Он никак не мог правильно пристроить галстук-бабочку. Бабочка была ярко-красной с мелкими синими значками, обозначавшими что-то мудреное. Он купил галстук в «Салке», когда в прошлый раз был в Лондоне вместе с графиней.— Ну так пусть получше потрясут своими задницами, — сказала Вирджиния.«Они» означало целый отряд посыльных, необходимых для того, чтобы осуществить торжественное перемещение Вирджинии и Бена из «Аполлона» — так назывался этот номер-люкс «Арлингтон-отеля» — в лимузин, на котором им предстояло переехать на станцию Миссурийско-Тихоокеанской железной дороги, к поезду 4.15 до Сент-Луиса, чтобы потом пересесть на экспресс «Супер чиф», идущий непосредственно в Лос-Анджелес. Такая армия требовалась потому, что Вирджиния, где бы ей ни приходилось бывать, обязательно соблюдала все тонкости высшего стиля, включая, самое меньшее, десяток больших чемоданов из кожи аллигатора. Бен тоже любил путешествовать стильно и тоже не был согласен ни на что, кроме кожи аллигатора, но он все же ограничивал себя багажом из каких-нибудь восьми чемоданов.Так что восемнадцать чемоданов лежали в гостиной «Аполлона» и ждали, когда их унесут вниз. Однако Вирджиния терпеть не могла ждать. Ожидание было не для Фламинго. Оно годилось для оставшихся 99,999999 процента обитателей мира. Она решила, что ей нужно выкурить сигарету. Но когда она вышла на террасу, ее ослепило яркое солнце Арканзаса. Ее солнечные очки были уже упакованы. По какой-то причине лучи солнца, ударившие ей в лицо, окончательно разъярили ее.Она вернулась в комнату; сигарета нисколько не успокоила ее нервы. Вирджиния не любила курить в закрытом помещении, потому что ее одежда пропитывалась запахом дыма. Ей хотелось скандалить.— Этот городишко — просто какая-то проклятая свалка, — заявила она. — За каким чертом мы сюда приехали? Ты говорил, что я здесь встречусь с людьми из кино.— Но, дорогая, ты же действительно встречалась с людьми из кино. Ты видела Алана Лэдда, Дика Пауэлла и Джун Оллисон.— Ты что, идиот? — ядовито осведомилась Вирджиния. — Они не люди из кино. Они — люди из Хот-Спрингса! До тебя не доходит разница?— Алан Лэдд считается знаменитым киношником! — возразил Бен.— Да, но его жена вертит им как хочет и следит за ним, словно ястреб. И она ни в какую не позволит ему поболтать с симпатичной девчонкой вроде меня! Я чувствовала, как эта стерва всю дорогу на меня пялилась! Да она выцарапала бы мне глаза, вот только, если бы попробовала, я бы ей так рожу подправила, что она долбаный год ничего, кроме звезд, перед глазами не видела бы. А этот твой Дик Пауэлл, он же просто какой-то мистер Боб из заводской лавки. Словно старпер-политикан, который только и живет, чтобы грести взятки за каждый плевок! Я знаю таких типов: на словах все до небес, а как дойдет до дела, так шиш. Знай себе улыбается, мол, как поживаете, а на самом деле нисколько мной не интересуется! Я хочу познакомиться с Кэри Грантом или Джоном Уэйном. Не со всей этой швалью, а с мистером Купером или мистером Богартом! А это все шушера. Тому, кто водится с шушерой, в Лос-Анджелесе делать нечего.Бен вздохнул. Когда на Вирджинию находили такие припадки, ее нельзя было остановить никоим образом, разве что апперкотом в челюсть. Такое он проделывал уже несколько раз, и ему это поднадоело. Сколько можно дубасить девку! Он порой жалел, что у него не хватает мужества развязаться с нею, но, когда у нее бывало соответствующее настроение, она оказывалась в постели самой настоящей тигрицей и с ней не могла сравниться никакая другая женщина из всех, кого он знал.— Пойми же, я приехал сюда по делу, — сказал он. — Мне есть чему поучиться у Оуни. У него имеются прекрасные идеи.— У этого зануды? Да он такой же англичанин, как мой дядя Клайтелл.— Конфетка, через несколько дней мы вернемся в Лос-Анджелес. Я куплю тебе новую норку. Мы устроим большой прием. Придут настоящие звезды. А сейчас послушай меня. Это было очень выгодно для меня. И там тоже все пойдет на лад. Вот увидишь, чего мы достигнем за десять лет. Мы станем такими...— Ты повторяешь это целых полгода, и все равно ты так и остаешься чокнутым парнем, которого прислали в Лос-Анджелес, чтобы ты вышибал для них бабки, а я так до сих пор не могу и слова сказать! Ты звонил своему адвокату?— Видишь ли, дорогая...— Значит, не сделал! И ты все еще женат на этой паскуде Эстель?! Ты все еще мистер Кракоу! Мистер Кракоу, не хотите ли яичницы с беконом, и давай наймем фургон до Блумингдейла, дорогой, там сегодня распродажа! Ты не только не развелся, но даже и пальцем не пошевелил для этого. Ты, чокнутый жиденыш, я знала, что ты все врешь! Лжец, лжец! Долбаный лжец!Она отступила на шаг, схватила с приставного столика красного дерева лампу, стоившую не менее двухсот долларов, подняла ее над головой и шагнула к Багси. Ее ноздри раздувались, в глазах пылало форменное безумие.Но к этому времени он тоже успел утратить контроль над собой.