Мои лучшие друзья, те, кого я любила. Даже врагов не осталось, чтобы будоражить мою кровь и будить во мне жажду схватки. Я так одинока без Блэки. Мы поддерживали друг друга все эти годы – он и я. Вместе встречали мы наш закат. У нас было столько общих воспоминаний, мы столько пережили вдвоем, столько дали друг другу любви и дружбы. Всю свою жизнь я шла рука об руку со своим милым ирландцем. Я не ожидала, что он уйдет вот так. Я знала, что он стар, как стара и я сама, но он казался, подобно мне, таким же сильным и непобедимым. Забавно, но мне всегда казалось, что я умру первой. Что мне делать? Как жить без него?»
Чувство горечи и ощущение огромной потери вновь овладели Эммой, как уже не раз случалось за две недели, прошедшие со дня внезапной смерти Блэки. Слезы подступили к ее глазам, и она подавила рыдание, поднеся руку к дрожащим губам. «Как не хватает мне Блэки. Как пусто без него. Мне следовало бы рассказать ему о Шейне и о его любви к Поле. Я не хотела огорчать Блэки. Он очень переживал бы. Но теперь я жалею, что смолчала».
Эмма обтерла ладонью влажные щеки и откинулась в кресле. Невыносимое чувство одиночества переполнило ее. Эмма снова закрыла глаза и спустя несколько минут задремала, а затем и погрузилась в сладкий сон.
Расставшись с бабушкой, Пола спустилась вниз в поисках Эмили. Она ее обнаружила в библиотеке, и теперь они сидели рядом и говорили об Эмме.
– Она, конечно, хорохорится, – заметила Пола, – но в глубине души невыносимо страдает. Эмили озабоченно нахмурила лоб:
– Я согласна с тобой. Она чувствует себя абсолютно потерянной без Блэки. Думаю, жизненная энергия покинула ее. Честно говоря, недавно я даже пожалела, что мы не нашли ничего против Джонатана. По крайней мере, тогда в ней пробудился бы интерес к жизни, она разозлилась бы, и от ее отрешенности не осталось бы и следа.
– Перед смертью Блэки ее так занимали планы твоей свадьбы, – заметила Пола. – Ты не могла бы снова заинтересовать ее?
– Не думай, что я не пыталась.
– Знаешь, остается только один способ, – с энтузиазмом воскликнула Пола. – Эмма Харт всю жизнь работала как заводная. В бизнесе она находила утешение в дни горестей, волнений и печали. Мы должны убедить ее вернуться… Вновь подставить спину под седло.
Эмили облегченно расправила плечи. Ее лицо просветлело.
– Давно я не слышала ничего умнее! Да и сама бабушка часто говорила, что намерена умереть не в постели, а на работе. Давай так и поступим. – Но тут же ее лицо омрачилось, она прикусила губу и огорченно покачала головкой. – Не уверена, что она согласится. Она может решить, что своим появлением на фирме оттеснит нас… Ты же знаешь, она бывает очень упряма.
– Все равно надо попробовать. Лично я думаю, что это – ее единственное спасение. Если мы не пробудим ее к активности, не заставим работать – она просто зачахнет на наших глазах и умрет.
– Согласна. Можешь на меня рассчитывать. Да, вот еще… – Эмили поколебалась, бросила на Полу осторожный взгляд и наконец выпалила:
– Почему бы тебе не перебраться сюда вместе с Норой и детьми? По крайней мере, до возвращения Джима из больницы.
– Странно – я подумала о том же, когда беседовала с бабушкой несколько минут назад. Ничто так не оживляет атмосферу в доме, как пара малышей. К тому же, возможно, в обществе правнуков Эмма обретет новый интерес к жизни.
– Так когда ты сможешь переехать в Пеннисто-ун-Ройял?
Пола рассмеялась:
– Завтра тебя устроит?
– Великолепно. Если хочешь, я приеду и помогу тебе.
– Спасибо, я буду рада. А в понедельник утром я освобожу бабушкин кабинет в магазине в Лидсе и переберусь в свой старый. Вечером того же дня, на обеде в честь ее дня рождения, мы огласим наше предложение. Я предупрежу моих родителей – может, они смогут добавить пару слов, чтобы убедить ее. – Пола встала. – А теперь мне пора идти. Надо заскочить в больницу. Я обещала Джиму навестить его ближе к вечеру.
Они просили и умоляли, хитрили и шли напролом. Все трюки шли в ход, лишь бы убедить Эмму Харт вернуться к работе.
Но она неизменно и совершенно категорически отказывалась.
В конце концов Пола и Эмили смирились, по крайней мере с виду. Но не упускали случая за едой обронить пару многозначительных фраз и полунамеков. Они постоянно обращались к ней за советами, даже когда на самом деле в них не нуждались. Эмма отлично видела их игру и улыбалась про себя. Ее трогали их любовь и забота, но она не собиралась менять свое решение вести тихую жизнь в Пеннисто-ун-Ройял.
А затем наступило утро в середине мая, когда Эмма проснулась рано и почувствовала, что ее переполняют прежняя энергия, нетерпение и энтузиазм.
