Он намеревался изменить свое завещание, чтобы «Сосновый бор» навсегда стал моим.
– Но он этого не сделал, – констатировал младший Бамбер. – Сама идея…
– Он любил меня, – сказала Виола, – он всегда любил меня. Я никогда не сомневалась в его чувствах, пока была ребенком, до того, как моя мать вышла замуж.
Позже я засомневалась, потому что неожиданно он перестал видеться со мной и даже не писал мне. Вскоре я узнала, что виной тому была ошибка моей матери. Она порвала с ним все отношения и даже не позволяла ему видеться со мной. Она уничтожала все письма и подарки, которые он присылал мне.
Я увидела его совершенно случайно в парке… Но это не имеет значения. Вас вряд ли заинтересуют детали. Это вы заставили мистера Вестингхауса выбросить новое положение из завещания графа Бамбера?
Его первой реакцией был поток ругательств, который убедил Виолу, что он был ни при чем.
– Уходите, – заявил граф, – пока я не вышвырнул вас отсюда.
– Мог он составить завещание с новым юристом? – спросила Виола, не обращая внимания на его гнев. – Видите ли, это касается не только «Соснового бора». Была еще бумага, которую отец намеревался заверить у своего юриста, так чтобы дело никогда не оспаривалось. Он оплатил долги, что освобождало меня от обязательств и избавило мою мать от долговой тюрьмы. Он заставил человека, который скупил все долговые расписки отчима, подписать бумагу, в которой утверждалось, что все долги оплачены полностью и что он лишен прав требовать уплаты любого счета, если он предшествовал дате соглашения.
– Что за черт! – выругался граф Бамбер.
– Тот человек теперь обнаружил другие долги, – продолжила Виола, – и требует их уплаты.
– И вы ожидаете, что я…
– Нет! – воскликнула она. – Мой отец спас меня.., от проституции, которой я вынуждена была заниматься, чтобы оплатить долги отчима. Он позаботился о моем будущем, так чтобы я могла жить в мире и безопасности до конца моей жизни. Я ничего не прошу у вас, милорд. Я хочу только, чтобы была исполнена последняя предсмертная воля графа Бамбера. Эта бумага жизненно важна для меня. Ваш отец любил меня. Я была в той же мере его дочерью, как вы его сыном, хотя и рождена вне брака.
Какое-то время граф смотрел на нее, затем пробежал пальцами одной руки по волосам и перевел взгляд на холодные угли в камине.
– Черт бы меня побрал, – сказал он, – и зачем только я пошел в «Брукс» той ночью? С тех пор у меня одно беспокойство от той бесполезной собственности. Похоже, он не изменил завещания и не было никакой бумаги. Вестингхаус сообщил бы об этом. Он по крайней мере узнал ваше имя?
– И у покойного графа Бамбера не было другого поверенного в делах?
Он забарабанил пальцами по камину.
– Интересно, знала ли моя мать о Хилли? – пробормотал он. – И о вас? Готов поспорить, что знала. Матери всегда все знают.
Виола ждала.
– Извините, – наконец сказал он, быстро поворачиваясь к ней. – Видите, я ничем не могу вам помочь. И я не могу послать вас обратно в «Сосновый бор», даже если бы хотел этого, а я не очень-то и хочу. Да и с чего мне стараться? Вы – внебрачный ребенок моего отца, «Сосновый бор» теперь принадлежит Дадли. Идите и умоляйте его, а меня ждут на обед. Так что до свидания!
Виоле больше нечего было сказать, и они с Ханной покинули дом молодого Бамбера. Казалось, все пути к спасению были отрезаны.
Предстояла долгая дорога к гостинице дяди.
Глава 19
– Никогда не видела тебя в таком плохом настроении, Ферди, – жаловалась леди Хейуорд. – Я ожидала, что ты так и будешь сыпать историями о «Сосновом боре» и двух неделях пребывания в деревне. Но кто бы ни задал тебе вопрос, ты не рассказываешь ничего существенного.