— Не смей называть меня чокнутым! — взревел Бенни. Ничто не выводило его из себя в такой степени, как это слово. В мозгу вспыхнула ослепительно белая молния, начисто спалившая все сдерживающие начала. Он расправил плечи, сжал кулаки и сделал шаг навстречу своей противнице, которая наступала на него с яростным видом.Но тут стук в дверь известил о прибытии носильщиков. Вирджиния фыркнула, поставила лампу, открыла дверь и гордо направилась к лифту. * * * Вирджиния с каменным выражением лица взирала на Хот-Спрингс, проплывавший за окном «кадиллака». При ярком дневном свете это был всего лишь очередной дрянной городишко, наподобие Толедо или Падьюки.— Вирджиния, — обратился к ней Оуни, — вы не пользовались нашими знаменитыми ваннами? Очень успокаивает нервы.— Вот еще, чтобы я позволила всяким черномазым драть меня железными щетками! А прическу прикажете загубить?И пальцы на ногах сморщатся, как старый изюм, — возмущенно ответила Вирджиния.— А-а, понятно. Конечно, кому что нравится, — ответил Оуни.Бен вскинул на него быстрый взгляд, предупреждая о том, что его подруга пребывает не в настроении.Оуни кивнул, откашлялся и ответил Бену понимающим взглядом.— Оживленное место, — заметил Бен. — У вас здесь дела и впрямь идут, что надо.— Да, не могу не согласиться. Это и можно назвать будущим.Бен кивнул. Он понимал, что Оуни воспринимает себя не просто как профессионала, а скорее как старого мудреца, одаренного редкими, но меткими озарениями. Именно поэтому многие из нью-йоркских деятелей относились к нему как к трепачу, не желали прислушиваться к его предсказаниям и передразнивали (довольно осторожно) его английские манеры. Но Бен был любопытен и имел свои собственные идеи.— Будущим?— Да. Полагаю, что вы можете сами увидеть это, Бен. Вы способны это почувствовать. Это почти так же, как с Браком, висящим в моей квартире. Вы должны это чувствовать. Если вы это чувствуете, то можете понять его значение во всей глубине.Неизменно спокойное выражение лица Бена призывало Оуни продолжать, а также заставляло предположить, будто Бен глуп и нуждается в наставлениях, что совершенно не соответствовало истине.— Будущее. Бен, проводная связь мертва. Война убила ее. Благодаря войне, старина, технологии связи стали развиваться по экспоненте. Нам было необходимо контролировать телеграф и телефон, потому что мы управляли коммуникациями. Мы были организованны. Мы могли получить информацию о любых скачках и спортивных соревнованиях по всей стране в считанные секунды, и никакая другая организация, включая американское правительство, не была способна конкурировать с нами. Информация — это власть. Информация — это богатство. Но началась война, и в конце концов правительство сообразило, насколько информация важна для управления предприятием всемирного масштаба. Сообразило и начало финансировать исследования в этой области. После того как джинн выйдет из бутылки, загнать его обратно нельзя никакими силами. Следующие несколько лет заставят вас, Бен, изумиться. Как насчет телевидения? Это великое дело! А прямая телефонная связь? Мгновенная, без операторов или промежуточных станций. Счетные машины высшего качества, позволяющие сделать самого простого, среднего человека способным проводить сложнейшие вычисления. Так что наше великое преимущество утеряно, а с ним источник нашего богатства и власти. Мы должны измениться! Измениться или умереть! Они, в Нью-Йорке, не могут этого понять, но поверьте мне, грядут большие перемены. Нужно подчинить их себе, не бояться их, а суметь использовать в своих интересах, разве вы этого не видите?Бен кивал с понимающим видом. Однажды, в 1940 году, они с графиней были у Муссолини на летней даче и слушали, как этот лысый выпендрежник разглагольствовал на такие же темы. Будущее! Завтра! Фундаментальные перемены!Ну и чем ему это помогло, когда его расстреляли, а потом повесили вверх тормашками на крюке, привязанном к рояльной струне, и старые крестьянки сплошь заплевали его коротенький жирный труп?— Да-да, я понимаю, — с невинным видом откликнулся он.— Бен, наше будущее заключается в казино. Именно туда пойдут самые большие деньги. Город казино, город, которым мы будем владеть и управлять. Именно это я пытаюсь создать здесь, медленно и верно, имея в виду долгосрочную цель сделать игорный бизнес легальным в Арканзасе. Это все равно что получить лицензию на чеканку денег. Сюда будут приезжать миллионы людей. Днем они будут шляться по городу, объедаться — пища будет недорогой, даже дешевой, — смотреть шоу, для начала с Перри Комо и Бингом Кросби, а по ночам погружаться в волшебный мир, испытывать острые ощущения и волнение, которые прежде были доступны только самым крупным шишкам и выродкам из аристократических фамилий. Они будут платить! Они будут платить с величайшей охотой! В конечном счете мы превратимся в американскую корпорацию наподобие «Синклер ойл», или «Моторола», или «Ар-си-эй». В конечном счете мы сами станем Америкой!— Разговоры, разговоры, одни разговоры! — отрезала Вирджиния. — Вы, чурбаны. Чикагские «механики» Шулеры.

