– Никаких объятий? Никаких слез? Никаких улыбок и поцелуев? Только сухая формальность, как будто они все чужие друг другу? – Ей показалось, что она задыхается. – Но конечно, жены-аристократки встретились бы с семьей своего будущего мужа еще до свадьбы. И были бы одобрены семьей. Да, муж выиграл этот раунд. Для семьи это настоящее бедствие».Леди Твайнэм, одетая по последней моде, была сестрой маркиза. Она назвала его Тони, побранила за то, что ни разу не ответил на ее письма, и представила его графу Твайнэму, дородному мужчине средних лет, которого, казалось, раздражала вся эта процедура. Чарити она лишь кивнула и не произнесла ни слова. Как и отец, леди Твайнэм одним взглядом оценила коричневую шляпку и пальто своей невестки.Лейтенант лорд Чарлз Эрхарт, стройный светловолосый красивый молодой человек, очень сдержанно поклонился как своему брату, так и невестке. И вряд ли его можно было винить за это, ибо маркиз его не сразу даже узнал.– Чарлз? – недоверчиво спросил маркиз Стаунтон. – Вы действительно Чарлз? Уже лейтенант?«Он, наверное, моложе Филипа, – решила Чарити. – Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать? Он был еще совсем маленьким мальчиком, когда брат покинул родительский дом. И восемь лет они не встречались. Как это все печально. Возможно, если бы не эта женитьба, и я не увиделась бы со своими братьями и сестрами еще лет восемь или даже больше. И младшие выросли бы без меня. Уже почти год прошел с тех пор, как я была дома», – с грустью подумала она.И вот очередь дошла до самого молодого члена семьи. Это была девочка в дорогом платье и с изысканной прической. Для своего возраста она вела себя неестественно спокойно, тихо и величественно. У нее были темные волосы и смуглое, тонкое аристократическое лицо, как у старшего брата. Она будет скорее красивой, чем просто хорошенькой, когда подрастет.– Огаста? – спросил маркиз. Впервые его голос смягчился. – Я – твой брат Энтони. А это – моя жена.– Как вам идет голубой цвет, Огаста, – ласково заметила Чарити. – Очень рада познакомиться с вами.Девочка сделала изящный реверанс перед братом.– Сударь, – произнесла она. Затем присела в реверансе перед Чарити. – Сударыня.«Ну что же. Хорошо, – подумала Чарити. – Спектакль закончен. Можно сказать, что маркиз Стаунтон одержал убедительную победу. Возможно, его возвращение домой было бы таким же холодным, даже если бы меня и не было рядом с ним. Этого я никогда не узнаю. Мне ничего не известно о ссоре, из-за которой маркиз покинул дом и пребывал вдали целых восемь лет. И я не узнаю, что будет дальше». Чарити не думала о том, что будет после этого момента, не знала, что думает по этому поводу ее муж. Положив руку на ее узкую спину, он заставил ее опять повернуться к отцу. Экономка стояла всего в нескольких шагах от них. Очевидно, она получила какое-то тайное указание.– Миссис Эйлворд, – сказал герцог Уитингсби. – Пожалуйста, проводите маркизу Стаунтон в апартаменты маркиза и позаботьтесь о том, чтобы ей было там удобно. Чай будет подан в гостиной через полчаса. Вас, Стаунтон, я жду в библиотеке.Кто-нибудь тут вообще улыбается? Выражает свои чувства, совершает неожиданные поступки?От Чарити ожидали, что она будет вести себя тихо, незаметно и скромно. Так она себя и вела с того момента, как переступила порог этого дома. Но ее угнетала атмосфера, царившая в нем. Все эти люди были одной семьей. Предполагается, что члены семьи любят и помогают друг другу. А она, хоть и временно, – член этой семьи. Сдержанный мужчина с серебром на висках – ее свекор. Нужно – даже необходимо – сделать какой-то жест, чтобы как-то заявить о себе. Чарити тепло улыбнулась герцогу и сделала реверанс.– Благодарю вас, – сказала она и, немного поколебавшись, добавила:– отец.Никто ничего не сказал. Все продолжали молчать. Но чувствовалось, что общая напряженность усилилась, как будто она сказала что-то неприличное. Чарити улыбнулась своему мужу, который поклонился ей.– Скоро увидимся, любимая, – сказал маркиз, сделав ударение на последнем слове.Эти слова потрясли ее. Он никогда не говорил, что намерен создать у всех впечатление, будто они привязаны друг к другу. Но маркиз вообще не очень посвящал ее в свои планы. Чарити повернулась и направилась вслед за экономкой к мраморной арке, за которой находилась лестница.Миледи, – сухо сказала экономка, когда они поднимались по лестнице. – Нам не сообщили, что милорд едет в Инфилд с женой. Прошу прощения.– За то, что назвали меня нахалкой? – засмеялась Чарити. Она очень хорошо понимала, в каком замешательстве пребывает экономка. – Меня это очень позабавило, миссис Эйлворд. Забудьте об этом, пожалуйста.