Она удивилась и некоторое время лежала в постели, погрузившись в размышления.
– Я с ума сойду от скуки, – объявила она Хильде, когда экономка в восемь часов принесла ей поднос с завтраком.
Та поставила поднос на колени Эмме и сочувственно покачала головой:
– Разумеется, миссис Харт. Всю жизнь вы вели такой активный образ жизни, что нынешнее спокойное существование не для вас. Возможно, вам следует попросить Тилсона отвезти вас сегодня в Лидс. Вы могли бы поесть вместе с мисс Полой или мисс Эмили. Вам пойдет только на пользу, если вы ненадолго выберетесь из четырех стен – я уверена.
– Начну-ка я каждый день ходить в контору. – Эмма с выражением раскаяния покачала головой. – Мне давно уже следовало помогать Эмили планировать ее свадьбу. Я совсем забыла о своих обязанностях. Эгоистичная старуха – вот кто я… Сидела и жалела себя, потому что все мои прежние друзья умерли. – Ее морщинистое лицо вдруг озарилось улыбкой. – Ведь мои внучки тоже мои друзья, верно, Хильда?
– Можете не сомневаться, миссис Харт, – ответила та. – И мисс Эмили с удовольствием примет вашу помощь, ведь ее мать живет в Париже и, похоже, совсем не думает о свадьбе дочери. А у девушки столько забот, да и время уже поджимает. Пятнадцатое июня ведь не за горами, мадам. – Хильда расплылась в улыбке. – А сейчас я пойду вниз и скажу Тилсону, чтобы он подавал машину примерно к половине одиннадцатого. Хорошо?
– Прекрасно, Хильда. Большое спасибо. Без десяти двенадцать Эмма Харт вошла в свой огромный универмаг в Лидсе. Она прекрасно выглядела в сшитом по заказу платье темно-голубого цвета и в пальто того же тона. Молочного цвета жемчуга охватывали ее шею. Бриллианты блестели в ушах. Седые волосы были аккуратно уложены, а макияж безупречен.
Быстрым и решительным шагом, с улыбкой на губах Эмма прошла через отдел косметики на первом этаже. Когда она остановилась, чтобы поздороваться с многочисленными продавцами, она почувствовала, что тронута почти до слез тем теплым приемом, который ей оказали они все.
Эмма Поднялась на лифте для старших сотрудников и на миг заколебалась перед дверью своего кабинета. Ее мучил вопрос – что скажут Пола и Эгнес. Наконец она повернула ручку двери и вошла.
Пола и Эгнес стояли у стола секретарши, с головой уйдя в разговор. Когда дверь распахнулась, обе женщины автоматически повернули головы. При виде Эммы они онемели. Ее появление явно стало для них полной неожиданностью.
– Ну что ж, – сказала Эмма. – Я вернулась. И надолго. – Она начала смеяться, глядя на изумленные выражения их лиц, и с нарочитым северным акцентом добавила:
– Ну, хватит смотреть на меня, как баран на новые ворота. Скажите же что-нибудь.
Пола радостно улыбнулась.
– Добро пожаловать, бабушка, – произнесла она, идя ей навстречу и взяв ее за руку. – Твой кабинет ждет тебя – уже несколько недель.
В последующие за тем месяцы у Эммы часто возникало ощущение, что время понеслось вскачь, как сорвавшаяся с привязи лошадь. Ежедневно она приезжала в Лидс к одиннадцати и работала до четырех. Вскоре она уже вошла в курс всех событий и с вновь пробудившимся интересом следила за функционированием своей колоссальной деловой империи, хотя всю рутинную работу по управлению ею Эмма полностью передоверила внукам.
Итак, продолжая пристально приглядывать за делами компании, Эмма посвятила почти все свое время подготовке к двум свадьбам своих внуков, намеченным соответственно на июнь и июль. Эмили с огромным облегчением приняла помощь бабушки, точно так же, как и Мэгги Рэйндолс – невеста Александра.
Как-то вечером Уинстон сказал ей:
– Как хорошо, что вы снова вернулись, тетя Эмма, снова встали во главе войска и время от времени щелкаете хлыстом, как раньше в «Гнезде цапли». Что бы мы без вас делали?
– Не сомневаюсь, что справились бы, – как всегда, уверенно отозвалась Эмма, но замечание Уинстона доставило ей удовольствие. Хочется чувствовать себя нужной и полезной, подумала она в тот вечер, укладываясь спать. Она также призналась себе, что предсвадебная суета отвлекла ее от смерти Блэки, облегчила ее горе и чувство одиночества. «Вот что значит полезная деятельность, – пробормотала она себе под нос, натягивая ночную рубашку. – И счастливые события. Все, что нужно любому старику, чтобы почувствовать смысл дальнейшей жизни».
Как-то в воскресенье, примерно через неделю после второй свадьбы, Эмма и Пола вышли погулять по саду Пеннистоун-Ройял. Вдруг Эмма сказала:
– Спасибо, что вытащила меня из депрессии после смерти Блэки. Иначе я не дожила бы до двух таких радостных дней и не увидела бы, как Эмили вышла за Уинстона, а Сэнди женился на Мэгги. – Она задорно подмигнула Поле и добавила:
– Теперь, если повезет, я могу дождаться, когда в самом недалеком будущем в моей семье появится еще парочка новых правнуков.
