати от дома, когда маленький толстенький человечек в сутане с пурпурным кушаком вышел из французского окна гостиной и огляделся вокруг, словно желая остаться незамеченным. Хотя Ано был поглощен своими мыслями, он сразу же увидел его и знаком велел спутникам остановиться.
– Кто это? – тихо спросил он.
– Аббат Форьель, – ответил комиссар Эрбсталь.
– Ах да! Пожалуйста, стойте на месте.
Скрываясь за деревьями, они наблюдали за передвижениями аббата, который, подойдя на цыпочках к краю террасы, окинул взглядом верхние окна двух башен. Убедившись, что оттуда никто за ним не следит, он медленно направился по каменным плиткам в сторону аллеи, глядя на землю, как человек, погруженный в раздумье. Оказавшись напротив стеклянной двери столовой, аббат снова приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть, заглянул в комнату, быстро и бесшумно пересек террасу и прижал лицо к стеклу.
– Все это очень странно, – недовольно прошептал мистер Рикардо. Таинственное поведение аббата не являлось для него приятным зрелищем.
– Тише! – прошипел Ано и задумчиво добавил: – Любопытно, сколько времени он ждал в гостиной, чтобы выразить свои соболезнования?
– Мосье аббат не ждал вовсе, – ответил комиссар. – Он человек властный и выразил бы неудовольствие, если бы его заставили ждать. Аббат уже повидал обеих дам.
– Ого! – В голосе Ано послышался интерес. – Расскажите-ка подробнее, мосье комиссар.
– Аббат прибыл перед тем, как вы и ваш друг вернулись из Вильбланша. Он вежливо попросил у меня позволения предложить свои утешения дамам. Правда, обе леди протестантки, но в несчастье у всех одна вера.
– И вы разрешили ему? – спросил Ано.
– Без колебаний, – твердо отозвался Эрбсталь.
Ано склонил голову. Даже знаменитый инспектор парижской Сюртэ предпочитает не портить отношения с комиссаром полиции, если не желает осложнять процедуру расследования.
– Значит, все это время мосье аббат держал нас под наблюдением, – заметил Ано, как будто ничто не могло быть удачнее этого обстоятельства.
– Вовсе нет, – возразил Эрбсталь. – Аббат недолго побеседовал с мадемуазель Тэсборо и сразу же направился в комнату мадам Тэсборо, которая расположена в заднем крыле и чьи окна не выходят на эту сторону.
Это не все, подумал мистер Рикардо. Важно знать, когда аббат покинул комнату в заднем крыле и тайком перебрался в гостиную. Но он не стал вмешиваться, понимая, что у комиссара пунктик в отношении аббата Форьеля. Рикардо предоставил проблему Ано, но тот опять устремил взгляд на террасу.
Аббат, удостоверившись, что в гостиной никого нет, повернулся и снова медленно двинулся в направлении комнаты Дайаны Тэсборо. Ано негромко присвистнул.
– Мосье аббат беседовал с мадемуазель Тэсборо в ее комнате в башне? – спросил он комиссара, не сводя глаз с террасы.
– Разумеется.
– А теперь он возвращается туда, когда она пуста. Да, как говорит мой друг мосье Рикардо, это очень странно.
Подойдя к башне, аббат внезапно шагнул в дверь. Казалось, Ано ожидал этого. Выбежав из своего укрытия, он достиг террасы, прежде чем его спутники успели сдвинуться с места, бесшумно пересек ее и остановился в углу, образованном круглым выступом башни. Его, безусловно, никто не слышал, а в том месте, где он стоял, никто не мог увидеть. С другой стороны, детектив не мог разглядеть оттуда, что делает аббат в комнате Дайаны Тэсборо. Но, похоже, он не возражал против этого, терпеливо ожидая в своем углу. Его спутники шагнули на террасу, когда аббат появился вновь, все еще с рассеянным видом философа, который настолько погружен в свои мысли, что не знает, куда его ведут ноги. Однако его быстро вывели из этого состояния.
Приблизившись сзади, Ано склонился к нему и произнес в самое ухо:
– Мосье аббат!
Толстенький человечек резко повернулся. Ано, в левой руке держа завернутую в платок маску, правой снял шляпу и вежливо поклонился.
– Вы, несомненно, заметили, что маленькое изменение уже осуществлено?
Эта фраза, абсолютно непонятная мистеру Рикардо и комиссару, очевидно, была вполне ясна аббату. В его глазах мелькнул испуг, кровь отхлынула от щек, а нос и кожа под глазами стали желтоватыми. Казалось, за одну секунду лицо аббата похудело и осунулось. Но в его старческом теле обитал молодой дух. Аббат Форьель вскинул голову и расправил плечи; страх в его взгляде сменился вызовом. Повернувшись к комиссару Эрбсталя, он с горечью осведомился:
– Полагаю, это знаменитый мосье Ано, который разумно предпочитает говорить загадками, ибо загадки – кратчайший путь к престижу, а кроме того, они способны напугать провинциальных тугодумов вроде нас.
Это было недвусмысленным объявлением войны. Маленький священник и массивный широкоплечий детектив казались мистеру Рикардо похожими на Давида и Голиафа. Ано расставил ловушку, но аббат не был склонен попадать в нее. Взяв себя в руки и слегка дрожа, но не от страха, а от напряжения, он, несмотря на маленький рост, выглядел человеком, которого следует остерегаться. Мистера Рикардо интересовало, не прячет ли он под сутаной пращу с увесистым камнем.
– Если я вуалирую смысл своих слов, мосье аббат, таким образом, чтобы понять их могли только вы, что, по-видимому, и произошло, – сказал Ано, – вы должны быть благодарны за мою предупредительность, а не порицать меня за нее. Но так как вам не нравятся загадки, я спрошу напрямик: почему вы только что вошли в комнату мадемуазель, приняв столько мер предосторожности, чтобы остаться незамеченным?
– На это я могу ответить, мосье Ано, что у меня есть мои обязанности, как и у вас свои. Правда, можно сказать, что мои обязанности начинаются после того, как оканчиваются ваши. Но и те и другие печальны, изнурительны и, увы, секретны. Однако, – добавил он с подобием юмора, – если бы вы пожелали, чтобы бедный священник благословил ваши обязанности, каковыми бы они ни были, я бы не стал вам отказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34