https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Накладных всего три. Одна из Сверковского комбината. По ней было получено полтора десятка оконных рам разного размера, несколько дверных блоков и кухонных шкафов. По другим накладным поступила сантехника и электрооборудование.
– Да, негусто. Как говорится, кот наплакал, – замечает Корч, выписывая в блокнот даты и номера накладных.
– В прошлом году было тоже не лучше, – отвечает бухгалтер. – Кроме небольшой партии паркета, нам поставили немного плитки ПХВ да с десяток древесностружечных плит. Эти материалы вас тоже интересуют?
– Да. Мне хотелось бы составить себе представление, какую часть местных потребностей покрывают эти поступления.
– Боюсь ошибиться, заявки проходят не через мой отдел, но знаю, что они удовлетворяют лишь мизерную часть спроса. Наши покупатели постоянно жалуются. Не было случая, чтобы поступающие к нам материалы мгновенно не раскупались.
Корч прощается и уходит. «Если в текущем году паркет в магазин вообще не поступал, значит, тот, у Зелинского, куплен „слева“. Любопытно, есть ли у Зелинского на него документы? А может, частная стройконтора получила в этом году какие-нибудь фонды?»
Владелец частной стройконторы, Януш Ольсенкевич, построил себе неподалеку от магазина строительных материалов дом, на первом этаже которого помещается контора, а на втором – квартира владельца.
В конторе никого уже нет. Ольсенкевич у себя наверху. Корча принимает радушно.
– Что привело вас, пан поручик, в мою скромную хижину? Или тоже решили строиться?
– А почему бы и нет? Если вы сможете обеспечить мне не только квалифицированную рабочую силу, но и нужные материалы, – отвечает он полушутя-полувсерьез. – Участок, можно сказать, у меня уже есть. Директор Валицкий сам предложил.
– Если Валицкий предложил, надо брать, – Ольсенкевич смотрит на Корча изучающе. – Первый шаг к собственному домику был бы сделан. А в собственном доме совсем по-другому живется.
– Так-то оно так, да где деньги взять? Это ведь дело дорогое!
– Можно взять ссуду в банке. У нас все так делают. Фонды на стройматериалы, как вы, вероятно, знаете, выделяются горсоветом и продаются потом через магазин стройматериалов. Да что я вам рассказываю, вы, думаю, и так изучили все эти тонкости в ходе следствия по делу о пожаре, – прерывает он себя. В голосе его полувопрос-полуутверждение.
– Немного просветился, – соглашается Корч. – , Мне же надо выяснить все обстоятельства, проанализировать улики, чтобы не бросить тень на невиновного. По городу ходит столько разных «плетен и слухов…
– Да, люди иной раз пытаются использовать такие случаи в своих целях. Тут надо держать ухо востро… – Ольсенкевич умолкает, как бы ожидая реакции Корча.
Корч делает вид, что не понимает, и меняет тему:
– Я вижу, вы занимаетесь спортом? – указывает он на лежащие в углу гантели.
– Занимаюсь, и даже разными видами, – отвечает хозяин дома. – Хожу на тренировки, играю в футбол, плаваю, занимаюсь греблей. Состою даже в нашем клубе подводного плавания. Однако, – спохватывается он, – вы, вероятно, пришли не ради рассказов о моих спортивных успехах.
– Я пришел узнать, выделяют ли вам фонды на стройматериалы и в каких количествах?
В глазах собеседника вспыхивает едва приметная искра. Ольсенкевич улыбается.
– Пан поручик, вы никак шутите?! Стройматериалов не хватает для государственных строек, что ж тут говорить о частниках? Ну, если удастся порой перехватить немного кирпича или цемента, и на том спасибо. Частным конторам приходится самим изыскивать материалы. Я могу обеспечить лишь квалифицированных рабочих. В этом – всегда к вашим услугам, – провожает он гостя.