– Обязательно дождешься, бабушка, – воскликнула Пола, улыбнувшись ей в ответ. – Я сама об этом позабочусь.
Эмма взяла Полу под руку, и они вместе не спеша побрели по аллее рододендронов. Через некоторое время Эмма тихо произнесла:
– Я рада, что Джим вернулся из больницы как раз вовремя, чтобы успеть, по крайней мере, на свадьбу Александра.
– И я тоже, бабушка, – ровным тоном ответила Пола. – И он гораздо лучше себя чувствует. Бедный Джим – он испытал такое глубокое падение, после которого остается только подниматься вверх.
– Да, дорогая, будем надеяться. – После короткого колебания Эмма продолжила:
– Я пыталась поговорить с ним насчет его нервного срыва, чтобы выяснить причину случившегося. Но, боюсь, он не очень откровенен. Я права?
– Да. Похоже, он не может говорить об этом, даже со мной. Я решила, что лучше не давить на него. Уверена, он станет откровеннее попозже. – Пола вздохнула. – У Джима какие-то странности. Доктор Хэдли рассказал мне, что психиатр в больнице тоже оказался в некотором затруднении. Очевидно, он так и не смог добраться до истоков его болезненного состояния.
Пола едва удержалась, чтобы не рассказать Эмме о своем твердом решении поговорить с Джимом о разводе. Но, искоса взглянув на бабушку, она передумала. Зачем тревожить ее? Гораздо лучше сперва самой решить вопрос с мужем.
Глава 18
Жарким днем в конце августа Эмма сидела за столом своего кабинета в универмаге Лидса и проверяла для Полы список проданных товаров. Совершенно неожиданно у нее возникло чувство, что она не одна в комнате. Эмма быстро вскинула голову и посмотрела на открытую дверь, ведущую в кабинет Полы, ожидая увидеть в проеме фигуру внучки.
Полы там не было.
– Так. У меня начинаются галлюцинации, – вслух сказала Эмма и усмехнулась. «А теперь я еще говорю сама с собой, – подумала она. – Надеюсь, я не становлюсь слабоумной. Вот это я уже не перенесу».
Она отложила ручку и с отвращением уставилась на листок с цифрами. Ей совершенно не хотелось работать. Эмма взглянула на часы. Почти пять. Примерно в это время Пола отправлялась в инспекционный обход какого-нибудь этажа универмага. Возможно, сейчас она встречается с Эмили в обувном салоне «Раин – Дельман». Когда Эмили в первой половине дня позвонила ей в офис, она сказала что-то о покупке обуви.
Довольная улыбка тронула уголки губ Эммы, за секунду до этого сжатых самым решительным образом. Сегодня вечером, как обычно по пятницам, они устраивают девичник в Пеннистоун-Ройял. Бабушка, две ее внучки и Мерри О'Нил.
Эмма откинулась на спинку кресла, предвкушая предстоящий вечер, но вдруг зажмурилась от невыносимо яркого света, который неожиданно хлынул в окна.
– Какое яркое солнце, просто ослепительное, – пробормотала она себе под нос, поднялась из-за стола и пересела на диван.
Эмма зажмурилась, пытаясь спастись от заполнившего комнату резкого, неестественного света. Но он, казалось, проникал сквозь тонкую кожу ее старых век, и тогда она открыла глаза. «Просто ослепляет, – снова пронеслось у нее в голове. – Надо попросить Полу зашторить здесь окна. В такой солнечный день тут прямо-таки невыносимо».
Эмма вернулась, чтобы укрыться от нестерпимого свечения. Ее взгляд упал на фотографии в рамках, стоявшие на столике около дивана. Серебро, медь и стекло словно полыхали огнем, отражая заполнившее кабинет сияние, и любимые лица смотрели на нее с карточки с нетерпением, словно звали ее. Да, в последнее время они действительно часто звали ее… Лаура и Блэки, братья Уинстон и Фрэнк. И Пол. Ее дорогой Пол. Вот уже несколько дней их образы так ярко ожили в ее воображении, их голоса так звонко и отчетливо звучали в ее голове, что они казались Эмме реальными, живущими до сих пор на этом свете.
Улыбаясь про себя, Эмма потянулась за фотографией Пола. Она крепко взяла ее в руки и вгляделась в черты дорогого лица. Как часто за последние двое суток она брала этот портрет. Он словно притягивал ее своей улыбкой, своими смеющимися глазами.
Свечение в комнате стало таким невыносимо ярким, что старая женщина опять зажмурилась. Словно тысяча нацеленных на середину комнаты прожекторов вспыхнули одновременно. Эмма крепко прижала к груди фотографию Пола и широко открытыми глазами уставилась на сверхъестественное сияние, которое почему-то больше ее не тревожило. В нем чувствовалось нечто величественное и прекрасное.
Но через несколько секунд она опустила голову на высокую спинку дивана и сомкнула ресницы. С губ Эммы сорвался тихий вздох наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42