Но было не похоже, чтобы это позабавило миссис Эйлворд, особенно напоминание о ее собственных словах. Должно быть, есть правило, решила Чарити, запрещающее улыбаться под крышей этого дома. Ее собственный смех прозвучал глухо и бесследно исчез. И снова ее охватило гнетущее чувство. Все будет очень непросто. Нужно надеяться, что первый этап ее брака продлится всего несколько недель. Ей страстно захотелось домой, к семье, увидеть родные, жизнерадостные, улыбающиеся лица.Апартаменты маркиза на втором этаже состояли из двух просторных спален, соединенных гардеробными комнатами, кабинета и гостиной соответствующего размера. Было видно, что апартаменты предназначались для супружеской пары.– Я сейчас же проветрю и перестелю постель, миледи, – сказала экономка, проводя Чарити в спальню, квадратную комнату с высоким потолком. Зеленые и золотые тона, преобладающие в интерьере, придавали комнате нарядный вид. Из всех комнат, которые успела увидеть Чарити в этом доме, она была самой приятной. Эта спальня, была уверена девушка, раза в четыре больше, чем ее комната в родном доме.– Какая милая комната, – сказала она, проходя по мягкому ковру к высокому окну. Из окна были видны лужайка, озеро в форме подковы и вдали – деревья. – А какой прекрасный вид!– Мне нужно проследить, чтобы ваши вещи принесли сюда, а вашу горничную немедленно проводили в вашу гардеробную, миледи, – сказала миссис Эйлворд. – Вы ведь захотите переодеться и освежиться, перед тем как спуститься к чаю.Господи!– У меня нет горничной, – улыбнулась экономке Чарити. – А из вещей – только маленький сундучок. Но кувшин горячей воды, мыло и полотенце мне бы очень пригодились. Спасибо, миссис Эйлворд.Экономка была слишком хорошо воспитана, чтобы ужаснуться, хотя, как многие из ее породы, в совершенстве владела искусством выразить презрение лишь взглядом. Теперь она проверила этот взгляд на Чарити. Однако в течение восьми месяцев работы в качестве гувернантки Чарити научилась не обращать внимания на такие взгляды и сохранять достоинство.Теперь она поняла, в какое трудное положение попала. Ей это и в голову не приходило, когда она соглашалась на этот брак, и даже потом, когда узнала, кем ее муж является на самом деле. Только теперь, в этом доме, среди всех этих людей Чарити, к своему стыду, поняла, что, кроме довольно старого серого шелкового платья и еще одного, поношенного муслинового, с узором в виде веточек, у нее нет ничего подходящего. Она попала в благородное общество, занимающее гораздо более высокое положение, чем простое дворянство. Конечно, дома у нее осталось еще несколько приличных платьев, но она не сочла нужным взять их с собой, отправляясь к новому месту работы.Ей хотелось бы знать, заметил ли муж, насколько беден ее гардероб, и сделал ли соответствующие выводы. Он ведь дал объявление о том, что ищет гувернантку, он видел ее сундучок и даже спросил, все ли это вещи. Она гадала, какое впечатление произведет на него ее жалкий вид. И сразу же решила, что его это совершенно не тронет. Все это – только часть его плана. Ему как раз и хотелось, чтобы она выглядела именно такой, какая есть, или такой, какой она показалась ему в ту первую встречу на Аппер-Гросвенор-стрит. Маркизу хотелось видеть в ней серую мышку, к тому же жалкую. Теперь она начала понимать почему. Даже экономка приняла ее за прислугу. Герцог Уитингсби, должно быть, пришел в ярость, узнав, что она – жена его наследника. Чарити посмотрела на свое коричневое платье и попыталась увидеть его глазами герцога. Да, ее муж действительно может быть уверен, что выиграл этот раунд.Обижаться Чарити не имела права. У нее не было никаких оснований чувствовать что-нибудь, кроме желания, чтобы этот спектакль закончился как можно скорее.Миссис Эйлворд оставила ее, пообещав прислать в комнату ее сундук и горничную.– До тех пор, пока не прибудет из Лондона ваша горничная, – добавила экономка, уверенная в том, что никакой горничной в Лондоне не существует.Чарити оглядела роскошную комнату и обхватила себя руками. В общем-то, она предпочла бы оказаться в маленькой комнате в мансарде, собираясь начать новую работу в качестве гувернантки. Только в этом случае у нее было бы слишком мало надежды вернуться к своей семье или надеяться на счастливое будущее для своих братьев и сестер.Она поступила правильно. Конечно, она поступила правильно. Глава 6 Мальчиком маркиз Стаунтон часто испытывал странное чувство: стоит ему переступить порог дома, и потолок в огромном холле начинает давить ему на плечи, как небесный свод на плечи Атланта. Даже через восемь лет он испытал то же, едва переступив порог.