ГЛАВА XXIV

– Что привело вас ко мне, пору чик? – директор Якубяк, как всегда в безукоризненно сшитом костюме, жестом указывает Корчу кресло. – Чашку кофе?
– С удовольствием, – Корч удобно усаживается в глубокое кожаное кресло.
Якубяк садится напротив.
– Чем могу служить?
– Я хотел бы просить вас дать указание подготовить для меня справку об использовании партии паркета, поступившего к вам двадцать пятого июля. Эта партия была направлена на строительство микрорайона Заборувек. Нужны мне также ксерокопии нарядов и накладных поставщика и получателя этой партии.
– Разве с этим что-нибудь не в порядке?
– Точно не знаю. Пока я просто проверяю всю документацию по использованию строительных материалов за период до пятнадцатого июля и позже. Просил бы вас разрешить мне также. ознакомиться с документами по использованию стройматериалов за первое полугодие прошлого года на строительстве, которым руководил Ежи Врубль.
– А почему, собственно, вас интересует именно этот период?
– Как вы относились к Врублю? – вопросом па вопрос отвечает Корч.
– Ответ кроется, пожалуй, в том факте, что именно я выдвинул его на руководящую работу. Очень способный и энергичный молодой человек. Честный и принципиальный. Впоследствии меня пытались, правда, убедить, будто я ошибался в его оценке, но, невзирая на это, я и по сей день уверен – Врубль был человеком порядочным.
– Его в чем-нибудь обвиняли?
– Да. Но лишь после его внезапной смерти, когда он не мог уже дать объяснений. Неожиданно выявилось, что на его стройке некоторые накладные оказались подделанными, часть из полученных стройматериалов фактически на строительстве не использовалась, а куда они девались – неведомо.
– Кто в то время курировал эту стройку?
– От имени заказчика – инженер Марьян Бялек. Впрочем, он и поныне выполняет эти функции. Лично я полагал, что на нем, как кураторе, тоже лежит определенная доля ответственности за вскрытые недостатки, но поскольку заказчик претензий к нему не предъявлял, у меня, как у подрядчика, не было повода вмешиваться в эту историю.
Беседу прерывает Ванда Круляк. Она вносит кофе и расставляет на столе чашки.
– Нужно что-нибудь еще? – обращается она к директору.
– Нет. Благодарю вас, это все.
Выходя, Ванда бросает на Корча томный взгляд. Он делает вид, будто этого не замечает. Едва он появился в приемной, она столь настойчиво стала допытываться, какие дела его привели, что он, потеряв в конце концов всякое терпение, довольно резко оборвал ее категоричным: «Прошу вас доложить обо мне директору!» Она была явно обижена и, демонстративно повернувшись, с царственным видом направилась в кабинет. Через минуту, открыв дверь, она все с той же миной на лице сухо бросила: «Пожалуйста». И повторила еще раз: «Пожалуйста, директор вас ждет». А сама при этом продолжала стоять, загораживая собой проход. Корч вынужден был попросить ее подвинуться. Она повернулась вполоборота, но ровно настолько, чтобы, проходя, Корч неизбежно ее коснулся. А теперь вот этот еще ее взгляд. «Что ей нужно, черт побери? Никак от нее не отвяжешься!» – думает Корч, отхлебывая кофе.
– Могу я узнать, что удалось вам выяснить по делу о пожаре? Как руководителю управления, мне важно быть в курсе дел.
– Да, конечно, я понимаю, но, к сожалению, похвалиться пока нечем. Неясны еще многие обстоятельства, без которых невозможно прийти к сколько-нибудь определенным выводам. Выяснением этих обстоятельств я сейчас и занимаюсь, чем, собственно, и вызван мой визит к вам. Материалы, которые я прошу у вас, мне крайне необходимы.
Якубяк, ни слова не говоря, подходит к телефону.
– Пан Яноха, прошу вас срочно принести мне все документы по реализации последней партии паркета, полученной нами, насколько мне не изменяет память, двадцать пятого июля. Подготовьте, кроме того, все наши накладные и наряды со строек по распределению этой партии.
Он кладет трубку и снова садится в кресло.
– В чем еще нужна моя помощь?
– Спасибо. Это все. Я слышал, будто зять бухгалтера Янохи работает в воеводстве? – переводит Корч разговор на интересующую его тему.
– Вы имеете в виду инспектора Зелинского? Я что-то слышал об этом, но, знаете, слабо пока ориентируюсь в заборувских родственных связях и отношениях. Собственно, здесь я человек новый. Что-то вроде новой метлы. И, надо сказать, с первых же шагов не снискал к себе особого расположения со стороны многих влиятельных особ. Кое-кого из аппарата я собирался уволить, но тут же подвергся давлению «сверху». Одна за другой зачастили комиссии. Меня обвинили в искажении кадровой политики, в недооценке старых проверенных работников. И мало-помалу спустили все на тормозах. Возможно, после завершения вами следствия по делу о пожаре мне и удастся все-таки осуществить кое-какие преобразования. Если, конечно, не окажется, что главный виновник пожара – я, – говорит он с иронией и горечью. – Такой вариант некоторым пришелся бы весьма по душе. Мешаю я здесь некоторым. Не вписываюсь в семейные кланы.
Ну что ж, ладно, поплакался я вам в жилетку, выпустил, как говорится, пар и вроде бы полегчало. Впрочем, надеюсь, вы разберетесь во всем сами, – придает он тону большую официальность. – Куда доставить нужные вам документы? Они будут готовы через час, максимум – два.
– Если можно, я просил бы вас оставить их у себя, а позже я зайду за ними сам.
Корч прощается, но, подойдя уже к двери, вдруг, словно что-то вспомнив, останавливается:
– Да, пан директор, вы не знаете, случайно, удалось ли найти ключи от склада, пропавшие во время пожара?
С этими ключами связана целая история. Сторож Заляс клянется всеми святыми, что кладовщик при нем повесил их на доску в проходной и они висели там все время, а потом в послепожарной суматохе куда-то запропастились. Когда это случилось, установить не удалось, да и вообще факт этот вскрылся лишь, когда сам он, Корч, вспомнил о ключах, отбавляя на экспертизу замок от склада. Эксперты установили, что на замке нет следов отмычки или взлома. «Куда же все-таки девались ключи? Пропали». Корч склонен думать, что это случилось за три-четыре часа до пожара.
Преступник, вероятно, снял ключи с доски в проходной. Затем, после поджога, опять запер склад, а ключи выбросил. Преступником мог быть и Антос, и кто-либо другой, но – Корч в этом убежден – непременно лицо, так или иначе связанное со стройуправлением. «Опровергнуть алиби Антоса теоретически не составляет особого труда, но пока ведь нет и свидетеля, который видел бы его в городе между пятнадцатью и девятнадцатью часами. Пробрался незамеченным? Версия, что у него был сообщник, тоже ничем не подтверждается. Помощник его болен и находится в больнице. По мнению врача, он не в состоянии подняться с постели». Проверили алиби других потенциальных подозреваемых. Все они отпали.
В сущности, ключи из проходной мог без труда взять любой из знавших, где они висят, – ведь сторожа в проходной не было. Заляс праздновал именины и начиная с четырех часов дня вместе со своими приятелями сидел в одном из кабинетов стройуправления. Правда, из окна этой комнаты вход в проходную хорошо просматривается, но Корч почти уверен, что никто из компании за входом не следил – было не до того. Все приглашенные приходили с водкой. В общей сложности опорожнили – как утверждала уборщица – больше десятка бутылок. В среднем по бутылке на брата. Одним словом, вероятность выяснения обстоятельства пропажи ключей представлялась весьма проблематичной. Предпринятые в этом направлении шаги никаких результатов пока не дали.
…Спрашивая сейчас о ключах, Корч делает это скорее для очистки совести.
Якубяк качает головой отрицательно:
– Во всяком случае, мне не докладывали, что они найдены, – говорит он. – Поинтересуйтесь на проходной.
Но на проходной по этому поводу нет ничего нового.
– Заляс всех уже спрашивал о ключах, – говорит Корчу дежурный сторож. – Хочет сам их найти. ему здорово за них влетело. Вот он теперь и старается –