– Возможно, Энджи, – раздраженно заявил Фердинанд, – в твоей компании попытка вставить хотя бы слово в разговор всегда оканчивается неудачей. К тому же обед очень хорош и его следует смаковать. Передай мою благодарность повару, хорошо?
– Несправедливо! – воскликнула его сестра. – Правда, он несправедлив, Джейн? Скажи, разве я не засыпала его вопросами о «Сосновом боре»? И разве я не умолкала после каждого вопроса, чтобы дать ему сколько угодно времени, чтобы ответить?
– На самом деле… – начал Фердинанд.
– Ну, конечно, без сомнения, можно очень многое рассказать, – сказала она. – Кто твои соседи? Что….
– Энджи, – твердо заявил Фердинанд, – «Сосновый бор» больше не принадлежит мне, так что нет смысла разговаривать о нем.
– Джоселин сказал мне, что ты законно оформил передачу имения мисс Торнхилл, Фердинанд, – сказала герцогиня Трешем. – Я восхищена твоим благородным поступком.
– Что ты сделал, Ферди? – Глаза его сестры широко раскрылись от изумления.
– Он вернул «Сосновый бор» мисс Торнхилл, – объяснила Джейн, – потому что поверил, что он принадлежит в большей степени ей, нежели ему. Я горжусь тобой, Фердинанд. Джоселин сказал мне, что это очаровательное место.
– Мудро ли это, Фердинанд? – спросил лорд Хейуорд. – Ты отказался от процветающего имения.
– Теперь все понятно! – воскликнула Ангелина. – Ферди влюбился!
– О Господи!.. – вырвалось у него.
– Ты влюбился в мисс Торнхилл, – заявила она. – Это замечательно. И конечно, ты поступил благородно, передав ей «Сосновый бор». Но ты должен вернуться туда! Она определенно упадет в твои объятия и зальется слезами благодарности. Я просто должна быть там, чтобы увидеть это своими глазами. Возьми меня с собой. Хейуорд, можно я поеду с Ферди? Ты все равно проводишь дни напролет в палате лордов, и для тебя, конечно, будет облегчением неделю или две не сопровождать меня на вечерние развлечения. Еще есть время до конца сезона устроить грандиозную свадьбу в соборе Святого Георгия. Джейн, ты должна мне помочь! Я была лишена возможности сделать это для тебя и Треша, когда он однажды утром женился на тебе в присутствии своего секретаря и твоей горничной. Это было так убого! Я намерена сделать так, чтобы у Ферди было все по-другому.
– Энджи, – жестко произнес Фердинанд, – пожалуйста, уймись! – Он встретился взглядом с братом, сидевшим напротив него за столом. Трешем просто поднял брови, сжал губы и сосредоточился на еде в своей тарелке.
– Думаю, ты смущаешь своего брата, дорогая, – сказал лорд Хейуорд.
– Уж эти мне мужчины! – воскликнула Ангелина. – Они всегда смущаются при одном упоминании о любви и браке. Разве они не забавны, Джейн?
– Я часто замечала это, – согласилась герцогиня, насмешливо глядя на Трешема, который не клюнул на наживку. – Но, Фердинанд, кто она, эта мисс Торнхилл?
Джоселин сказал, что она изумительно красива.
– Это был первый вопрос, который задала мне Джейн, когда я вернулся домой, – сказал Трешем.
– Отнюдь не первый, – запротестовала Джейн.
– Она самая несносная женщина, с которой я когда-либо встречался, – начал Фердинанд. – Она уговорила меня заключить с ней пари, призом в котором был «Сосновый бор», – и выиграла. Она не хотела принять его, тогда я отдал ей его в подарок. Она сбежала. Я последовал вдогонку и настиг ее прежде, чем она добралась до Лондона. Сегодня Селби юридически оформил передачу владения, но когда я собирался сообщить ей об этом, она вновь исчезла.