Это было ощущение тяжести и тьмы. И люди, от которых он уже давно освободился, казались ему ночным кошмаром. Они тащили его назад, вниз, на дно. Он начинает задыхаться, глотать воду и понимать, что гибнет. Он был действительно рад, что привез с собой жену, что у него есть такое верное средство для борьбы с их влиянием. И они все были здесь. Он это сразу увидел.Никто из них ни разу не навестил маркиза Стаунтона в Лондоне за те восемь лет, что он провел там. Это странно. Ведь за исключением детей все они совершеннолетние и занимают определенное положение в обществе. Но старый герцог Уитингсби все еще имел такую власть над своей семьей. Старший сын и наследник покинул семью без его разрешения. Ни одному из детей герцога не разрешалось встречаться с ним, чтобы не подвергаться дурному влиянию. Даже граф Твайнэм был у герцога под каблуком. Он ни разу не привез Марианну в город и не приезжал сам, насколько было известно маркизу. Они никогда не встречались.Оставив отца, Энтони был вынужден разлучиться со всей семьей, даже с малышкой Огастой. Его заставили сделать такой выбор. Он оставил малышку и двенадцатилетнего Чарлза. Теперь в группе, стоявшей за спиной отца, маркиз заметил девочку. Наверное, это и была та малышка. А очень молодой человек, наверное, Чарлз. Он постарался не вспоминать о том, как часто мучил себя вопросом, особенно поначалу, было ли жестоко с его стороны их покинуть. И как часто его мучило страстное желание повидаться с ними.Казалось, отец нисколько не изменился за эти годы. Лишь серый оттенок кожи подтверждал, что он не лжет, говоря об ухудшении своего здоровья.Все это маркиз Стаунтон увидел и почувствовал в первый же момент, как только вошел в огромный холл. И заволновался. Однако он приучил себя вообще не поддаваться эмоциям. И Бог свидетель, теперь, когда это ему так необходимо, он воспользуется своим опытом. Прежде чем пересечь холл и начать сцену воссоединения семьи, маркиз насмешливо оглядел шеренги молчаливых, безукоризненно одетых слуг.Не было ничего неожиданного. Отец приветствовал возвратившегося сына с холодным пафосом, так, будто тот и не покидал дома с горечью в душе и не прожил восемь лет вдали от семьи. И как Энтони и ожидал, отец не проявил ни неудовольствия, ни восторга при известии о его женитьбе. Свою невестку он приветствовал с безукоризненной учтивостью. Так же поступили и все остальные члены семьи. Но маркиза такой сухой прием даже обрадовал. Будь все по-другому, он не знал бы, как ему смотреть в глаза Уильяму и Клодии, что сказать им. Еще в дверях Энтони заметил их и понял: они – муж и жена. И Клодия стала еще красивее, чем раньше.Ему доставило огромное удовольствие, больше, чем ожидал, представить свою жену. Ощутить, как потрясен отец. Продемонстрировать им всем, что женился. Женился, в конце концов, по собственной воле, что его при этом ни в малейшей степени не интересовали династические соображения. До этого момента маркиз и сам не понимал, как много причин у него было, чтобы выбрать жену именно таким образом и жениться до приезда домой.А потом наступил кульминационный момент. Когда экономка уже собиралась увести его жену, она улыбнулась. Нет, даже не улыбнулась, а осветила весь холл теплым выражением своего лица и, несмотря на свою ужасающе тусклую поношенную одежду, внезапно поразила всех своим очарованием. И она назвала его светлость отцом. Это был незабываемый момент. Никто еще не позволял себе такой фамильярности с герцогом Уитингсби. Ни в ее улыбке, ни в словах не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало вульгарность. Просто все это было очень неожиданно для этого дома.И тут-то у маркиза и родилась идея. Он назвал жену «любимая». Герцог, без сомнения, счел такое обращение вульгарным. Энтони пережил такой триумф, о котором и мечтать не смел.Он последовал за отцом в библиотеку, но не остался стоять в дверях, как обычно делал раньше, когда его сюда приглашали. Прежде Энтони смотрел на отца, сидящего за своим огромным дубовым письменным столом, соблюдая субординацию. Нет, он никогда не будет больше стоять в дверях. Маркиз Стаунтон подошел к окну и посмотрел на озеро.– Как поживаете, сэр? – спросил он. Отец не лежал на смертном одре, но, без сомнения, был болен. А именно здоровье отца и послужило причиной его возвращения домой.Его светлость не ответил на вопрос.– Вы женились недавно, – сказал он. Это был не вопрос, а утверждение. Маркиз не сомневался, что отцу известно каждое его движение за последние восемь лет, хотя они не написали друг другу ни строчки до того, как герцог в своем письме призвал сына домой.– Вчера, – ответил Энтони. – Наш союз был скреплен прошлой ночью, – добавил он, внезапно ощутив себя счастливым от того, что сказал истинную правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28