ГЛАВА XXV

– Слушаю вас, – майор Земба стоит у стола, прижимая к уху телефонную трубку.
– С вами говорит Ямницкий, – представляется ему собеседник на другом конце провода. – Наш сотрудник, старший инспектор Зелинский, подал мне жалобу на действия вашего инспектора, поручика Корча. Этот Корч, воспользовавшись отсутствием Зелинского, без санкции прокурора проник в его дом и учинил допрос находившимся там рабочим. Я вынужден буду доложить об этом воеводскому руководству. – Тон резкий и категоричный.
Зембу раздражают и этот тон, и сама постановка вопроса. Его явно пытаются запугать.
– Впервые об этом слышу, не в курсе дела, – отвечает он как можно спокойнее. – Но полагаю, вам, как лицу ответственному, прежде чем делать окончательные выводы, следовало бы выслушать и другую сторону, а не основываться лишь на заявлении заинтересованного лица, не выяснив всех обстоятельств дела. Возможно, нашему сотруднику потребовалось в связи с проводимым следствием проверить какие-то факты на строительстве индивидуальных дач. Я постараюсь во всем этом разобраться. А заодно поинтересуюсь в воеводском управлении, не противоречит ли принятым у нас принципам и нормам такой порядок, при котором курирующий нас инспектор строит себе дачу именно в нашем районе.
Удар рассчитан точно. Ямницкий хоть и настаивает на просьбе проинформировать его подробнее по существу дела, но уже не в столь категоричном тоне.
Земба кладет трубку и вызывает секретаршу:
– Пришлите ко мне Корча.
– Сегодня его не будет, он выехал в район.
– Пусть явится завтра утром.
«Еще одна каша заварилась, – с раздражением думает Земба. – Опять выясняй, оправдывайся… Что-то в последнее время слишком много идет жалоб. А источник все один – Корч. Не устранить ли этот источник?»
Но врожденное чувство справедливости берет верх. «В сущности, Корч во многом прав. Жарский ведь действительно завалил дело Врубля. Почему?»
Земба решает немедля это выяснить. Набирает номер домашнего телефона Жарского. В это время тот обычно бывает дома. И действительно, трубку поднимает сам Жарский.
– А я уж думал, ты совсем меня забыл, – говорит он обрадованно. Просьбу зайти в милицию капитан воспринимает с явным удовольствием. – Сейчас буду.
Зембе становится не по себе. «Жарский обрадовался. Решил, что нужен мне, а я к нему с претензиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21


А-П

П-Я