Похоже, она этого не хочет.
– Как интересно! – заметила Джейн.
– Тогда завтра ты должен вернуться в контору Селби и аннулировать сегодняшнее решение, – сказал Хейуорд. – И тебе следовало бы поговорить со мной или с Трешемом, прежде чем сделать это, Фердинанд. Ты всегда действуешь слишком опрометчиво. В тебе кипит кровь Дадли.
– Люди всегда поступают опрометчиво, когда влюбляются, – тараторила Ангелина. – Ферди, ты должен найти ее! Пусть даже тебе придется прочесать весь Лондон. Найми сыщика из уголовного полицейского суда. Боже, как все романтично!
– Я не желаю ее искать, – сказал Фердинанд.
– Ты представляешь, где она может находиться? – спросила Джейн.
– Нет, – резко ответил он, – и не желаю знать. «Сосновый бор» – ее, но если она не хочет им владеть, это ее дело. Пусть он сгниет, меня это не волнует.
И вдруг неожиданно у него в голове промелькнула мысль – ему послышался ее голос…
«Возможно, подавать кофе в гостинице моего дяди».
Фердинанд спрашивал ее, что бы она делала, если бы он встретил ее шесть-семь лет назад, до того, как она стала куртизанкой. В то время он упустил ее ответ.
– По-моему, ее дядя владеет гостиницей…
Энджи тут же загорелась, желая выяснить, что это за гостиница, в каком районе Лондона она находится и как зовут дядю. Она и Джейн – та, правда, в меньше степени – видели только романтическую сторону истории, которой следовало иметь счастливый конец. Несколько минут спустя Фердинанд уже не мог больше выносить их болтовню.
– Вопрос не в том, чтобы найти ее, – сказал он. – Я предложил ей «Сосновый бор», но она не приняла его. Я предложил ей выйти за меня замуж, но она отвергла и это предложение. Я предложил опекать ее, а она убежала. Виола предпочла вернуться к прежней жизни.
– Что это значит? – заинтересовалась Ангелина.
Фердинанд чувствовал на себе мрачный взгляд брата.
– Она была куртизанкой, – сообщил он. – Очень известной до того, как два года назад приехала в «Сосновый бор». И к тому же она – незаконнорожденная. Так что, Энджи, забудь про меня и отправляйся сватать кого-нибудь другого, а теперь давайте сменим тему разговора.
– О, бедняжка, – вздохнула Джейн. – Интересно, что заставило ее вернуться к прежней жизни?
– Я, – заявил Фердинанд.
– Нет, – нахмурилась Джейн и покачала головой, – нет, Фердинанд, только не ты.
– Леди с таинственным прошлым и покрытым тайной настоящим, – высказалась Ангелина, прижав руки к груди. – Как это все интригующе! Можешь быть уверен, Ферди, она так же отчаянно влюблена в тебя, как и ты в нее.
Иначе зачем ей дважды убегать от тебя?
«Женщины!» – подумал Фердинанд, когда Хейуорд начал нудно рассказывать о своей речи, произнесенной им сегодня в палате лордов. Чем старше он становится, думал Фердинанд, тем меньше понимает их.
Даже Джейн и Энджи, взятые по отдельности, могли погрузить его в глубокую меланхолию.
Владелец гостиницы. Он даже не решался предположить, сколько гостиниц в Лондоне. Ее дядя – по отцовской линии или по материнской? Какой хрупкой была надежда, что он носит то же имя, что и она. Он владел гостиницей шесть-семь лет назад, занимается ли он этим и теперь?
Виола не хотела, чтобы ее нашли прежде, чем она объявится вновь как Лилиан Тэлбот, предположил Фердинанд.
И у него не было желания ее разыскивать. Она слишком часто обманывала и отвергала его.
Так сколько же гостиниц в Лондоне?
Он ведь не собирался тратить время на ее поиски.