обдерут вас до нитки, и вы даже не заметите, как это произойдет. Ничего не изменилось и не изменится, Оуни. Эти старые ублюдки не станут ни с кем делиться тем, на чем сидят своими задницами. Они пришьют вас и глазом не моргнут, стоит вам только заикнуться о перемене этих гребаных правил.Они так увлеклись разговором, что ни один из них не заметил черный «форд» 1938 года с двумя мрачными детективами, тащившийся за ними на расстоянии нескольких автомобильных корпусов. * * * Поезд вытянулся у перрона, словно жирная желтая змея, поражающая своей толщиной и длиной. Дизельный локомотив, казалось, тосковал по горизонту, по равнинам, которые нужно было пересечь, по рекам, которые необходимо было преодолеть, по горам, на которые предстояло подняться. Локомотив своей обтекаемой формой напоминал ракетный корабль, маленькая кабинка находилась в двадцати футах над землей. Машина издавала глухой шум и таинственное ворчание; ее опекал сонм почтительных хранителей. Проводники и прочие люди из железнодорожной обслуги рыскали по платформе, проверяли билеты, направляли людские потоки внутрь и наружу. Толпа на перроне бурлила.Среди всей этой суеты, безразличные к ней, стояли два великолепно одетых лорда. Они курили гигантские сигары и величественно ждали отправления. Для того чтобы занести багаж в купе, требовалось время, и поэтому Оуни и Бен вспоминали былое.— Это где-то здесь взяли тот поезд, верно? — поинтересовался Бен.— Именно так, старина.— Девятнадцать сорок один?— Девятнадцать сорок.— И что там хапнули?— Насколько я помню, более четырехсот тысяч наличными. «Алкоа» везла зарплату на свои бокситовые рудники в Хэтти-Флетчер. В Боксит.— Боксит?— Да, старина. Они назвали город в честь единственного добываемого там продукта — боксита. Боксит из Боксита управляет миром, после того как его при помощи какого-то алхимического процесса, в котором я ничего не понимаю, превращают в алюминий, а из него потом строят легкие суда, самолеты и оружие. Мы выиграли войну благодаря алюминию. Чудесный металл. Металл будущего.— Проклятье, мне кажется, что здесь, в Хот-Спрингсе, будущее на каждом шагу! Это случилось прямо здесь, на станции?— Строго говоря, не совсем на станции. Это был почтовый вагон, и поезд стоял на грузовом дворе товарной станции. Его отсюда не видно, но это на самом деле двор. Там несколько путей, башня, с которой управляют движением, и склады с другой стороны. Вы увидите это место, когда поедете.— А что команда? Ее ведь так и не зацапали?— Совершенно верно. Это, по-видимому, были приезжие. Ни один местный вор не способен на такую виртуозную работу.— Я слышал, что это были детройтские парни, которые обычно работают на «Пёрплз». Кое-кто из них во времена беспредела ходил под Джонни Дэ. Знают, с какой стороны браться за пушку. Я слышал это от самого Джонни Испанца.— Я думал, его уже нет на свете.— Никто и никогда не сможет убить Джонни Испанца. Он лучший стрелок во всей Америке.— Что ж, раз вы так говорите... Я-то считал, что лучшим стрелком в Америке был я. Я мог бы порассказать вам о некоторых невероятных приключениях, которые были у меня Нью-Йорке перед Большой войной!Оба рассмеялись. Бен глубоко затянулся своей сигарой, лучшим из лучших продуктов Гаваны, и окинул взглядом перрон, залитый лучами вечернего солнца. И тут он внезапно подумал: а где Вирджиния?— Где Вирджиния? — спросил он; тревога разом вытеснила владевшую им приятную вялость.— Но ведь она стояла здесь секунду назад, — ответил Оуни.— Она была в кошмарном настроении сегодня утром. Она иногда бывает совершенно несносной, — сказал Бен, осматриваясь вокруг и отгоняя подступившую к сердцу панику.Наконец он увидел ее. Она гуляла по платформе и курила, пока носильщики грузили их багаж. Но с кем она разговаривала? Сквозь толпу он плохо видел; ему было ясно только то, что этого человека он не знает. Но в следующий момент народ, как по волшебству, расступился, и он увидел ее непрошеного спутника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12