«Интересно, что заставило ее вернуться к прежней ; жизни?»
Эти слова Джейн не выходили у него из головы.
* * *
Почтовая карета покидала гостиницу «Белая лошадь» с громким шумом. Виола и Ханна отошли в сторону, чтобы дать ей проехать, прежде чем войти на мощеный двор. Владелец гостиницы стоял около входной двери и что-то сердито кричал конюху. Затем он обернулся, увидел женщин и расплылся в улыбке.
– Виола! – воскликнул он, широко разводя руки.
– Дядя Уэсли!
Он тут же заключил ее в объятия и прижал к своей широкой груди.
– Итак, ты наконец-то приехала, – сказал он, отодвинув ее от себя, – но почему не сообщила, что приезжаешь? Ктонибудь из нас встретил бы тебя. Привет, Ханна, Розамонда и девочки будут в восторге. – Затем он закричал в раскрытую дверь гостиницы:
– Клер! Посмотри, кто приехал.
Спустя мгновение из дома выбежала сестра Виолы. Она удивительно похорошела, сразу же отметила Виола. Девочка расцвела и превратилась в изящную, хорошо сложенную красавицу с блестящими русыми волосами.
Они обнялись, смеясь и плача от радости.
– Я знала, что ты приедешь! – воскликнула ее сестра. – И Ханна с тобой. Пойдем скорее наверх. Мама так обрадуется! И Мария тоже. – Клер взяла Виолу за руку и повернулась спиной к двери, потом неожиданно остановилась и встревоженно посмотрела на дядю. – Можно я пойду вместе с Виолой, дядюшка Уэсли? Сейчас, когда карста уехала, все тихо и спокойно.
– Отправляйтесь обе, – радушно разрешил он, – Бог с вами.
Сестра провела Виолу к жилым комнатам наверху и к гостиной ее матери. Розамонда шила, сидя у окна, а Мария сидела за столом с открытой книгой. Спустя секунду раздались визг, смех, начались объятия и поцелуи.
– Мы знали, что ты приедешь, – заявила Мария, когда все немного успокоились. – Надеюсь, ты теперь будешь жить с нами.
Мария превратилась из ребенка в юную девушку, обещавшую стать красавицей.
– Ты, должно быть, устала после дороги, – сказала мать, беря Виолу под руку и усаживая ее рядом с собой на диванчике. – Ты приехала из Сомерсетшира? Жаль, мы не знали, что ты приедешь, иначе встретили бы тебя. Мария, дорогая, сбегай вниз и принеси поднос с чаем и печеньем.
Мария покорно вышла из гостиной, хотя ей не хотелось пропустить ни одного момента встречи со старшей сестрой.
– Как приятно вернуться и вновь увидеть вас всех, – заметила Виола. На мгновение она представила дом неким коконом, в котором она могла быть в безопасности от угроз внешнего мира и ото всех воспоминаний. Она думала, вернулся ли Фердинанд домой и обнаружил ли ее исчезновение.
– Все устроится. – Мать потрепала ее по руке.
– Но, похоже, вы все ждали меня, – озадаченно заметила Виола.
Мать сжала ей руку.
– Мы слышали, – пояснила она, – что «Сосновый бор» не принадлежал тебе. Мне так жаль, Виола. Ты знаешь, я возражала против того, чтобы ты приняла его от Бамбера в подарок. Ты была так хорошо устроена на месте гувернантки, но мне больно, что он обманул тебя.
Несмотря на ссору, произошедшую между ними перед ее отъездом в «Сосновый бор», у Виолы было достаточно жизненного опыта, чтобы не судить строго свою мать. Она родила ее. Виолу, когда служила гувернанткой сына Бамбера. Граф отправил ее в Лондон, где она десять лет оставалась его любовницей, пока не влюбилась по уши в Кларенса Уайлдинга и не вышла за него замуж. Жизнь Виолы после этого изменилась к худшему. Не было больше встреч с отцом, которого она обожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39